Часть истории (СИ)

— Что это значит? — сердце билось, как дикое, и Гарри опасался ошибиться в своих догадках.

— Это значит, Гарри Джеймс Поттер, что перед вами стоит сложнейшая задача: найти три смертельно опасные реликвии, принадлежавшие некогда Ровене Равенкло, Салазару Слизерину и Хельге Хаффлпафф. Эта задача становится гораздо проще благодаря мне, — Марк одарил Гарри лучезарной улыбкой. — Медальон волей судьбы и благодаря контрабандистской проворности находится у небезызвестной вам мисс Долорес Амбридж. Нет, ничего не спрашивайте, я и так болтаю слишком много, но вы мне нравитесь, Гарри, а я слишком добросердечен к людям, которые мне нравятся. С чашей Хаффлпафф всё намного, намного сложнее. Лорд слишком параноидален и доверяет лишь узкому кругу своих Пожирателей. Так уж случилось, что этот свой хоркрукс он доверил охранять исключительно Беллатрикс Лестрейндж, — услышав ненавистное имя, Гарри дёрнулся. — Он хранится в сейфе в Гринготтсе, на низшем, самом охраняемом уровне. Самое простое — диадема Равенкло. Вы её уже видели, я уверен. Лорд смекнул, — Марк хищно осклабился, отбив быструю дробь по столу, — спрятал то, что не должно быть найдено, на самом видном месте. Помните, однажды Выручай-комната показала вам склад, где вы и многие до вас прятали то, что нельзя было и дальше держать у себя? Диадема там, точный ряд не назову, но бюст с такой вещицей вы точно не пропустите…

— Вы издеваетесь? — нетерпеливо и злобно прервал его Гарри. Что это был за цирк? Какая Амбридж? Какой бюст?

— Я даю вам шанс, — холодно обронил Марк, оскорблённый таким резким тоном. — Что с ним делать, решать вам.

Слова, которые до этого рвались наружу, застряли у Гарри в горле. Он не знал, что делать. Он не знал даже, что думать. А что он, чёрт побери, должен думать? Что ему каким-то чудесным образом повезло? Что Марк не ведёт свою игру? Что Марк сошёл с ума? Что он сам сошёл с ума?..

— Я заставил вас задуматься, и это хорошо. Не доверяйте людям, которые говорят, что знают что-то, чего не знаете вы. Особенно не доверяйте мне.

— И в чём смысл? Зачем вы сначала рассказали, а потом велели вам не верить?

Марк пожал плечами, но больше ничего не сказал. Гарри одолевали сомнения, но в глубине души он знал, что Марк говорит правду. Это было самым глупым и неправдоподобным, чему он верил в своей жизни, и это был верх наивности, но Гарри привык полагаться на внутренние ощущения. К тому же, подсознание молчало, забившись в один из тёмных углов, и само по себе это уже было хорошим знаком.

— Почему сейчас? — он был мёртв — душевно и почти физически, но спросить был обязан.

— Время течёт слишком быстро, и вам пора что-то решить для себя и для мира, но трудно что-то решать, не имея на руках карт. Поэтому я всего лишь подбросил вам пару-тройку джокеров.

— Да, но почему сейчас? — Гарри выделил интонацией последнее слово, чтобы Марк снова не пропусти его мимо ушей.

— Вы слушаете, но не слышите, — терпеливо сказал Марк. — Пришло время, и я рассказал. Круг замкнулся.

— Снова загадки, Марк, — Гарри покачал головой. Марк шутливо поклонился, приложив руку к груди.

— Для их раскрытия время ещё не пришло.

Они долго молчали. Гарри смотрел в окно, следил за плывущими по чёрному небу серыми облаками и думал обо всём на свете — благо, было о чём. Марк внимательно следил за его эмоциями, коих Поттер и не скрывал. На кухне посудой гремела Лидия, но звук доносился будто бы издалека. Услышав, как снаружи с грохотом опрокинулся жестяной бак и с диким мяуканьем по проулку промчалась пара ободранных кошек, Гарри вздрогнул. Марк принял это за знак и вновь заговорил:

— Так что вы собираетесь делать? Не то чтобы я собираюсь как-то помогать, мешать или вообще что-либо делать. Мне всего лишь любопытно, не более.

— Когда я вернусь… — хриплым от долгого молчания голосом начал было Гарри, но Марк жёстко оборвал:

— Вы не вернётесь.

Снова неловкое молчание, но лишь на долю секунды.

— Могу я задать вам несколько вопросов, Марк?

— Раз уж вы всё равно превысили установленный мной лимит, а я сам не был достаточно настойчив, то конечно, Гарри. У нас вся ночь впереди. Утром, увы, я буду вынужден вас покинуть.

— Лидия знала обо всём этом?

Гарри не хотел верить в то, что Лидия что-то от него скрывала. Не она. Он привык думать, что она была тем единственным человеком, который всегда и несмотря ни на что был честен с ним.

— Мисс Лидия, — Марк замялся, но это было показное, — вступила в Орден, как вы могли догадаться, если были достаточно внимательны, но она слишком юна, и у неё совсем нет опыта — даже жизненного, — чтобы посвящать её в настолько важные дела. К тому же, Гарри, вы — моя забота.

— Но зачем ей это? Этот Орден, вся эта жизнь? Вы же сами говорили, что, становясь его частью, человек продаёт свою жизнь и фактически становится рабом.

— Не так грубо, и это вовсе не мои слова, — Марк поморщился, — но в целом да. У мисс Лидии много скелетов в шкафах и причин, соответственно, тоже. Лучше вам спросить об этом её саму. Если, конечно, она ответит, в чём я сильно сомневаюсь.

— А профессор Райне? — с замиранием сердца спросил Гарри. Это то, что медленно, но верно грызло его любопытством, опасением и брезгливостью на протяжении вот уже целого года. Марк тихо рассмеялся.

— Ах, вот оно что, Луиза Райне. Не самый лучший представитель Ордена, по моему сугубо личному мнению, — он искривил губы, выражая всё то, что испытывал к Райне. — Но да, она тоже. А что, — Марк замер от восторга, — у вас с ней были столкновения интересов?

Посомневавшись, стоит ли рассказывать Марку о том, что было давным-давно, при неясных обстоятельствах, а сам он при этом не до конца отдавал себе отчёт в собственных действиях, Гарри всё-таки рассказал. Марк потёр лоб. Он не выглядел удивлённым, но не выглядел и так, будто подобное было обыденностью.

— Ну, — он усмехнулся, — никто и не говорил, что она в здравом уме. Кто знает, что и куда повернулось в её голове за эти долгие годы, а годы, Гарри, уж поверьте, действительно долгие. Я стар, но старуха Райне старее. По секрету говоря, мы все давно ждём, что в один прекрасный миг она исчезнет…

В стекло снова забарабанил дождь — сначала тихо, потом всё сильнее и сильнее. С кухни теперь доносился аромат кофе, выпечки и капелька — цитрусов. Краем сознания Гарри отметил, что нужно будет извиниться перед Лидией. Она не знала, а он был неправ и наговорил много лишнего и неправильного. Надо будет, обязательно, вот только он посидит минутку, и…

— Больше ничего не хотите спросить, Гарри? — почти ласково промурлыкал Марк, глядя на него, как на ребёнка.

Гарри качнул головой и положил подбородок на согнутую в локте и лежащую на столе руку. Свободной ладонью он разгладил обугленную скатерть, с сожалением и стыдом на неё глядя. Он устал, Мерлин, он так смертельно устал, что всё, чего хотелось прямо сейчас, — забыться. Он не мог даже говорить или не хотел — зависело от угла, с которого смотришь. Слишком много всего произошло за этот день, слишком много удивлений, потрясений, убитых нервов, недоверия, ярости и безысходности — слишком много для его маленького эмоционального диапазона. Вспомнив Гермиону и её фразу, он улыбнулся, а может, сумел лишь подумать об этом, потому что силы полностью его покинули.

— Тогда посидим, — голос Марка был мягким, тёплым и убаюкивающим. — Ночь диво как хороша.

Так и было. Ночь была чудесной. Её исход был смутным, будущее — неопределённым, но этот момент стоил всего на свете. Запахи смешивались с дробью дождя и дыханием Марка, за окном медленно оживал Лондон и занимался тусклый рассвет.

Был исход, и был он здесь.

========== Глава 32. По призрачным следам ==========

Гарри вернулся домой ранним утром. Смысла в этом не было никакого, потому что в Академии нужно было быть через пару часов, но ему необъяснимо хотелось увидеть Геллерта хотя бы мельком. Дом был укрыт плотной вуалью тишины. Гриндевальда не было ни в гостиной, ни на кухне, где было слишком пусто и холодно, и Гарри, стараясь не шуметь — старая половица всё равно скрипнула, и он раздражённо и устало поморщился, — поднялся на второй этаж.