Приют для души (СИ)

– Тише, мой хороший, ничего плохого не произошло, – Эйлон погладил сына по волосам, ласково улыбаясь. Все переживания отошли на второй план, а сердце омеги наполняли облегчение и радость.

Небо над их головами посерело, обещая дождь, а любой дождь, даже маленький дождик, рисковал перерасти в ливень. Лето потихоньку отступало перед осенью, ночи становились прохладнее, и никому сейчас не хотелось заночевать в лесу. Пора было выбираться.

– Пойдемте скорее, – обратился Реин к омегам. Эйлон только кивнул в ответ, поднимаясь, а Хален, выбравшись из папиных объятий, вдруг подбежал к альфе и порывисто обнял его за ноги. Тот слегка растерялся, а потом, не замечая теплого взгляда каре-зеленых глаз, поднял малыша на руки. Маленький омега сладко зевнул, утомленный своими приключениями, и поудобнее устроился на Реине, обхватив ручками его шею.

Эйлон спрятал улыбку, поправляя рукой выбившуюся прядь рыжих волос. Казалось, что он знает этого мужественного альфу давным-давно. Но зачем этому воину такой, как он? Реин здесь временно, еще немного, и он уйдет, оставив омегу наедине со своим одиночеством. Конечно, у него есть Хален, есть обещание, что он никогда не посмотрит на другого альфу, пока не вырастет сын, но… Глядя на эти сильные руки, которые несли сейчас его Хали, в эти глаза, от которых невозможно было оторвать взгляд, Эйлон забывал обо всем на свете. Этому немного грубому альфе хотелось верить и доверять.

Омега прекрасно помнил, как, подчиняясь порыву, открыл Реину душу, рассказав об отце Халена. Что именно заставило его это сделать, он не знал, но это казалось правильным и естественным. Что-то в этом альфе было иначе, чем в других. Почему-то он казался родным.

Они вышли из леса к вечеру. Молчание, повисшее между ними, тянулось за ними невидимым шлейфом, тишина нарушалась лишь шумом деревьев, раскачиваемых порывами ветра. Вот-вот должен был начаться дождь, а Эйлон еще хотел добежать до лекаря, чтобы отдать корзинку с травами, подобранную на поляне.

Осуществить свой замысел ему не удалось: на крыльце их ждал молодой бета, которого Эйлон иногда встречал у мастера Сэйра. Парень слегка нахмурился, всем своим видом показывая, что устал ждать.

– Я уже думал, что нам сегодня трав не увидеть, – бета скривил губы, смерив омегу холодным взглядом.

– Прости, Нэйрин, что заставил ждать, – мягко ответил ему Эйлон. – Держи корзину и передай мастеру Сэйру мои извинения.

Бета выхватил корзинку и, развернувшись, гордо направился восвояси, не слыша, как облегченно вздохнул омега. Эйлон видел, как Реин плотно сжал губы, сдерживая глухую злость. С трудом подавив раздражение, альфа зашел в дом.

Когда первые капли дождя упали на землю, Реин аккуратно уложил малыша на кровать, а Эйлон заботливо укрыл его одеялом. За окном потемнело из-за туч, и омега мог лишь благодарить богов за то, что они сейчас дома, в безопасности, а не бродят по лесу.

Альфа зевнул, опираясь на дверной косяк. Он снова заметно припадал на больную ногу, да и выглядел немного озабоченным.

– Спасибо большое, что помог, – тихо проговорил Эйлон, робко заглядывая в глаза Реина. – Без тебя я бы не справился.

Омега опустил взгляд. То, что рядом с ним оказался этот альфа, было лишь везением, подарком судьбы. Реин здесь временно, и что бы было, если бы он уже ушел? Эйлон вообще старался не думать о том, что скоро он снова останется один, но, даже понимая это, тянулся к альфе. Сейчас он как никогда чувствовал себя нуждающимся в этой опоре, в сильном плече рядом с собой.

– Не стоит благодарности, – вежливо улыбнулся Реин, и омега незаметно вздохнул, чувствуя холодность в голосе. В столице найдутся десятки омег, которые захотят быть рядом с этим воином, несмотря на шрам. А он не только не похож на столичных, но еще и с ребенком… Пора бы уже понять, что он никому не нужен.

Повисло неловкое молчание, и Эйлон отвернулся, мусоля в руках пучок трав для чая. Он слышал, как Реин сел за стол, и приказал себе не опускать руки и не поддаваться грусти. Вдохнув приятный запах ромашки, омега залил траву кипятком и отставил в сторону, давая настояться.

– Эйлон, мне нужно поговорить с тобой, – вдруг произнес альфа ровным голосом. Внутренне сжавшись, словно заранее предчувствуя что-то нехорошее, Эйлон обернулся, разглядывая напряженную фигуру воина. Тот сидел, облокотившись, сплетя пальцы рук и задумчиво уставившись куда-то в сторону. Какая-то деталь, ускользнувшая от внимательного омеги, не давала ему угадать темы разговора, и от этого он заволновался, ухватив в руку шнурок рубахи.

– Я тебя слушаю, – нервно теребя веревку, он почувствовал, как сам подхватывает напряжение.

– Я сегодня был у Феара. Он сообщил мне, что скоро мы уходим. Через неделю, - медленно произнес Реин, все также смотря в сторону, будто боялся реакции омеги. Эйлон же какие-то секунды пытался понять смысл сказанного, выпустив шнурок из рук. Упущенная деталь – поход альфы к своему капитану – встала на свое место, собирая общую картину.

«Через неделю», – повторил про себя омега, стараясь не смотреть на Реина. Он ведь знал, что альфа рано или поздно уйдет, почему же эта новость для него в новинку? Неужели он надеялся, что Реин останется? И почему же так ранит то спокойствие, с которым были произнесены слова, больше напоминающие смертный приговор?

Эйлон не замечал, как альфа судорожно сжимает пальцы, стискивает зубы, чтобы не сказать лишнего. Как взгляд, устремленный в пустоту, заволакивает пелена бессильной злобы на себя, на обстоятельства, на всю сложившуюся ситуацию. Реин не видел выхода и потому готов был выть от безысходности, навалившейся на него. Он не видел и полного тоски взгляда омеги, невидяще скользящего по кухне.

Тот же, зажмурившись на мгновение и приказав быть сильным, дрожащими руками взял две чашки и подошел к столу, стараясь не расплескать ароматный чай, обладающий успокоительными свойствами. На секунду Эйлон горько усмехнулся: как же он угадал с чаем, то, что нужно!

– Я понял, – садясь напротив альфы, выдавил из себя он бесцветным голосом, – я соберу тебе что-нибудь в дорогу.

Реин дернулся от этой фразы, не замечая глухую боль омеги, вот так просто отпускающего из своей жизни еще одного, и принимая ровный голос за равнодушный. В два больших глотка опустошив свою чашку и бросив слова благодарности, он выскочил из-за стола и направился к себе.