Я - некромант (СИ)

- Ты хотел со мной поговорить? – спрашивает мальчик, всё ещё не переставая рассматривать мои волосы. Я специально не смотрю на него – почему-то когда я смотрю на глаза этого парнишки я не могу говорить ни о чём серьёзном. Интересно, почему?

- Да. Хотел, - я смотрю на сероватое небо, стараясь абстрагироваться от этого шумного мира и сформулировать свои мысли как можно понятнее, - Послушай, Рик, тебе стоило бы всё это отпустить уже.

- Отпустить? – переспрашивает парень, осторожно и ничего не спрашивая, берёт из моей руки один из тяжёлых пакетов. Как мило.

- Да, отпустить. Ты же давно уже свыкся с мыслью, что Гано мёртв, ведь так? – я не могу сдержаться и смотрю наконец в эти глаза. Изумрудные, огромные, красивые. Почему? Кажется, я начинаю догадываться… - Отпусти его. Я же вижу, что ты искал со мной встречи. В твоих глазах было не только удивление и негодование, которое возникло, судя по всему, из-за этого, - я улыбаюсь и трясу головой, чтобы снова обратить внимание Рика на волосы, - ведь так?

- Да, - он улыбается в ответ, - немного непривычно.

- Вот. Не только это. Тебе до сих пор кажется, что ещё ничего не кончилось, что есть продолжение. Нету его, Рик. Всё кончилось. Гано умер, сегодня умру и я. Не стоит ждать чего-то, какого-то удивительного волшебства. Я не волшебник. Я падальщик. И некромант, ко всему прочему. Хватит, Рик. Дай свободу ему, дай свободу себе. Не связывай себя ненужными путами. Зови его тогда, когда тебе это действительно необходимо. Рай, Ад – всё это ерунда, души людей остаются в этом мире. Он будет рад узнать, что ты свободен, Рик. Всё-таки, он любил тебя. Я это точно знаю. До сих пор любит.

Рик стоит на месте, смотрит на меня своими странными глазами. В них стынут слёзы.

- Ты не можешь знать… Ты просто в… в его теле…

- Нет, Рик. Я не просто в его теле. Поверь мне, я прожил намного больше тебя. Я видел гораздо больше твоего. Я – просто душа. Человека по имени Джесс не существует. Я – душа. А души могут взаимодействовать друг с другом. Могут влиять друг на друга. Ты не хочешь верить, тебе гораздо удобнее думать, что скоро я приду к тебе и скажу: «Это я, Гано», ведь так? Этого не будет, Рик. Гано Рейон действительно умер. И тело его умрёт. Сегодня. Я не собираюсь его оставлять. Тем более, тебе. Твоя душа ранена. Серьёзно ранена, в ней дыра. Но попробуй её заштопать, чем-нибудь закрыть. Рана закроется. Больше не будет тебя тревожить. Просто отпусти всё – воспоминания, чувства, мысли о нём. Отпусти.

Рик смотрит на меня. Он видит во мне своего возлюбленного. В последний раз. Наверное, это страшно – вот так говорить с тем, кто уже давно умер. Кого ты любил. Рик плачет. Ему безумно тяжело. Мальчик, он ещё верит в чудеса. Чудеса, которых не бывает. Почему-то в груди у меня щемит, становится дурно. Отчего? Мне его жаль… Нет, это не жалость. Это желание помочь. И – полная безысходность. Опять… Такое уже было, и я бы не хотел, чтобы это повторялось ещё. Я делю горечь Рика и беру половину себе. Почему? Не знаю, наверное, я стал слишком добрым. Он улыбается… А у меня ком в горле и глаза влажные. Почему? Я – и плачу? Почему? Его улыбка… такая наивная и искренняя, предназначенная только ему одному. Ему, которого больше нет. Отпусти… Рик, отпусти. Он послушал меня. Он сияет – тем самым странным светом, каким обычно светятся люди, пережившие подобное. Каким обычно светятся люди с дырой в сердце. Он будет жить дальше. Но совсем-совсем по-другому.

Я иду по залитому солнцем тротуару, но солнце это слишком тусклое. Его затмевает яркость этого сильного мальчика, чьи глаза так похожи на глаза моего Оула. Он смотрит мне вслед, провожает взглядом. Я не обернусь. Я не смогу уйти, если обернусь. Мне тоже тяжело… если бы ты понимал, Рик. Если бы только понимал, как мне тяжело. Но я готов. Готов нести это бремя до тех пор, пока не кончится мир. Пока не останусь совершенно один… Но и это меня пугает. Страшно? Да, наверное, мне страшно. Я не стану спорить. Это не тот страх, который рождается от малодушия или слабости. Это тот самый страх, когда как снег на голову сваливается осознание того, что вот таких же несчастных, как Рик, огромное множество. Полмира, наверное. И не к каждому сможет обратиться Бог Смерти, не каждому сможет помочь. И живут люди вот с этим клеймом на душе. Дальше живут. И жизнь эта хуже смерти…

Я – лишь записная книжка, в которой отразится этот мир, как в разбитом зеркале.

Я – летописец, сентиментальный разбитый, в душе моей – гнилые розы, в сердце – исписанные кровью страницы моей предсмертной летописи.

Я – некромант, воскрешающий души и берущий на себя их пороки и ошибки. Я в ответе за них. Я – их некромант.

… Ветер развевает мои волосы, забирается под плащ и щекочет спину. Под ногами – камни утёса, впереди – бесконечные морские просторы. Свобода. Наверное, так она и выглядит.

- Джесс, ты уверен? – голос Лекса за спиной. Он тоже пришёл посмотреть на то, как я играю свою самую удачную роль – роль профессионала-самоубийцы. Но на этот раз я не воспользовался списком Оула. Я сам решил умереть здесь.

- Он всегда уверен, - не без гордости в голосе говорит Оул. Хоть он и любит со мной поспорить, но в этой области он всегда со мной согласен. Я оборачиваюсь. Вот они, мои спутники, те, кто знает меня настоящего. Меня, Джесса.

Оул, мой вечный и верный друг, который был со мной всегда и, наверное, будет до конца. Если у этого цирка, конечно, будет конец. Ему всегда было и будет семнадцать, он застрял во времени и выбираться не собирается. Его огромные травянисто-зелёные глаза будут всегда смотреть на меня с восхищением и… любовью? Не знаю. Но чем-то, похожим именно на неё. Его волосы вечно взлохмачены, на нём постоянно надеты вещи с чужого плеча, а ноги чаще всего босы. Хрупкий, дистрофично худой, болезненно бледный. Безумец с трупной манией. Психопат-патологоанатом.

Мой. Только мой.

Лекс, наш непонятно откуда взявшийся приятель. Тот ещё выпендрёжник, фрик и нарцисс. Но при этом обладатель какой-то уникальной души. Доброй, но в то же время саркастично-вредной. И наивной. Да, безумно наивной, верящей, как и Рик Блекстоун, во все чудеса света. Он с нами не из-за денег или престижа – у нас этого попросту нет. Не из-за чего-то материального. Он просто нашёл в нас тех, кто был ему так нужен. Он перевернул наши жизни и свою заодно. Он – тайфун, самоуничтожающийся и приносящий свежий ветер. Лекс…

Я снова поворачиваюсь к своей судьбе. Так уж я решил. Внизу волны с силой бьются о острые кровожадные скалы. Там – моя свобода. Там – моя смерть.

И новая жизнь.

Я снова проснусь, так уж заведено. И ничего тут не попишешь. Но на этот раз я умираю не только ради себя. Гано Рейон должен быть мёртв. Ради Рика… Я делаю шаг ближе. Ещё два – и я буду стремительно падать вниз, туда, где я точно смогу лишиться жизни. Этой жизни.

Следующий шаг… И тут вдруг на меня сзади накидывается кто-то и разворачивает к себе лицом. Я удивлённо смотрю в травянистые глаза Оула, он – в мои.

- Джесс, пожалуйста, умри. И живи снова, - с этими словами парнишка обнимает меня худыми бледными руками, крепко-крепко, а потом, отпустив и, ещё раз глянув в мои глаза, поспешно целует, прикрыв глаза. Не прощаясь, лишь расставаясь на время. Какой же ты всё-таки глупый, Оул… ты ещё ничего не понял. Хотя, а что понял я?