Runaway Train (СИ)

- Ага, поближе подобраться. Я понял. Слушай, Хару... А не думал ты, что если все эти люди вокруг тебя обращали внимание только на декорации, если с первого же дня они оценили тебя только по внешним признакам, то они особо и не стремились дружить с тобой? Никто! Что это за друзья такие, которым интересно в первую очередь, что у тебя есть, а не какой ты есть?

Мисаки молчал. Крыть было нечем. По большому счету, он сколько себя помнил, мечтал о друзьях настолько сильно, что никогда не вдумывался, что это за зверь такой – друг, какой он, откуда берется? Учеба в школе давалась Мисаки довольно тяжело, он не был слишком одаренным учеником, но был старательным и зубрил изо всех сил, а в свободные минуты помогал брату по хозяйству. Парень мечтал, что поступит в университет, и уж там обязательно найдет друзей, настоящих, верных, веселых... Он свято верил, что стоит только появиться в университете, и все сложится само собой. Он свято верил, что это Усаги-сан не давал ему завести друзей.

- Хару! Да таких друзей врагу не пожелаешь! Может твой парень вовсе и не такой самодур, что пытался оградить тебя? Что если он знает жизнь получше и сразу видел, чего они все стоят? Придет время, будут у тебя настоящие друзья. И тогда ты поймешь, стоило ли убиваться по этим тусовкам. И еще тебе нужно время, чтобы понять, действительно ли твой парень был тебе врагом? Или он и был твоим другом?..

“Усаги? Усаги был моим другом?” – это было слишком невероятно.

- Хиро... Я боюсь, стоит мне только протянуть к нему руку, и он явится сей же час. Он заберет меня отсюда, запрет дома, я больше никогда тебя не увижу, я ничего больше не смогу сделать... Наверное ты прав, у меня комплекс неполноценности, но люди презирают меня, когда я рядом с ним. Если я вернусь, я таким и останусь.

- Послушай, парень! Какая, к хренам, разница, что думают люди. Ты сам должен верить в то, что делаешь. Ты сам должен себя уважать! Тогда и другие зауважают. Никак иначе. В этом ты прав. Если ты не достиг самоуважения, возвращаться тебе рано. Но ты уверен, что тебе не стоит хотя бы объясниться с ним?

- Я не буду ему писать, – упрямо повторил Мисаки, хотя совсем не был уверен в своем решении. – По крайней мере не сейчас.

За окном давно уже сгустилась ночь. С глубокого синего неба на землю смотрели по-весеннему далекие, неяркие звёзды. Зато Луна, казалось, заглядывала в самое окно, освещала крохотную комнатенку, на полу которой сидели плечом к плечу двое парней. Один из них откинул голову на край кровати и прикрыл глаза. На первый взгляд могло казаться, что он вовсе уснул, но нет – ресницы беспокойно вздрагивали, а губы чуть приоткрывались и снова сжимались в упрямую линию... Другой парень, наоборот, опустил голову вниз и докуривал сигарету – одну из многих за этот вечер. Его волосы свешивались на лицо, и он упорно смахивал длинную челку, а она снова и снова падала обратно на хмурый лоб, будто пыталась разгладить задумчивую складочку между бровей. Наконец сигарета отправилась в переполненную пепельницу, а парень ловко поднялся на ноги, грациозно потянулся, стянул непослушные волосы резинкой и взял в свои руки гитару.

Время продолжало свой бег, лунный свет плавно перемещался по комнате, а гитарист увлеченно перебирал струны. Сегодня он играл не так, как всегда – звуки не сливались в единое музыкальное полотно. Сначала это были отдельные ноты, аккорды, переборы, потом аккорды объединились в музыкальные фразы, образуя мелодию... Хиро забыл обо всем – о времени, о том, где находится и с кем, забыл о проблемах – своих и проблемах друзей. Луна уже давным-давно скрылась за углом, когда гитарист позвал Мисаки.

- Хару, ты спишь?

Мисаки встрепенулся. Он задумался над ночным разговором а потом, успокоенный своим решением написать брату, убаюканный мелодичным перезвоном струн, сам не заметил, как задремал.

- А? Хиро? Что случилось?

- Я написал песню. Эта музыка крутится у меня в голове с той самой ночи, когда встретил тебя на мосту, а сегодня я, наконец, услышал ее целиком. – Хиро коснулся звонких медных струн и заиграл. Музыка – нежная, мелодичная, брала за душу каждой своей нотой. В ней была сила и нежность, предвкушение и надежда, она дарила силы и желание быть. Мисаки чувствовал, как улыбка трогает его губы, как глаза зорко всматриваются в ночную темноту; он снова чувствовал себя живым, жаждал действовать. Огонь в его груди жег больнее, но от этого он вдруг ощутил внезапное счастье – счастье оттого, что еще не всё потеряно.

- Ну как тебе? – Спросил гитарист, когда последние звуки струн затихли.

- Волшебно! Неужели ты и вправду сам это сочинил?! У тебя настоящий дар!

- Я сочинил эту песню, думая о тебе, Мисаки. На самом деле, эта песня и есть о тебе.

- Спасибо, Хиро! Я никогда бы не подумал, что обо мне кто-то может написать музыку, да еще такую прекрасную!.. – и тут до парня дошел полный смысл фразы. –

Мисаки?! Ты сказал, Мисаки?

Накано рассмеялся:

- А ты разве не на страницу Мисаки Такахаши сегодня заходил? Разве это не твоя страница? Я тебя один раз назвал этим именем, и ты даже не заметил.

- Ну да, это моё настоящее имя. Прости, что соврал.

- Я сразу понял, что ты не Хару. Но если хочешь, я буду тебя и дальше так называть.

- Да, называй меня Хару. И не говори никому, кто я, ладно?

- Кому я скажу и зачем? Не переживай. Просто твое настоящее имя в итоге помогло завершить мою новую песню. Такое музыкальное...

- Спасибо тебе... за все. Ты столько для меня сделал. Я не знаю, как я смогу отплатить тебе за твою доброту.

- Совсем с ума сошел! Ты мой друг, мне ничего не нужно! Послушай, мне очень хочется, чтобы ты очнулся от этой спячки. Тебе пора приходить в себя. Возвращайся к жизни – это и будет лучшим для меня подарком.

- Я буду стараться.

- Хару... Я тут подумал кое-о чем. Если тебе нравится моя музыка, приходи к нам на концерт завтра. Я правда не уверен, что он состоится, учитывая, что произошло с Шуичи. Но вот, бери контрамарку и приходи завтра к восьми вечера в “Zepp Tokyo”. Одежду выберешь в шкафу, а денег на проезд я оставлю.

- Я не могу брать твои деньги...

- Прекрати выдумывать! Разбогатеешь – отдашь. Просто приходи – и всё!

- Я приду.

Накано удовлетворенно кивнул.

- Вот и умница. А теперь давай ложиться, уже утро.

Парни молча переоделись и вытянулись на своих постелях.

- Хару, ты умеешь писать стихи?

- Неа... Несколько раз пытался, не вышло, совсем. К чему ты спрашиваешь?

- К этой моей новой музыке нужны слова... Мне кажется, если бы их написал ты... песня бы заговорила. Музыка о тебе, почему бы словам не стать твоими? Ты бы попробовал на досуге?

- Досуга у меня предостаточно, я подумаю. Но я в этом деле лопух, не надейся... – Мисаки вдруг ощутил приятный прилив радости. Он не сразу понял, что думает о своем Усаги, именно о своем, а не каком-то абстрактном. “Интересно, Усаги-сан умеет писать стихи?”

Комментарий к Глава 11 Та-дам!!! Обещанная глава! Написано глубокой ночью. Скажите мне честно, если это полная лабуда – буду переписывать!

====== Глава 12 ======

- Акихико, он написал мне!!! Слышишь!!! Он жив!!! У него все хорошо, понимаешь!? – Акихико просто не знал, что ответить.

- Алло! Ты меня слышишь?

- Слышу. Я рад.

- Он тебе тоже написал?

Акихико еще никогда не хотелось солгать настолько сильно.

- Нет. Я ничего не получал. Это бумажное письмо или электронное? Ты уверен в его подлинности?

- Я получил личное сообщение от его имени в социальной сети. Ты думаешь, это не он писал?

- Тебе виднее, Такахаши.

- Ладно, я вижу, тебе не очень интересно...

- Конечно же мне интересно, как иначе?!! – рявкнул писатель, понимая, что еще секунда – и Такахиро повесит трубку.

- Ты какой-то странный просто...

И тут впервые в голову писателя пришла эта мысль: “Может, он идиот?!” Усами не так уж редко высказывал этот нежный эпитет в адрес Мисаки, правда скорее в шутку. Но в адрес Такахаши-старшего такая мысль родилась впервые. “Каким я должен быть после всего, что натворил Мисаки? Каким должен быть я после всего, что услышал в свой адрес от Такахиро?!” Разумеется, вслух Акихико ничего подобного не высказал: