Bittersweet (СИ)
Bittersweet (СИ) читать книгу онлайн
Мир мюзиклов похож на сказку. Восхитительные истории, роскошные костюмы, великолепные голоса. Илайя Аркетт был далёк от этого мира, считая, что в шоу-бизнес можно податься, находясь на грани отчаяния, ведь добровольный прыжок в это болото смерти подобен. Так было, пока на его пути не встретилась Челси Эган, пообещавшая ему головокружительный взлёт. Одно слово в ответ, и жизнь Илайи уже никогда не станет прежней, ведь всегда найдётся тот, кто считает, что роли распределены неверно.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
– Прости, – выдохнул Ромуальд. – Я идиот.
– Откуда такие мысли?
– Он уволил нас обоих. И подтвердил правдивость слухов. Премию получит Прим, хотя изначально жюри планировало вручить награду именно тебе.
– Ты-то за что извиняешься? – удивился Илайя.
– Потому что это по моей вине произошло. Если бы…
Палец, прикоснувшийся к губам, заставил его замолчать.
– Я уже говорил на шоу Ариадны. Плевать мне на эту награду. Для меня факт её наличия на полке ничего не решает.
– Тем не менее.
– Ещё одно высказывание в подобном духе, и я…
– Что?
– Покусаю тебя, – Илайя хмыкнул. – По сути, ничего нового в твоих новостях не было. Я сегодня виделся с Челси, она сказала то же самое. Премию у меня отобрали, перехватив и предложив за неё высокую цену. С увольнением всё ещё проще. Мы, насколько помню, контракт продлевать не планировали, потому так даже лучше. Кто-то упивается осознанием собственной значимости, мы празднуем свободу от повинностей. Да?
– Да, – отозвался Ромуальд. – Однако на церемонию идти придётся.
– Сходим. Развлечёмся. После того, как в прямом эфире было сказано, что послужило поводом для её вручения, Прим вряд ли почувствует себя триумфатором. Может, это круто и престижно – стать лауреатом, но только в том случае, когда выбор сделан не за деньги, и не потому, что у тебя есть богатые покровители, способствующие продвижению. Представь, каково это – подниматься на сцену, зная, что все, присутствующие в зале, втайне посмеиваются. Эфир с Ариадной смотрели многие, а там есть определённый ответ на вопрос, почему премию отдали другому человеку. Не хотелось бы мне оказаться на месте такого победителя. А тебе?
– Пожалуй, нет.
– Ну, вот. Во всём нужно находить положительные стороны.
– Челси тоже собирается на церемонию?
– Да. Не знаю, насколько этот риск оправдан.
– Почему?
– Судя по её настроению, она готова вцепиться в лицо нашей бывшей коллеге и без трофея в виде выдранного клока волос не уйдёт.
– Закономерно, – произнёс Ромуальд. – Однако сомневаюсь, что Челси это сделает. Она оставила работу в центре, но продолжает ратовать за сохранение достоинства, потому вряд ли опустится до столь примитивного выяснения отношений.
– Тем лучше, – тихо выдохнул Илайя, которого объятия несколько сбивали с толку, не позволяя акцентировать внимание на теме разговора.
Вместо этого они способствовали не медленному и размеренному, а стремительному уходу от неё. Мысли же в голове появлялись иные, с событиями музыкального бизнеса нисколько не связанные. Ничего общего, даже отдалённо.
Он с трудом удержался, чтобы не застонать, демонстрируя истинное направление своих мыслей, но Ромуальд, кажется, тоже думал о том самом, поскольку руки его вновь заскользили по ткани, забираясь под футболку, прикасаясь к коже. Илайя запрокинул голову.
– Отпустишь меня? – спросил приглушённо.
– Нет.
– И правильно. Не отпускай. Никогда не отпускай.
Бывали моменты, когда подобные слова казались ему верхом безумства, и он давил в себе порывы выражать истинное отношение к происходящему. Но периодически накатывало, накрывало, и он говорил, говорил, говорил и не мог остановиться. Когда его захлёстывало волной сентиментальности, и он готов был раз за разом повторять что-то такое, что принято именовать сентиментальной чушью, бравируя при этом собственным равнодушием или цинизмом, порожденным и развитым на благодатной почве. Когда мысли о том, что мужчина не должен особо часто демонстрировать сентиментальность, отходили на второй план, а нежность пробивалась на первый план, отвоёвывая себе всё больше и больше территорий. В такое время он мог говорить сколько угодно и не стесняться собственной склонности к романтическим поступкам, действиям, ну, и мыслям – в первую очередь.
Ситуация, сложившаяся вокруг премии, действительно не могла считаться приятной. Сегодня, во время общения с Челси, осознание случившегося периодически цепляло что-то внутри, царапая неприятно. Тем не менее, большого значения этому Илайя не придавал, продолжая настаивать на равнодушии к подобным поощрениям артистов. Если задуматься, так он никогда не думал, что однажды получит возможность соприкоснуться с миром закулисных интриг, поднимется на театральные подмостки, примет участие во множестве примерок, репетиций, а потом ещё и на экране засветится. Их клипы будут получать в интернете хвалебные отзывы. И уж тем более не рассчитывал на вознаграждение своих стараний в виде премии.
Он помнил, как поднимался впервые на сцену, сомневаясь в правильности своих действий, не отступая от задуманного и меняя номер, отобранный Челси, на тот, что казался ему красивее и интереснее в собственном исполнении. Пусть это была импровизация чистой воды, однако он справился. Несколько других кандидатов на роль, глядя на него, поражались его уверенности в собственных силах и отсутствию дрожи. Со стороны им виделось нечто, далёкое от реального положения вещей. Они склонялись к мысли, что Илайя делает всё играючи, нисколько не думая о дальнейшей судьбе мюзикла и собственной причастности к его созданию. По его виду создавалось впечатление, что он не особо заинтересован в этой постановке. Не сомневается: не возьмут сюда, так в любом другом музыкальном спектакле с руками оторвут.
В реальности ничего такого не было. Он сомневался и нереально боялся происходящего. Никто не гарантировал, что мальчишка-дилетант сумеет оправдать ожидания госпожи продюсера и не выставит её идиоткой в глазах окружающих. Он чувствовал себя тогда до отвращения неловким, боялся оступиться и растянуться посреди сцены, боялся потянуть ноту не туда, куда следует, боялся, в принципе, всего. А мысли о конкуренте, которого жаждет продвинуть Ромуальд, окончательно лишали его способности рассуждать здраво. Само выступление проходило, как в тумане. Примерно так же случалось и с каждым новым выходом на сцену, ради исполнения своих партий в мюзикле. Илайя с трудом вспоминал каждое своё появление, старался не думать, что делает, как поёт. Но…
Со временем боязнь эта исчезла, не оставив о себе напоминания. Признаваться в собственных страхах он, по-прежнему, не любил, потому откровенничать о таких вещах мог только с Ромуальдом, когда они оказывались в стенах своего дома, один на один, а рядом не отирались посторонние, готовые в любой момент поработать ушами, глазами и прочими органами чувств, которые, вроде как, есть у любого строения.
Его откровенность зачастую касалась чувств нейтрального толка, связанных именно с рабочими моментами. Они могли сидеть на полу, погасив верхний свет и ограничившись отблесками пары-тройки свечей, рассуждать о сложностях или наоборот интересных рабочих моментах, но когда речь заходила о чём-то более личном, становилось понятно, что Илайе в этом плане всё ещё непросто находить нужные слова. Точнее, он способен без труда их обнаружить, но вот произнести зачастую не может. То ли страшится чего-то непонятного, то ли просто боится показаться навязчивым в плане чувств, то ли до сих пор остаётся подвержен стереотипам, гласящим, что мужчине не положено открыто делиться своими ощущениями. Признаваться в любви, например.
Он помнил монолог на лестнице в день своего двадцатилетия и замечания о том, что постарается сохранить дружеские отношения с Ромуальдом, попробует принять его пассию, как старого знакомого или хорошую подругу, а потом ещё и с ребёнком их поиграет, если выбор остановится на девушке. И посидит с ним, если родители решат устроить себе свидание, ну, или, как вариант, отправятся справлять очередную годовщину. Ему не сложно, он всегда готов оказать услугу, не отказывая в помощи лучшему другу, по которому, несмотря ни на что, продолжает сохнуть много лет. Только знать об этом окружающим не обязательно. Правда? И другу, наверное, тоже. Не наверное. Точно не нужно.
А пока окружающие ломают голову над тем, произошло у них тогда что-то или нет, он наблюдает за детьми, зовёт их ужинать, вспоминает, вглядываясь в их лица, ловит знакомые черты, возвращаясь мысленно к тем временам, когда был счастлив с их отцом.