"Авантюристы" (СИ)

Так я и не пришёл ни к какому выводу, хоть и наблюдал за студентами на протяжении почти всего последнего семестра. Правда, иногда против воли мой взгляд устремлялся на взъерошенные чёрные патлы, так похожие на волосы моего детского врага и навечно перемотанные какой-то штукой круглые очки, которые скрывали красивые зелёные глаза с таким же оттенком, как у его матери, но с совершенно другим разрезом. Откуда я так подробно знаю их цвет и разрез? Да очень просто! В марте во время очередного взрыва котла, устроенного Лонгботтомом, Поттера, прикрывшего собой Грейнджер, прилично задело брызгами Противоожогового зелья, которое мы в тот день варили. А оно на стадии полуготовности может само вызвать сильный ожог. Естественно, что на мою долю как преподавателя выпало оказать пострадавшему первую помощь. Вот таким образом я и разглядел и его зелёные, как бы с небольшим прищуром глазки, и гладкую, чуть тронутую оставшимся с лета загаром кожу, и красивые, будто точёные черты лица, и… нежные, прикушенные от боли губы… Мерлин!!! Куда это меня занесло?! В общем, это я с чисто эстетической точки зрения оценил внешность мальчишки. Никакого другого интереса это наглое отродье у меня не вызывало и вызывать не могло. Да и что интересного в Поттере? Простой, как извилины Хагрида, предсказуемый, как всякий гриффиндорец.

Когда я эти соображения высказал Люцу, периодически интересовавшемуся, как идут поиски проникшего в его дом мага, то был огорошен его встречным вопросом:

- И чем это Поттер тебя так заинтересовал?

- Меня? Поттер? Ты с ума сошёл?

- Нет, почему же. Просто за полчаса нашего разговора ты пятнадцать минут потратил на то, чтобы объяснить, почему это не мог быть Поттер. На всех остальных, вместе взятых, ты обратил гораздо меньше внимания.

Тогда я отмахнулся от слов друга, но буквально через несколько дней случилось одно событие, заставившее меня несколько пересмотреть своё мнение об умственных способностях и хитрости проклятого гриффиндорца.

В апреле назрел нешуточный конфликт между пятикурсниками Слизерина и Гриффиндора. У многих из них родители и старшие братья сражались по разные стороны «баррикад», это и послужило основой столкновений. В открытых боях прошедшей войны они не участвовали. Мерлин уберёг во время нападения на Хогвартс – преподавателям удалось удержать первые-пятые курсы в безопасных убежищах. Они не знали, как наяву выглядят чужая кровь и смерть, и считали боевые действия скорее каким-то приключением, которого лишились по милости зловредных профессоров и старост факультетов. В отличие от шести- семикурсников, успевших хлебнуть лиха, у этих «героев» не было ни опыта, ни серьёзного владения Боевой магией, они ещё слепо верили в слова взрослых, как правило, враждебно настроенных к какому-то одному лагерю. К тому же они напрочь не понимали, что «спички детям не игрушки». На уроках ЗОТИ и Зельях, где эти два факультета пересекались, стали разгораться настоящие войны. Мы с Люпином вели задушевные беседы с зачинщиками беспорядков, назначали отработки, угрожали исключением из школы – всё было тщетно. Твёрдо уверенные в своей правоте противники не желали утихомириваться. Что ни неделя, то в Больничное крыло поступало пять-шесть студентов, пострадавших от этих «военных действий», и, что самое страшное, в последнее время под «перекрестный огонь» стали попадать ни в чём не повинные малыши и вообще случайно проходившие мимо студенты. Перелом в «военных действиях» случился после вопиюще безобразного случая на ЗОТИ, когда пятикурсники моего факультета и «львы» устроили там настоящую войну. Меня вызвала мадам Помфри, ей потребовалось сложное в приготовлении и, к сожалению, не подлежащее хранению зелье «Вторая кожа». Вот уж не думал, что кто-то из этих недорослей знает тёмномагическое проклятие «Освежевания», да и вообще додумается его применить. «Виновник» сам попал под ставший популярным с лёгкой руки Джиневры Уизли «Летучемышинный сглаз» в сочетании со «Ступефаем» и не мог просветить нас, откуда знает брошенное им проклятие. Кстати, он был гриффиндорцем. Пока мы втроём, включая принёсшего на руках Эйвери-младшего Ремуса Люпина, боролись за жизнь слизеринца, мне было не до размышлений о том, кто же остался в брошенном преподавателем кабинете ЗОТИ поддерживать мир и порядок между противоборствующими сторонами. А когда угроза смерти для мальчика миновала, узнал, что чёртов оборотень поручил миротворческую миссию попавшемуся навстречу Поттеру. Перед моими глазами мгновенно замелькали страшные картины того, что эти малолетние боевики могли сделать друг с другом под присмотром такой «няньки», и я со всех ног, сопровождаемый Люпином, понёсся к кабинету. Когда мы оба, запыхавшиеся и взъерошенные, влетели в класс, там стояла просто гробовая тишина, а оставшиеся невредимыми пятикурсники обоих факультетов в слегка бледно-зелёном состоянии попарно – гриффиндорец-слизеринец – отрабатывали Зеркальный и Поглощающий щиты. Поттер ходил между рядами и спокойным, тихим голосом подсказывал, как исправить те или иные ошибки. Завидев нас с Люпином, он заметно подобрался, от его доброжелательности не осталось и следа, а лицо как будто скрыла ничего не выражающая маска.

- Профессора, за время вашего отсутствия всё было спокойно, пострадавших нет.

Парень и так пропустил Чары и мог опоздать на Трансфигурацию, поэтому, Люпин быстро написал ему оправдательную записку и отпустил на занятия. Через пять секунд Поттера в кабинете уже не было. Такая немногословность и, главное, умение останавливать уже назревшие конфликты заинтересовали меня, и, забрав своих «змеек», я устроил им в гостиной факультета «допрос с пристрастием». То, что я выяснил, заставило меня совсем по-иному взглянуть на «простого» гриффиндорца. Начать с того, что, оказавшись в кабинете, где практически велись боевые действия, он не стал надрывать голос и метаться между дерущимися, а просто чётко и внятно наложил на всех, там присутствующих, заклятие Рикошета. Это заклинание автоматически накладывает на выпустившего боевое проклятие полное ощущение попадания этого самого проклятия в него. Иными словами, хочешь проклясть кого-то – готовься испытать то же самое на себе. Кстати, «Рикошет» относится к Условно Допустимым, и проходят его только на выпускном курсе академии авроров. Крайне привередливое заклинание, требует доскональной точности в произнесении и пассах палочки. Не ожидал я такого от Поттера, ох, не ожидал! Но и это ещё не всё. Дождавшись, когда после первого же посланного проклятия все будут маяться «Рикошетом» и несколько спустят пар, он спокойно прочитал им краткую лекцию, объяснив, в чём они не правы, сопроводив оную демонстрацией собственных воспоминаний о настоящем бое. Ага! Без купюр, а не так, как изображали в победных реляциях «Ежедневного пророка». Со всей грязью, кровью, выпущенными кишками, остекленевшими после попадания «Авады» глазами. Со всем тем, чего успели нахлебаться выше головы старшекурсники, участвовавшие в битве за Хогвартс. Сила у Поттера огромная, судя по воспоминаниям моих пятикурсников, они видели, слышали и даже чувствовали, как пахнет смерть. Это, я думаю, надолго отбило у недорослей желание героически поучаствовать в «реальном» бою. Но на этом гриффиндорец не остановился. Выяснив у притихших студентов, из-за чего разгорелся сыр-бор, он, пользуясь «заимствованными» у Тёмного Лорда воспоминаниями, продемонстрировал моим «почитателям и продолжателям дел отцов», «воспитательные» методы покойного Волдеморта. После чего, судя по-всему, ему пришлось накладывать Противотошнотные чары на весь класс. Зато больше подобные проблемы в школе не возникали, а я проникся некоторым уважением к способностям одного, конкретно взятого гриффиндорца. Это ж надо! Мгновенно блокировать уже разгоревшийся конфликт. Поставить обалдевших от агрессии и «стадного чувства» подростков на место и заодно прочистить мозги всем начинающим почитателям Геройски-Погибшего-Тёмного-Лорда. И всё это за каких-то полтора часа, пока мы в Больничном крыле боролись за жизнь глупого мальчишки.