Герой не твоего романа (СИ)

- Мы – герои фанфиков про твоих друзей, – раздраженно сказал Джунсу, скрестив руки на груди. – Сколько раз повторять?

- Но такого не бывает! – резко заявил Чанмин. – Или вы из шоу двойников?

- Точно, шоу, – решил Хёкдже. – Дальше спрашивать бесполезно.

- Да у всех нас – способности, которых в реальности нет, – настаивал Джунсу. – Кю, полетай по комнате. Или вон чашку подними, не прикасаясь к ней.

Кюхён молча покачал головой. Он даже не старался быть безмятежным – уйдя, корейский певец словно забрал с собой его душу.

- Черт с тобой, страдалец, – поморщился Джунсу. – Ючон, лбом стол разобьешь?

- Су, ну хватит, – обиделся майор. – Нам не надо доказывать этим мужикам, что мы ненастоящие. Че эта Хичолина сказала? Спрятать их понадежнее, защитить. Все, защищаем. А уж пусть че хотят – то и думают.

- Джентльмены, – улыбнулся Юно, поднимаясь из-за стола, – сейчас я покажу кое-что поистине удивительное.

Он стал раздеваться, из-за чего все артисты сбились в кучу, подозревая герцога в извращенных намерениях.

- Он же не будет нас трахать этой своей махиной? – испугался Хёкдже.

- А кто его знает… – Чанмин фактически залез к нему на колени, пытаясь отползти подальше от медленно снимающего одежду Юно.

- Его дурная светлость в своем репертуаре, – усмехнулся Джунсу. – Слэш, написанный тринадцатилетней девочкой.

- Тебе напомнить, мой флаффный друг, как ты называл майора «малышом» и дарил ему цветочки? – поднял брови Юно.

Джунсу тихо зашипел.

- Внимание! – сказал герцог. – Прошу всех оставаться на своих местах!

Обычно он превращался в волка быстро, но теперь, специально для публики, продемонстрировал трансформацию во всей красе: показал, как медленно деформируется скелет, как покрывается шерстью кожа, и, упав на четыре лапы, закончил метаморфозу, после чего завыл, за неимением луны, на люстру.

Артисты сидели, застыв и боясь не то что пошевелиться, но даже дышать.

- Я вервольф, – улыбнулся Юно, снова став человеком и начав одеваться. – Герцог Кентерберийский, вожак стаи. Да, глупо корейскому артисту быть британским аристократом, но я этим горжусь. Вот это, кстати, – он подошел к Ючону и положил руку на его плечо, – наполовину пришелец, боевой офицер. А это… – Как только его взгляд устремился на Джеджуна, тот поспешно встал из-за стола и покинул помещение. – Это омега. Слышали о таких?

- Нет, – признался дрожащий Чанмин.

- Это такой но… новомодный жанр, – просветил его, заикаясь, Хёкдже. – Там у некоторых мужчин бы… бывает течка, и они рожают.

- То-то он слинял, – сочувственно произнес Донхэ. – Ему, наверное, стыдно.

- Мне бы тоже было стыдно, – честно сказал Ханген.

- Да ты всегда альфа, трахаешь омегу Хичоля, – успокоил его Хёкдже. – Черт, не могу поверить, они правда какие-то… ненастоящие.

- Джеджун! – Кюхён выбежал из-за стола и устремился вслед за плачущим омегой. – Джеджун, пожалуйста, не расстраивайся!

Он догнал Джеджуна в гостиной и обнял его. Омега тихо всхлипывал, вытирая слезы длинным рукавом блузки.

- Я не могу жить в этом мире, – сказал он после того, как Кюхён усадил его на диван и заставил выпить стакан воды. – Всю… Всю жизнь я считал себя чересчур скромным. А теперь выяснилось, что само мое существование – это признак психического отклонения у молодых девушек. Чанмин меня принимал, но теперь его нет… Я бесполезен и отвратителен.

- Вовсе нет, Джеджун! – заверил его Кюхён. Монах встал перед ним на корточки и ласково взял его руки в свои. – Этот мир полон вещей гораздо более отвратительных, чем твоя сущность! Ты остаешься верен своей природе. А здесь мужчины любят друг друга – я и сам грешен – переодеваются в женщин, меняют пол…

Джеджун кивнул, сделав вид, что слова монаха лишь немного успокоили его. Однако чуть позже, забравшись с ноутбуком в кровать, он стал изучать очень странную для себя тему. Где в Мехико можно провести операцию по смене пола?

Артисты были словно в тюрьме, не считая того, что светило яркое солнце, повсюду росли пальмы и к их услугам был большой бассейн. Радоваться внезапным каникулам не хотелось – хотелось связаться с товарищами и рассказать о случившемся. Но телефонов не было, а на всех чужих компьютерах теперь стояли пароли. При попытке перелезть через забор срабатывала сигнализация, и словно из-под земли вырастал майор Пак, который стаскивал горе-беглеца на землю и рявкал:

- Ну для вашего же блага, дебилы! Сидите смирно!

- Надо как-то раздобыть мобильник, – сообщил на третий день «заключения» Донхэ. – Что-то они темнят. Заменить нас хотят… А у нас камбэк, блин! Пусть хоть парни знают, где мы находимся.

- Похоже, все в этом доме – и правда ненастоящие, – сказал Чанмин. – И они в разной степени… того. – Он покрутил пальцем у виска. – Их можно обмануть. Давайте разделимся и попробуем завладеть их телефонами.

- Есть идея, – сказал Хёкдже. – Омега – какой-то депрессивный. Я его пожалею, он размякнет – и умыкну мобильник.

- Прекрасно, – согласился Донхэ. – А Джунсу, похоже, не дурак выпить. Я с ним накачу, и когда он отключится – сделаю свое дело.

- Беру на себя Кюхёна, – решил Чанмин. – Этот блаженный все время медитирует или молится. Монах, точно. Я взову к его состраданию и попрошу сделать хотя бы один звонок обожаемому хёну. Монах же не может плюнуть на мои переживания!

- Тогда я обрабатываю майора, – завершил Ханген. – Кажется, он в самом деле глупый. Просто-напросто попрошу его телефон, поиграть.

- Договорились, – потер руки Чанмин. – В полночь встречаемся у бассейна, делимся успехами. Если кто-то раньше завладеет телефоном – делает как можно больше звонков, рассказывает всем, кому успеет!

Джеджун как раз заканчивал с приготовлением супа, когда Хёкдже подошел к нему и аккуратно, без намека на сексуальные домогательства, погладил по плечу.

- Слушай, ты какой-то грустный, – сказал он, попытавшись выразить голосом искреннее сопереживание. – Все в порядке?

- А вам какое дело? – спросил Джеджун, выключая конфорку. – Вы видите во мне своего знакомого? Я не он, простите. И проблемы у меня совсем другие. Вам это не будет интересно.

- Я вижу, что ты другой человек, – без лукавства ответил Хёкдже. – И… И мне хотелось бы поговорить с тобой. Тяжело смотреть, когда девушка так грустит.

- Я пока не девушка! – закричал Джеджун, пулей вылетая из кухни.

- Блин! – расстроился Хёкдже. – Да тебя же все женщиной называют, чего на меня-то взъелся?!

Это был провал. А ведь Хёкдже хотел прикинуться галантным кавалером!..

Джунсу медленно попивал мартини у бассейна. Донхэ присел на шезлонг рядом с ним и поставил на пластиковый столик две бутылки виски.

- Составишь компанию? – попросил он. – Тяжело вдали от дома.

- Валяй, – одобрил Джунсу. – От товарища по пьянству не откажусь.

Бутылки постепенно пустели, и художник сначала стал рассказывать о своих успехах на поприще портретиста, а потом заметил, что Донхэ – очень привлекателен, и он не отказался бы изобразить его на холсте. Дальше начались откровенные приставания, и, чтобы выдержать их, артист стал пить больше. В результате, когда Джунсу еще пил виски и смотрел на воду в бассейне, Донхэ уже спал беспробудным пьяным сном.

- Слабенькие вы какие, настоящие, – улыбнулся художник, потрепав его по волосам.

Еще один тотальный провал.

Чанмин подошел к Кюхёну, который сидел на крыльце без заметного невооруженным глазом занятия, и опустился на ту же ступеньку.

- Скажи, а у тебя есть друзья? – спросил он с такой печалью во взгляде, что все критики мгновенно поменяли бы мнение о макнэ как об актере.

- Были, – ответил Кюхён. – Они остались в моем мире. А здесь… Да, я думаю, что Джеджун и Ючон – мои друзья. Я хотел бы быть другом и Юно, но он, кажется, делит всех только на подчиненных и любовников. Джунсу вообще не подпускает к себе. Хичоль… Желаю искренне считать его другом, но мое сердце, как ни больно это признавать, твердит о другом.