Строптивый омега (СИ)

— Ты бы не признался. Только не когда тебе плохо.

— Потому что тебя нельзя волновать, — пытался объяснить, что два плюс два все-таки будет четыре.

— Проклятье, я тебя звал сюда не для того, чтобы лить слезы, а потом разговаривать. Я все еще возбужден и хочу тебя. Хватит мыть голову, — Габриэль отошел назад, позволяя воде смыть пену. И как только смыл, вернулся в объятья, заставляя к себе наклониться и впиваясь в губы.

Винсент мысленно поставил себе пометку, что-то придумать с бушующими гормонами. Нет, он не был против секса, только вот местечко тут явно неудобное для беременного омеги.

Отдачи почти никакой. Габриэль это почувствовал, потому и отстранился. Выражение лица так и говорило: «Если не хочешь, мог бы сразу остановить».

— Хочу, — Винсент кивнул на свое достоинство, — только тебя надо перенести на более удобное место. Будет очень неудобно, если мы останемся в душевой кабинке.

Момент прервал проснувшейся ребенок. Так сильно зарядил папочке по ребрам, что Габриэль чуть воздухом не подавился. С тихим «ох», он одной рукой взялся за живот, а второй впился в предплечье мужа.

— Черт, — альфа одной рукой придержал омегу, а второй попытался достать его халат. — Что ты, Сиэль, папочке же больно, — обратился альфа к малышу, словно тот мог услышать его на таком расстоянии.

— Помоги мне добраться до спальни, — попросил Габриэль, пока не получил новый пинок. Так часто малыш еще не пинался. Обычно по ночам беспокоил и редко днем.

Винсент накинул на омегу халат, поднимая на руки.

— Сейчас, — альфа, не обращая внимания, что голый, понес мужа в комнату. — Интересно, будет ли Сиэль плакать по ночам, когда родится?

— Если сейчас он так беспокоит, то вполне вероятно.

Стоило только принять лежачую позу, Габриэль осторожно выдохнул, прислушиваясь к ощущениям. Вроде бы малыш успокоился.

— Вырастит, будет такое же шило в попе, как у нас с тобой, — Винсент прилег рядом. — Хотя надо попробовать воспитать его тихим омежкой, от которого будут все без ума.

— Откуда взяться тихони в нашей семейке? — усмехнулся Габриэль. Халат задирался, стоило начать сгибать ноги в коленях, открывая вид на все еще стройные ножки. Вообще, несмотря на беременность, фигура омеги не сильно изменилась. Не считая живота, конечно же. Винсент был прав, говоря, что беременность ему будет к лицу.

— Кто знает, каким ты был в детстве, — улыбнулся Винсент, — я по ночам не плакал, как мама рассказывала.

— Я… — омега так и не подобрал слов, нахмурившись.

Он не помнил себя до пяти лет. Не помнил, кто за них ухаживал и каким был сам. Ему никогда не говорили. Было лишь упоминание, что тот воспитатель, что давал особое внимание, заменяя мать или папу-омегу, уволился.

— Мне не говорили, каким я был.

— Уверен, что ты был тихим спокойным малышом, — с ласковой улыбкой ответил на эти слова альфа. — А теперь у тебя есть семья, которая тебя любит и уважает.

— Ни за что не откажусь от своей кровиночки, — омега поджал губы, обнимая свой живот, тем самым хотел обнять ребенка. Зарождалась сильнее злость на собственных родителей, что бросили его, словно мусор. — Лучше сдохнуть, чем собственноручно отдать чужим людям.

Винсент на мгновение напрягся. Он не знал, рассказывать омеге или нет, но кое-что он все-таки нарыл. Но вряд ли правда понравится ему больше, чем он себе придумал.

Габриэль не заметил перемены в его настроении, продолжая думать о своем. И все сильнее хмурил брови и кривил губы. В какой-то момент Сиэль, чувствуя изменения, начал шевелиться. Для омеги это был знак. Хватит думать о прошлом. У него есть настоящее и собственное крохотное чудо под сердцем. И от того, что он ворошит прошлое, волнует не только себя, но и близких ему людей.

— Прости, маленький, — Габриэль слабо улыбнулся, поглаживая по животу. И малыш ответил, его пинок был совсем слабым, даже безболезненным, словно он сейчас сам пытался обнять папочку.

Так и успокоился. Габриэль прикрыл глаза и устроил голову на груди мужа.

— Винсент?

— Что такое, ангел мой? — ласково погладил по голове, устраивая одну ладонь на животике супруга.

— Я тебя задел своими словами?

— Какими? — не понял тот, заинтересованно поглядывая на любимого.

— О том, что лучше бы умер, чем отдал нашего ребенка.

— Нет, — покачал головой альфа и, прежде чем омега возмутился, — потому что нашего малыша никто не отберет. С момента рождения он будет лежать в одной палате с тобой. А я буду постоянно с вами.

И плод их любви перестал беспокоить частым шевелением. Габриэль повернулся чуть-чуть набок, сильно не беспокоя живот.

— Я люблю тебя.

— И я люблю тебя, — тихо рассмеялся альфа, — мы тебя любим.

— Тогда вы позволите мне вздремнуть на часик, — растянул губы в улыбке, прикрыв глаза.

— Конечно, — Винсент подтянул омеге на плечи одеяло, — отдыхай.

========== Часть 83 ==========

Не все длится прекрасно и беззаботно как хотелось бы. Порой случаются вещи, после которых в человеке что-то меняется. Он может не понять этого, но факт остается фактом. Прошлое настигло неожиданно. Именно в тот миг, когда этого не ожидаешь. Так случилось… После разговора, когда Габриэль припомнил свое прошлое и родителей, прошло чуть больше недели. И все могло бы быть забыто, если бы в один из вечеров Винсент не признался в одной важной вещи.

— Помнишь, ты говорил, что не оставишь нашего ребенка? — как-то спросил задумчивый альфа. — А если бы сложились обстоятельства, что у тебя отобрали возможность воспитывать?

— О чем ты? — настороженно спросил Габриэль, прижимая руки к животу. Прошлое никогда не приносило ничего хорошего, а разговор именно к нему и возвращался.

— Я не про Сиэля, — слабо улыбнулся альфа, заметив это действие, — про тебя.

Из-за непонимания омега только сильнее хмурил брови. Но, кажется, смысл слов стал до него доходить, что отнюдь не приносило радости.

— Что ты успел выяснить?

— Имена, — только и сумел произнести альфа.

— Зачем ты пытаешься копаться в моем прошлом?..

— Ради тебя и копался, — вздохнул Винсент, — каждый должен знать того, кто дал ему жизнь, особенно когда отказ от ребенка заставили подписать.

Подписать… До чего же мерзко. Горько усмехнувшись, Габриэль прикрыл глаза и отвернулся, чтобы супруг не видел, что на глаза стали наворачиваться слезы. Он всегда считал своих родителей ничтожествами, что так просто от него отказались и поклялся, что если когда-нибудь у него появится собственный ребенок, он никогда так с ним не поступит. А как же теперь получается? Если бы не давление на родителя, он мог бы жить, как любой ребенок, рядом с родными. И не выживать в чертовом приюте, раз за разом надеясь, что и за ним придут родители…

— Твой папа-омега родил тебя, когда ему только-только исполнилось семнадцать лет, — Винсент присел рядом, обнимая со спины. — Как я понял, старшее поколение не захотело, чтобы ребенок оставался с ним. На тот момент твой папа служил разменной монетой для сделки.

Он просто слушал, не шелохнувшись, а слезы текли по щекам. Бесшумно. Трудно поверить в то, что говорил альфа. Но он никогда не соврет, а значит все сказанное — правда.

— Ты на своего папу очень похож, — прошептал Винсент, слегка раскачиваясь, словно убаюкивая. — Цвет волос у тебя от него. Сейчас он живет в другом городе. Женат, но не на истинной паре, как я понял. А из детей только усыновленный им сын-омега от первого брака мужа.

— У меня нет папы, — после долгого молчания заговорил Габриэль. — И отца нет. Человек, которого ты мне описываешь, ничего для меня не значит.

— А он искал тебя, — какое-то время спустя пробормотал альфа, — Только в приюте ему отказались тебя отдать. Кстати, именно после этого тебя перевезли в другой.

Еще хуже. Если его пытались найти, теперь Габриэль чувствует себя еще паршивее. И малыш это чувствовал, отчего стал пинаться.

— Прости, — прошептал альфа, — но я считаю, что ты обязан знать, как ты родился. Сиэль будет знать, почему не можешь ты?