Память питается болью (СИ)

— Андрей Петрович, — позвали его из коридора, и он узнал одного из санитаров из их психушки, — ужас какой!

Андрей вопросительно на него взглянул и отпил мерзейший кофе из баночки, купил в здешнем магазине.

— Ну, слизни эти… А пострадавшая, про которую вы спрашивали, — парень хихикнул неприлично, и Андрей вспомнил, как его зовут — Саша, — Топазова… Она как раз с мужиком трахалась, когда слизни выползли, ну и случился спазм. Там еще мужик пузатый такой…

Он вспомнил разговоры о Максиме и поперхнулся кофе.

— На его месте мог бы быть я, — вдруг пизданул Андрей, не смог сдержаться.

— И я. А вы это… подлечились уже? — открыто засмеялся Саша, но, видя его замешательство, вдруг посерьезнел и добавил: — Процедурная там.

— Разве в клинике вы у меня анализы не брали?

— Такие не берут без согласия пациента. Да там фигня, три укольчика всего.

Ну Женька…

Процедурная работала и ночью, из-за аврала в клинике. У Андрея сразу зачесалось в паху и в заднице, и мысли заметались, как бешеные. А вдруг кто-то из насильников заразил его? А он потом Женечку… Ужас! Точно, если завтра выяснится, что он болен, так и скажет Паше, свалит все на тот случай. Андрей удивился, он так спокойно думал об изнасиловании, как будто это дерьмо случилось не с ним, и психом себя совсем не чувствовал, разве что самую капельку. Он оставил гостинцы для Женечки в регистратуре и отправился спать.

А проснулся уже с ощущением члена в заднице. Андрей дернулся, но соскочить не удалось.

— Не пущу, — Пашка прижал его крепче, наваливаясь сверху и продолжая двигаться, — свяжу в следующий раз.

Андрея аж скрутило от восторга, от этого чувства подчиненности и защищенности, но он продолжал вырываться. От сильных толчков внутри медленно расходилось удовольствие, это счастье с горчинкой грозило вот-вот оборваться, послезавтра их должен был забрать межпланетный транспорт. Любовник выкрутил ему руку за спину, не переставая трахать, и Андрей привычно приподнялся, упираясь коленями в кровать, но, кончая, не выдержал, ткнулся обратно головой в подушку.

— Ты куда это ходил ночью? — Паша лежал на нем, даже не вытащив.

— В магазин и клинику местную, — он вдруг осекся, вспомнив про анализы, черт, надо забрать потихоньку. – Максима в Женечке защемило, жесть. Я им гостинцев передал, не чужие все же.

Павел заржал.

— Паш… Давай на Земле съездим куда-нибудь вместе… отдохнем…

— Я к своим собирался, в Питер, не виделись больше года, — ответил Павел, и Андрей тут же пожалел, что вообще завел этот разговор. Конечно же, Пашу кто-то ждет на Земле, нормальный любовник, а не псих, который его чуть не убил. Вдруг вспомнились слова Максима, откуда тот мог знать об этом? Блядь, как он мог догадаться… Андрея внезапно осенило:

— Паш, а Максим заодно с вами?

— С кем с нами? – Паша сделал вид, что не понял, о чем речь, но Андрей уже не мог остановиться:

— С теми, кто собирался организовать саботаж на станции, кто меня… ну, в общем, кто стоит за всем этим.

Паша за его спиной подозрительно молчал, и страх накатил липко и противно. С чего он вообще взял, что его так просто отпустят, Андрей осторожно высвободился и направился в ванную, здесь она, к счастью, была, хоть и маленькая.

========== Часть 9 ==========

Павел нервно метался по комнате. Надо было увидеть Максима… как-то вывести на чистую воду… Неужто жирюга и вправду стоял за всем этим? Но Андрей признался… значит правда, значит надо сообщить в полицию. Но тогда и темные делишки самого Андрея выйдут наружу. Павел растерянно остановился, закусил губу, а потом вдруг довольно улыбнулся: наконец-то ему доверились, рассказали. Это самое главное.

— Андрей! Ты что там, в толчок провалился?

Ему не ответили, и он дернул дверь — незаперто. Андрей стоял, вцепившись в раковину, и смотрел на него в зеркале, серые глаза его стали темными и испуганными. Наверно, снова вспомнил то… Павел тоже вспомнил, в паху заныло, мучительно отдаваясь в сердце, ведь он так любил Андрея, а эти ублюдки смели касаться и осквернять его тело.

Он подошел к Андрею, обвел ладонями его плечи, близко-близко, чувствуя тепло его кожи, но не касаясь, тот следил за отражениями его рук.

— Ты такой красивый, Андрюш. Просто с ума меня сводишь, все время тебя хочу.

Андрей улыбнулся как-то жалобно, Павел аж задохнулся от желания, это было что-то невероятное, никого он так не хотел, чтоб до дрожи, до внутреннего тоскливого чувства, словно душу вытягивало.

— Наклонись пониже.

Андрей послушно положил голову на сложенные на раковине руки, выставил поблескивающую после секса задницу, у него тоже стояло.

— Нет, в зеркало смотри…

Павел погладил темный завиток на копчике, хлопнул легонько по ягодице, с жадностью ловя мельчайшие отражения чувств на лице любовника: вот тот слегка поморщился, покраснел, приоткрыл губы… раскрыл широко глаза в ожидании нового шлепка… Павел запустил руку ему под живот, стиснул член и хлопнул посильнее по поджавшейся смуглой попе. На ней было три родинки, две на правой половинке, одна на левой, точно посередине, и Павел целился по ним, призывно темнеющим на начинающей розоветь коже, он обожал их прямо… Андрей тихо вздыхал и толкался ему в кулак, руки его каждый раз вздрагивали, словно от подавленного желания защититься.

— Не опускай лицо, Андрюш, не опускай.

Павел сжал его яйца, не позволяя кончить, когда тот громко застонал, и притянул к себе, жадно смял губы. Андрей почти не отвечал на поцелуи, и это было так прекрасно, так безответно-покорно… Им невозможно было насытиться. “Люблю тебя”. А Максима надо наказать все равно, даже если в полицию нельзя… за Андрея.

— Максим с тобой прямо говорил? О вредительстве?

— Нет…

— А как?

— Через Мышкина… а потом по закрытому каналу была переписка. И вы тогда еще…

— Как же ты его вычислил?

Андрей судорожно всхлипнул и уткнулся ему в плечо, и Павел испугался, что у него опять срыв будет, вон, уже дрожит весь.

— Ну тихо, тихо, успокойся, тебя больше никто не обидит, мы же не позволим им, правда?

— Не позволишь? — он вдруг нервно рассмеялся: — А если заставят, Пашенька, снова? Что ты сделаешь, дорогой?

— В полицию пойдем тогда, ясно? Лучше сдаться властям, чем эти гады снова, — он встряхнул Андрея за плечо, и тот вскрикнул и вдруг кончил ему в кулак.

Павел посмотрел на свою руку:

— Оближи…

Интересно, послушается или нет, он даже замер в ожидании реакции Андрея. Тот зажмурился, медля невыносимо долго, а потом лизнул, и в тот момент, когда язык коснулся его пальцев, Павел обкончался, даже не притронувшись к себе.

— Господи, мы два придурка, — смеялся он, затаскивая Андрея в узкую душевую кабинку, — спустили, даже не поебавшись. Черт… отлить надо.

— На меня не ссы только… — тихо отозвался Андрей.

— Ты что, я в душе не ссу, — соврал Павел, окончательно развеселившись, и вылез.

Ему казалось сейчас, что все в мире по плечу, вместе они справятся со всеми злодеями.

Вернувшись, он увидел, что Андрей так и стоит в углу, не включив воду, и обнимает себя за плечи.

— Кончай киснуть, сейчас пожрем и пойдем дадим Максику пизды, — размечтался Павел, бодро мыля мочалку, — надо выбить из него заказчиков.

Впрочем, никуда они сразу не пошли, натащили невкусной еды и жрали прямо в постели, все равно скоро улетать, можно и не заботиться о чистоте. А потом утомленно заснули, переплетясь конечностями.

***

Максима уже выпустили из клиники, а Женечка все еще была там.

— Перелом бедра, господин Озкулов, — радостно сообщил врач, — можете навестить уже.

— Еще б не переломиться, с эдакой тушей трахаться, — фыркнул Павел Андрею на ухо, а потом неожиданно для самого себя добавил: — Хотя раком он бы занятно смотрелся…

Андрей недовольно повел плечом, не оценив пошлости:

— Я к Женьке зайду, ты как?

— Не, я схожу в столовку, наверняка все ребята там тусуются, приходи тоже. И ты это… — Павел оглянулся, вроде никого нет, доктор ушел.