Социальные статусы (СИ)

- Что ты делаешь? – спросил у парня водитель, заметив, что тот достал телефон.

- Что должен.

Он покопался в нём. Пошёл звонок.

- Герр Мэхорд?

- Да, кто Вы?

- Меня зовут Энтони Гонни. Я ассистент...

- Я понял, - перебил его немец.

- Дело в том, - заикаясь произнёс он, - в том… Билл, он...

- Чётко говори, - жёстко произнёс собеседник.

- Роды, герр Мэхорд.

Звонок прервался.

Билл мучился больше шести часов. Он болтался где-то между реальностью, которая была слишком болезненной, и небытием, которое дарило мимолётное спокойствие. Вокруг него столпились три человека. Ему временами становилось легче, а потом опять накатывало. Волнами. Он не знал, хорошо это или плохо. Медсёстры пытались облегчить боль и жар, но он чувствовал себя только хуже с каждым часом. Сейчас с ним должен быть Том. Чтобы успокоить, смягчить боль. Билл опять заорал.

- Первый пошёл, - проговорил врач.

Это как-то не облегчило его страданий. И тут словно поток тёплого воздуха повеял. В палату вошёл немец и сильно сжал руку омеги.

- Я здесь. Я с тобой. Дыши.

Он казался прекрасным миражом, пока боль вновь не прострелила всё его тело. Но рука осталась и по-прежнему сжимала его кисть. Бэль Омм следовал указаниям и вошёл в ритм, который пришёлся ему по душе. Том стоял рядом, время от времени смотря на врача и медсестёр. Билл опять закричал.

- Всё хорошо, - проговорил альфа, склонившись. – Просто дыши.

С них обоих уже сошёл не первый пот. Томас старался не дёргаться и помогать Биллу, но каждый его крик просто всаживался в него, как жирная игла, страхом, будто перенимая боль партнёра. Сейчас они, казалось, дышали одинаково, их сердца бились вровень. Они стали чем-то одним, цельным. Чувствовали друг друга.

Первый вышел. Это оказался мальчик. Мэхорд уже хотел подойти и посмотреть, но Билл еле прошептал на выдохе:

- Не отпускай меня.

Поэтому он остался, поборов любопытство.

- Их меньше, осталось всего два.

- Ещё два! – заныл француз. – Господи, как же это больно.

И вновь мученически завыл. Представлялось, что прошло несколько часов, но циферблат на стене утверждал обратное – всего лишь пятнадцать минут. Четверть часа криков боли, мольбы, мата и нытья... и появился второй. Тоже мальчик. Эго Тома прямо-таки разбухло внутри и давило. Но Билл крепче вцепился в него, причиняя боль, умерив гордость, возвращая в реальность, а она, увы, была не радостная. Казалось, что Билл умирал. Он был весь бледный, потный, уставший, изнеможённый.

- Я не могу больше, - пожаловался Тому, когда смог нормально говорить, а не только орать.

- Всего один, Билл, лишь один крохотный малыш, - он поднёс бледную кисть к лицу и поцеловал. – Одно усилие. Просто дыши, не думай ни о чём, а я рядом, здесь.

- Я больше не могу, - повторил и скривился от наступающей боли, вновь начав кричать.

Это было ужасно. У Тома звенело в голове. Как врач и медсёстры вообще справляются, ведь затычек в ушах у них точно нет? Третий ребёнок никак не шёл. Мэхорд даже усмехнулся про себя, подумав, что тот весь в Билла – упрямый, как баран! Врач начал волноваться, явно думая о хирургическом вмешательстве. Бэль Омм вообще где-то в себе заблудился. Кричал, хныкал и стонал. Но вот третий полез, и выходил он с боем.

- Вылезай уже, паразит такой! – заныл Билл, отдуваясь. – Паршивец мелкий, а!

Медперсонал коротко хохотнул, а Том смахнул со лба любовника пот.

- Он там что, зацепился? – негодовал юноша.

- Ещё немного, - подбодрил того доктор, улыбаясь. – Ваш муж у меня сегодня первый такой шутник, - обратился затем к немцу.

Мэхорд улыбнулся ему. Билл сжал его кисть до хруста и просто взревел, потянувшись вперёд, как будто хотел сесть.

- Пожалуйста, маленький, - начал плакать француз, - вылезай, малыш, папе больно!

И вновь ор. Томас содрогнулся, зажмурившись, будто его кто-то ударил. Наконец, зловредный отпрыск вылез. И оказался тоже мальчиком. Билл обмяк, тут же проваливаясь в тугую темноту от боли.

Было тихо. Бэль Омм повернул голову: солнце било прямо в глаза. Он сощурился, фокусируя взгляд. Рядом сидел Томас. Выглядел он паршиво. В костюме, но весь какой-то помятый, бледный, с синяками под глазами.

- Эй, - слабо позвал его Билл.

- Привет, - улыбнувшись, Мэхорд указал на люльку.

- Третий вылез всё-таки? – омега этого не запомнил.

- А то, боевой парень будет.

- Дай посмотреть на всех.

Томас по очереди доставал младенцев, поясняя, кто из них старший, средний и младший. Все были крепкие, здоровенькие, упитанные.

- Надо же, - счастливо улыбнулся юноша, - все мальчики. А каких они полов? – вдруг спросил Билл, держа младшего на руках.

- Первые альфы, а последний бета.

- Ты разочарован, да? – он посмотрел на Тома, ожидая реакции.

- С ума сошёл! – парень сел рядом и чмокнул его. – Ты же из семьи чистокровных бет, этого следовало ожидать. Должен же быть в нашей семье хоть один не бешенный?

И засмеялся. Билл знал, что родить бету для альф не так уж приятно. Самцы предпочитали у себя в потомстве самцов, ну или омег, которые по духу схожи с ними, ведь они подвержены той же страсти. Мэхорд ласково погладил партнёра по щеке, а потом мягко поцеловал.

- Прости меня. За всё.

- Не будешь больше прогонять? – Том уложил двоих в люльку и подошёл к койке.

- Прости меня, пожалуйста, - Билл смотрел на малыша и начал плакать.

Ему было обидно за такого себя. Он гнал своего альфу, чтобы в итоге сжимать его руку в трудный момент.

- Билл, - немец насторожился и перестал улыбаться.

- Когда только отошли воды, - начал тот тихо, - я почувствовал дикую тоску. А оказавшись в больнице, я до безумия хотел, чтобы ты оказался рядом. Я такой дурак, Том. Это же в моей природе – зависеть от тебя. Но я почему-то решил, что эти правила писаны не для меня. И когда боль подступила к горлу, я начал молиться. Каждую секунду проговаривал твоё имя. Мне так не хватало тебя, так сильно! А ты появился, и словно меня обдало свежестью, понимаешь? Я понял, что справлюсь, хотя в начале думал, что умру на том кресле. Ты придал мне сил. Я больше не хочу так, без тебя. Я скончаюсь от тоски. Уж лучше буду опозорен, чем опять познаю это уродское одиночество. А с тремя детьми, без тебя, думаю, я загнусь.