Вивиан (СИ)

— Стоять! — рявкает Вивиан, когда мальчишка, чуть ли не насильно впихнув ему в руки торт, пытается ретироваться.

— Входи, чудо ты гороховое, — Тайтус отступает вглубь квартиры, пригласительно кивая робкому омеге. — Сам не осилю, — Вивиан выразительно указывает на презент. — Помогать будешь.

Вообще-то Вивиан удивлён тем, что омега пришёл, да ещё и с подношением. Он же просто так, связки слов ряди, ляпнул о благодарности в виде шоколадного торта, а Тори, очевидно, воспринял всё всерьёз. Но больше всего Тайтуса удивляет то, что он приглашает омегу, более того подчинённого, в свой дом. Видать, сильно его таки достало гордое одиночество, раз хватается за первого попавшегося под руку, словно утопающий за спасительную соломинку.

— Какой милашка! — Тори, ожидаемо, подхватывает выбежавшего ему навстречу пекинеса на руки. — Ваш? Как зовут?

— Зовут Чарли, — бурчит Вивиан, ведя омегу и пса заодно за собой на кухню. — И он не мой. Просто так сложились обстоятельства.

Чарли вообще-то не злобный, вредный просто, но и чужих не жалует, а вот к мальчишке сразу же ластиться начал, подставляя под его тонкие пальцы своё лохматое брюхо. Да, он сам пса не балует, но это ещё не означает, что его, кормящего эту наглую животину и дающего ему кров, можно предавать в обмен на банальное почёсывание.

— Никогда бы не подумал, что у вас может быть питомец.

— Отчего же? — Вивиан резко оборачивается, прожигая омегу взглядом. — Если я строг с починёнными, это ещё не означает, что и в быту я подобен садисту.

— Не в этом дело, мистер Тайтус, — Тори выпускает взбрыкнувшего пекинеса из рук, смотря на него с раздражающим Тайтуса пониманием. — Просто вы всегда очень заняты и самоотверженны в плане работы, вот я и удивился тому, что вы ещё находите время и на заботу о собаке.

— А кто сказал, что я о нём забочусь? — не меняя тона, бросает Вивиан, ставя чайник на плиту. — Он у меня сутками некормленый сидеть может, и ничего — мирится. Знает же, что лучше так, чем на улице.

— И тем не менее, Чарли ухожен, выкупан, расчёсан и, судя по всему, вполне доволен своей жизнью, — упрямо продолжает гнуть свою линию омега. — У питомцев, к которым плохо относятся, нет в глазах радости.

— Вижу, ты неплохо осведомлён о прелестях собачьей жизни, Тори, — продолжает язвить Вивиан, уже откровенно сожалея, что пустил этого омегу за порог своего дома. Знает он таких, милых, наивных и добрых, которых хлебом не корми — дай в чужую душу залезть, дабы набраться охающе-ахающих впечатлений.

— Честно сказать, у меня никогда не было домашнего животного, — омега опять скромно отводит глаза, — но мне всегда хотелось. А взгляд… Не важно, человек это или животное. Взгляд любого существа способен сказать о многом.

— Садись уже, философ, — фыркает Вивиан, отодвигая для омеги стул. — Будем сейчас баловать свои омежьи организмы сладостями, чтобы и у нас были довольные взгляды и сытые животы. Или ты на диетах?

— Нет, какие диеты, — мальчишка осторожно присаживается на стул, чинно складывая руки на коленях. — Папа и так постоянно сетует на то, что я слишком мелкий и тощий для своего возраста.

— Это точно, — хмыкает Вивиан, доставая и ополаскивая чашки из сервиза, таки высланного ему папочкой. Надо же, успели припасть пылью, и дальше припадали бы, если бы не это чудо в перьях. — Или же это я себя запустил…

Вивиан даже критично себя со всех сторон осматривает. По сравнению с невысоким, худеньким и хрупким Тори он и правда выглядит не только более солидно, но и взросло, и это при ничтожно малой между ними разнице в возрасте. Более того, Тайтус зуб готов дать, что мальчишке и эпиляцию делать не нужно, обо всём его утончённая природа позаботилась, в то время как самому Вивиану порой приходится бороться даже с типично мужской растительностью на лице. Да уж, омега омеге рознь, и причина не только в породе, но и в наследственности.

— Что вы, мистер Тайтус! — тут же вспыхивает мальчишка, вскидывая на него взгляд, полный обожания. — Вы очень красивый омега, умный, уверенный в себе, самостоятельный и… — Тори снова смущается, — способный постоять за себя. Какова бы ни была ситуация, вы всегда собраны и беспристрастны.

— Ну, это дело не мудрёное, — Вивиан, поразмыслив, заваривает им с омегой чаю, хотя под шоколадный тортик можно было бы сообразить и чего покрепче. — Я вот считаю, что человек сам себя лепит, беря за основу то, что заложила в нём природа. То, что я омега, не изменится, даже если я линчую свои омежьи придатки, однако это не мешает мне быть той личностью, какой я хочу быть.

— Этим я в вас и восхищаюсь, мистер Тайтус! — снова выдаёт невесть что омега, смотря на него горящими глазами. — Не примите за попытку подражать вам, но я действительно хотел бы быть на вас похожим.

— Ну, довольно этих безосновательных хвалебных од, — сняв с коробки крышку, Вивиан медленно режет торт, наслаждаясь его изумительным ароматом. — У меня, знаешь ли, Тори, полно как недостатков, так и черт характера, которые неприемлемы для примерной омеги. И вообще… — властным движением Тайтус пресекает попытку мальчишки вновь что-то сказать, — довольно об этом. Давай пить чай.

Омега покорно умолкает и утыкается в свою чашку. Вивиана он больше не раздражает, по крайней мере не до степени тошнотворности и отторжения. Просто Тори сам по себе такой, смотрящий на мир широко распахнутыми глазами и верящий в его нерушимые идеалы. Ему бы альфу потолковее, чтобы оберегал и защищал, чтобы смог сохранить тепло и свет, исходящие от этого человека, но в Ричестер-Холл вряд ли встретишь такого. Как знать, может, если всё пойдёт как по маслу, он более серьёзно подумает над тем, чтобы забрать мальчишку в Детройт под своё покровительство.

— Ты снова почти не пахнешь, Тори, — подмечает Вивиан после несколько затянувшегося молчания. — Зачем скрываешь свой запах?

— Я не скрываю, — опять смущаясь, булькает в чашку с чаем омега. — Я беспородный. Неужели вы этого не учуяли?

— Нет, — Вивиан даже бровь удивлённо приподнимает, ведь уверен же в том, что в квартире семьи Девил учуял взрослого альфу, а беспородные — это те, от которых отказались отцы или один из них, не поставив на своём отпрыске родительской метки. Как говорят беты, бастард. — Я думал, что…

— Вам же это не нужно, мистер Тайтус, — омега вскидывает на него сухой, словно застывший, но в глубине полный горечи взгляд. — Вы не хотите знать, что к чему, потому что это обязывает и привязывает.

— Да, ты прав, — спокойно отвечает он на этот выпад, — но сегодня я расположен к беседам по душам. Считай, что тебе посчастливилось узреть омежью сторону Вивиана Тайтуса.

Мальчишка чувствует себя одиноким. Скорее всего, у него мало друзей, но и с ними он не может поделиться тем, что его гложет. Понятно же, что омежка не хочет взваливать на чужих свои проблемы, не хочет обременять и выдавать свои секреты, но в то же время он пусть и чуть-чуть, но прожил всё же дольше. Такому, как Тори, нужен достойный слушатель, и если ему, Вивиану, предстоит побыть жилеткой… Ну, вечер всё равно занять больше нечем.

— Папа учился в Миннеаполисе, большом городе, где много соблазнов, если вы понимаете, о чём я, — неуверенно начинает Тори, в ответ на что он просто кивает. Вивиан, предчувствуя, что разговор будет долгим, сбивчивым, полным эмоций и, скорее всего, слёз, подымается, достаёт пепельницу и приоткрывает окно. Вообще-то он не курит в квартире, но сегодня можно. Как он предпочитает говорить в таких случаях, разгрузочный день.

— Он никогда не рассказывал мне об альфе, который приходится мне биологическим отцом, даже имени его не называл. Просто сказал, что это была его первая любовь и он ни капли не жалеет, что её плодом стал я, однако я помню, как мы жили до того, как в нашей семье появился Кайл, папин нынешний муж, и прекрасно понимаю, что от плода, принёсшего столько проблем, лучше было бы избавиться.

— Чушь, — категорически не соглашаясь с омегой, Вивиан резко сбивает пепел. — В своих ошибках нужно винить только себя, а не других, тем более собственных детей, вымещая на них злобу. Так поступают только слабаки, сильные же, стиснув зубы, преодолевают препятствия. Разве не так поступал твой папа?