Мое табу (ЛП)

– Вечером схожу к Саймону на вечеринку в честь конца учебного года, – говорит Стивен, когда Сэм спрашивает о его планах на остаток недели. – Потом, наверное, буду просто тусоваться… с друзьями. – Тут Стивен оглядывается на Джереми. – Ты сегодня тоже идешь?

Джереми качает головой.

– Не. Насколько я помню, папа хотел, чтобы мы с ним сходили в кино.

Сэм подскакивает на стуле. Он явно забыл о своих придуманных планах.

– Ах да… – Он смотрит на своего сына и Стивена. – Знаешь, если хочешь, то можешь пойти.

Джереми оживляется.

– Правда?

– Ну… да, – отвечает Сэм. – Только смотри, будь осторожен. – Он краснеет, пока говорит это, и я проглатываю смешок. – И я не хочу, чтобы ты оставался там ночевать, – прибавляет он. – Будь дома в одиннадцать.

***

– Значит, ночевки для него под запретом, да? – спрашиваю я после того, как Джереми и Стивен уходят, а мы с Сэмом устраиваемся перед телевизором на диване и включаем кино, где какая-то женщина-мстительница крушит все подряд.

Сэм смотрит в экран. Его лицо освещают всполохи синего и зеленого.

– Если ты думаешь, что у меня проблемы с гей-сексом, то это не так.

– В самом деле? – Я выгибаю бровь.

Покраснев, он поводит плечами, потом напускает на себя строгий вид.

– Просто он еще слишком юн – для любого секса.

– Согласен. – Я понимаю, о чем он. Страшно представить, что мальчик, которого я помогал растить, ведет половую жизнь. – Когда он уходил, я сунул ему в руку пару презервативов, – говорю я, возвращая внимание на экран. – Не потому, что хочу, чтобы он пошел и занялся сексом. Просто… просто я бы предпочел, чтобы он был в безопасности.

Я надеюсь, что, сделав это, не пересек черту. И облегченно вздыхаю, когда Сэм говорит:

– Слава богу. Мне это и в голову не пришло. – Он содрогается. – Знаешь, если вдуматься, это так странно. Все должно быть наоборот. Это у меня, как у взрослого, должна быть интимная жизнь.

– Ну… – Мне тошно, но я заставляю себя улыбнуться. – Может, на свидании в пятницу тебе повезет. – Потом добавляю (улыбаясь более искренне): – Прическа с серьгой наверняка ее впечатлят.

Сэм вспыхивает и утягивает к себе плед, которым я накрыл свои ноги.

– Это все на самом деле не я. Но ненадолго пусть будет.

– Думаю, ты успеешь воспользоваться преимуществами своего нового облика.

Он закрывает глаза и, улыбаясь, откидывает голову на диван.

– О, да.

И его улыбка в сочетании с тем, как он вытянулся – ноги на краю журнального столика, на коленях собрался складками плед, футболка растянута поперек груди, показывая бугорок на соске, где заклеен пластырем пирсинг, – все это и еще вздох, который он испускает, отправляет вероломный сигнал прямиком ко мне в пах.

Мой член становится болезненно твердым, а бугор в моих джинсах – более, чем очевидным. Но никакого количества отвратительных мыслей не хватит, чтобы отвлечь меня от созерцания прекрасного вида напротив.

Схватившись за уголок пледа, я тяну его на себя. Но стоит мне прикрыть бедра, как Сэм открывает глаза и с дерзкой усмешкой дергает плед обратно к себе.

Когда он делает это, ткань задевает чувствительную выпуклость у меня между ног, и это настолько приятно, что мне хочется сцепить руки за головой, застонать и толкнуться бедрами вверх, чтобы он сделал так снова.

Конечно, я сдерживаюсь. Наклонившись вперед, я упираюсь локтями в колени и сцепляю пальцы в замок.

– Знаешь, я, наверное, двину домой. – Отвернувшись от него, я медленно поднимаюсь.

Сэм смеется.

– Если только у тебя запланировано жаркое свидание, о котором ты умолчал. В противном случае посади свою задницу обратно на место. Мне надо отвлечься, и ты не бросишь меня одного.

Я смотрю на него, и он закусывает губу.

– Я буду сидеть тут и волноваться, пока Джереми не вернется домой, – признается он. – Мне бы хотелось, чтобы ты поволновался вместе со мной.

Вздохнув, я снова сажусь. Я тоже волнуюсь. Так было и будет всегда.

– При условии, что я получу назад плед, – говорю я, пытаясь утянуть его обратно к себе.

Он качает головой.

– Как насчет разделить его на двоих?

Мне приходится сесть ближе, чем раньше, и хотя между нами еще остается около дюйма, я все равно ощущаю, как его тепло ласкает мой бок, пока я пытаюсь найти в себе мужество распрощаться с надеждой и просто наконец-то обо всем ему рассказать.

Но каждый раз, когда я открываю рот, оттуда ничего не выходит, и я опять его закрываю.

Спустя какое-то время Сэм начинает ерзать. Он берет пульт, выключает телевизор, и мы погружаемся в густо-синюю темноту.

– Скучное кино, – говорит он, затем поднимается на ноги. – У меня есть идея получше.

– Какая?

Сэм зовет меня за собой, и мы уходим на кухню, где он достает бутылку бурбона.

– Давай выпьем. А потом сыграем во что-нибудь – в настольную игру, например.

Я открываю бутылку и нюхаю ее содержимое. Пахнет противно.

– Оставь эту гадость здесь. – Я киваю на дверь. – Бери ключи и идем.

Мы переходим ко мне, где я нахожу бутылку относительно приличного виски. Я наливаю нам по бокалу, и мы садимся за мой массивный обеденный стол.

– Во что ты хочешь сыграть?

Сэм часто моргает и в один глоток выпивает половину бокала.

– Как насчет «Табу»?

Вспомнив о его списке, я замираю и начинаю гадать, почему из всех моих игр он назвал именно эту.

– Или… не знаю. Можно просто перекинуться в карты. – Он пожимает плечом.

Я выпиваю виски до дна. Потом ухожу и возвращаюсь с пыльной коробкой «Табу».

– Давненько в нее не играли, да?

– Ты даже не представляешь.

Какое-то время он рассматривает ее. В его глазах медленно загорается свет, а на лице, когда он поднимает взгляд на меня, появляется нечто, почти похожее на голодное возбуждение. Но потом он хмурится и, качнув головой, допивает остатки виски.

– Ты когда-нибудь… думал об этом?

– О чем? – Я наливаю нам еще по бокалу.

– О том, каково это не с женщиной, а с мужчиной? – Сэм опускает свои темные, обрамленные густыми ресницами глаза на стол между нами.

Я сглатываю, потому что наступил момент истины, и откладывать его я больше не в силах.

– Сэм, – говорю я. – Мне надо кое-что прояснить. Видишь ли, я…

Но он, смеясь, перебивает меня.

– Можешь не говорить. Я знаю, что ты натурал. Просто стало интересно, не приходила ли эта мысль тебе в голову. Может, хотя бы раз.

Я не знаю, как мне теперь продолжать. Такое ощущение, будто мир не хочет, чтобы я сказал Сэму правду. Ну, возможно, дело в другом, но я знаю, что все равно использую это как оправдание. Что глупо и делает меня трусом, но я не могу с собой совладать.

– Ты знаешь, что я натурал?

– Ну а кто же, – говорит Сэм со смешком. – Я никогда ни на секунду и не думал иначе. Это был… просто вопрос.

Я молчу. А потом:

– Конечно. Я думал о том, каково это с парнем. – Каждый день. Всю свою жизнь. – А ты?

Он краснеет, и после его следующих слов у меня снова встает.

– Не знаю. Не то чтобы… Может быть.

– Ну, если ты хочешь попробовать… мы определенно можем попробовать это вместе.

О черт.

Я ведь не сказал это вслух? Пожалуйста, только не вслух. Это все виски. Не я.

Больно ущипнув себя за бедро, я приказываю себе заткнуться и больше не позволять своему члену контролировать рот. Но он не желает прислушиваться ко мне. Даже когда я вжимаюсь в стул, он тянется вверх, страстно желая услышать Сэмов ответ.

– Ты ведь шутишь, да? – Сэм смеется. Потом медленно отпивает виски, глядя на меня поверх края бокала. Его взгляд гуляет по моему лицу и груди. Виски проливается мимо его рта и течет по подбородку на стол. – Черт. Извини. – Он вытирает лужицу рукавом, стараясь смотреть куда угодно, только не на меня.

А жаль. Может, тогда он увидел бы на моем лице правду, и мне не пришлось бы ее говорить.