Начать жизнь заново (СИ)

Не дав сказать и слова, водитель, не исхитряясь, закинул меня на плечо и пошел в авто. А у меня, как назло, не было сил даже на манер Фионы из «Шрека» побить кулаками по его спине. Зато у меня есть голос! Не такой громкий, как у мультяшной принцессы, но есть же!

— Старик, если ты меня сейчас же не отпустишь, то я закричу, что это похищение!

— Ну кричи-кричи, а мы посмотрим, — могу поклясться, в его голосе звучал сарказм… А машина всё ближе и ближе…

Эх, ну, раз обещал, значит, исполню серенаду покойника. Настал мой звёздный час. Но, капец, как же стрёмно, сколько времени мне уже не приходилось делать таких сумасшедших поступков?

Набрав в грудь побольше воздуха, я громко то ли закричал, то ли завопил, ну прямо как девчонка:

— Помогите! Насилуют! Это похищение! Сделайте же что-нибудь! Помогите! Ну кто-нибудь…

Докричать мне так и не дали, запихнув в машину на заднее сидение. Старик сел следующим, рядом со мной, а водитель уселся за руль.

— Поехали, а то на крики этой жертвы местных насильников ещё милиция сбежится, — он едва сдерживал хохот.

Я же, кинув недовольный взгляд, постарался поудобнее устроиться на сидении.

— Даже не думал, что он закричит, Владимир Григорьевич, — не оборачиваясь, подал голос водитель, — смелый парень, — с заднего сидения мне было хорошо видно его отражавшуюся в зеркале усмешку. Я поморщился - вот скотина, говорит, будто меня тут нет. — Едем домой?

— Да.

— Но мне надо…

— Домой, — снова жестко повторил старик, а мне ничего не оставалось, кроме как смириться.

Эх, и везёт же мне на странных личностей…

*

Когда мы подъехали к какому-то двухэтажному дому, меня так же бесцеремонно закинули на плечо. Ехали минут пять, хотя очень быстро. Но за это время, плюс пока машина направлялась туда, я успел более-менее восстановить силы, так что извернулся, прыгая на землю, и вырвался из кольца чужих рук. Напоследок, мстительно пнул «киднеппера» по ноге и, скрестив руки на груди, с независимым видом посмотрел на старика:

— Ну что, раз приволокли меня сюда – пойдем.

Тот захохотал, но сделал пригласительный жест рукой, открывая ключом ворота.

Уже идя, я краем уха услышал тихий мат водителя, садившегося за руль. Ну, он своё получил. Терпеть не могу таких людей, а он мне с самого начала не понравился.

*

Ближе к десяти часам я сидел в уютной гостиной, попивая чай, а иногда ещё и беря лежавшее в вазочке овсяное печенье. Улыбчивая старушка, Вера Павловна, сидела рядом со стариком (почему-то никак по-другому назвать его не получалось), и они на пару пытались заставить меня рассказать о своём переезде. Пока я стойко держался, но раз за разом сдавал позиции.

— Да говорю же, просто узнал о родственниках и решил переехать сюда. Сам пожить.

— И всё? — недоверчиво уточнил старик.

Я тяжко вздохнул:

— Не пойму, почему вы так настойчиво пытаетесь узнать обо мне? – это начинало надоедать, и я поднялся. Всё весёлое утреннее настроение давно испарилось, и я в который раз пожалел, что вообще с ними встретился. Сидел бы в доме, убирался, так нет же, побегать приспичило. — Спасибо за угощение, но мне пора, там ещё щенки ждут голодные, их давно было пора покормить.

— Да подожди ты, никуда твои псята не денутся, — старик досадливо поморщился. — Ты сюда, случаем, не сбежал?

— Нет, — мой голос тут же стал холодным, а лицо непроницаемым.

Слишком холодным и слишком непроницаемым, что выдавало с потрохами. Никогда не умел врать.

— Значит, всё-таки сбежал, — выдохнула Вера Павловна.

Вот хрень, да что же за день такой сегодня?!

Рывком развернувшись, я резко спросил:

— А даже если сбежал, что с того?! Сдадите милиции и отправите нерадивого пацанёнка обратно?

Как же достало. Губы чесались, прося сигарету. Уверен, если ближайшие три часа не сделаю затяжку, то просто окочурюсь от ломки. Да и вообще, сигареты успокаивают, а сейчас я действительно веду себя, как неразумный ребёнок.

— Ох, Мишенька, конечно же нет, — тут «в игру» вступила старушка, — мы помочь пытаемся. Ну, хочешь, денег дадим, ты ж, наверное, не взял ничего с собой.

Вот это и вывело меня окончательно. Честно, уж лучше презрение, чем жалость, это хоть привычнее. А жалость… Наверное, её я ненавижу больше всего. Мало того, что мне пытаются помочь незнакомые люди, так ещё и это «Мишенька», которое я просто терпеть не могу. Всё, хватит этого цирка, в конце концов, это не церковь и не дом Марии Терезы… Вот хрень, как же хочется сделать хоть одну затяжку, всего одну.

— Простите за грубость, — я даже нашел в себе силы легко улыбнуться, — но дома нужно переделать много дел, поэтому, до свидания.

Однако подняться и спокойно выйти мне всё-таки не дали. Как только я сделал первый шаг, старик негромко произнёс:

— Слава, держи его. Вера, выйди, пожалуйста, мне с этим молодым человеком, — он сделал ударение на двух последних словах, — надо поговорить.

Та поднялась и послушно ушла, негромко закрыв за собой дверь, а появившийся будто из ниоткуда Слава (ну прямо как супермен, не хватало только синих лосин с купальником, красных сапог и саморазвевающегося плаща такого же цвета) схватил меня за руку. Предупредив попытку как в прошлый раз зарядить ему по ноге, сообразительный водитель отступил так, чтобы исключить такую возможность.

Сопротивляться дальше не стал. Можно было, конечно, дать ему головой по нижней челюсти, если дотянусь, но сил всё равно в обрез, да и ситуация не та.

— Так вот, Миша, мы с Верой предложили тебе помощь не потому, что ты нам «попался», и стало жалко бродяжку, — словно прочитав мои мысли, серьёзно начал старик, — а потому, что ты нам понравился. К лентяю или какому-нибудь бомжу мы бы не повернулись.

Я даже застыл. Нет, такого не бывает. Не бы-ва-ет! Не может удача, так долго стоявшая ко мне задом, так резко повернуться и улыбнуться прямо в лицо.

«Ага, это какая-то передача со мной в главной роли. Сейчас камеры выключат, и после «снято» оператора тебя прогонят обратно восвояси», — ехидно прошелестел внутренний голосок.

— Не веришь? — он что, ещё один экстрасенс? Спасибо, мне и Юли хватило. — Так знай, что тебе всего лишь повезло, — нет, вот точно, — мы так же и Славке помогли, — кивок в сторону держащей меня сволочи, — он в прошлом гонщиком был. А потом травмировался. Очухался в больнице, так ему реабилитационный период назначили. Пришел в свой автодром, чтобы хоть по мелочи помочь, а там сказали: «Валяй отсюда, ты уже не нужен» — вот так-то, а мы его приютили и работу дали. Так что не шебуршись, никто тебя назад не отправит. Слав, отпусти его, уже, кажись, удирать не будет, пацанёнок непутящий.

Я закусил губу, подумав, что дед как нельзя прав: сейчас я и вправду больше напоминаю себя прежнего — дурака-малолетку. Только в этот раз ещё и с примесью недоверия и скептицизма. Это пора заканчивать…

— Мы тебе денег на первое время дадим, пристроим где-нибудь…

— Так, стоп, старик, — для убедительности я даже выставил впереди себя обе руки, — мне твоих денег и помощи не надо. Не люблю быть должником, а ты, скорее всего, запросишь потом что-нибудь такое…

Старик хмыкнул и даже тихо засмеялся, а напряжение в комнате стало понемногу спадать.

— Хорошо, видно, у тебя тут свои планы. Но я вот упомнил, в каком доме ты живёшь, он уже больше двадцати лет пустует. Помню, там до этого французы жили, а потом вдруг съехали. Они же? — я на автомате кивнул. — Вот и хорошо. Раз ни денег, ни работы не хочешь, дам тебе Славу в помощь, — это уже к мужчине: — Ты не против, Слав?

— Не особо, — неохотно ответил тот.

Ага, я вижу, как «не особо», скорее тут пофигистическое, но мстительное: «не хочу, но надо». Может, отказаться?

— Получается, он, — кивок на брюнета, — не только водитель?

— Ага, ещё по дому помогает… Хех, зато зарплата у него — как у хорошего дворецкого. Вон скоро форму потеряет, и бока жиром зарастут.