Лицо и сердце (СИ)

— Добрый день, — вежливо поздоровался с ней созерцатель.

— Здравствуй, Антон, — кивнула она.

— Мама, — кивнул Алекс.

— Я вас сегодня за завтраком не видела. У вас все в порядке?

Тони покраснел. Алекс серьезно посмотрел на мать:

— Да, мама, у нас все порядке. Тошенька наконец-то совсем выздоровел.

— Тошенька… — поморщилась она.

— Мама, в чем дело? — Алекс чувствовал, как начинает заводиться. — Мы — супруги. Как мне еще называть любимого мужа?

— Ал, Ал, успокойся родной мой, пожалуйста, — приобнял охотника Тони.

— Что, Ал?! Сколько можно мне по нервам ездить, мама?!

— Хорошо, хорошо. Я просто никак не могу привыкнуть.

Услышав, как Тони называет ее сына «родным», Ирина постаралась все же не показать, насколько ей тяжело это принять.

Тони прижал к себе любимого. Погладил по голове. Тот поцеловал созерцателя. Они сели за стол. Ругаться в чужом доме было последним, чего хотели все.

Принесли еду. Слуга поинтересовался, не желает ли дама что-то. Мать Алекса ответила, что съест то же, что и мужчины, только меньшую порцию.

— Когда поедете в отпуск? — поинтересовалась Ирина.

— Через несколько дней, — ответил Алекс.

Он все еще гневался на мать и пытался успокоиться. Отцовские гены, видимо, давали в очередной раз о себе знать. Тони ласково гладил его по руке. Он почему-то вспомнил, как любимый гладил его руки, когда он не в силах был сделать каминг-аут перед матерью. Наверное, он до конца жизни не забудет это. Алекс посмотрел на пальцы любимого, гладящие его так нежно. Охотник так их любил целовать. Это немного успокоило его.

— Я даже не знаю, как отблагодарить Тедди за все, что он для нас с Алешенькой сделал, — сказал Тони Ирине. — Еще и свадебное путешествие подарил.

— Вы этого достойны, мальчики, — вошедший в комнату маг услышал слова Тони. — Прости, что так вас называю.

Тони поднялся.

— Сиди, сиди, — махнул ему рукой Тедди и тоже сел за стол.

— Тебе не за что просить прощения, — ответил учителю Тони.

— Это уж точно, — кивнул и Алекс.

Ирина только вздохнула. «Свадебное путешествие». Что ж, в стране, куда они уехали, однополые браки были обыденностью. Хотя что скажет знакомым, когда вернется, она себе с трудом представляла. Фотографии с церемонии и с вечера, оформленные в красивую книгу, ей уже положили на стол. Свадебный альбом. Экземпляр для родителей. Все, как у всех здесь. Она до сих пор не могла его просмотреть. Вспомнила, как Тедди, очевидно, в своей обычной манере, просто нанял фотографа, и никто даже пикнуть не посмел. Впрочем, кажется, никто и не собирался ему возражать. Маг заправлял всем уверенно и безапелляционно.

Все принимали как должное отношения ее сына и Антона. Шутили так же, как над «обычной» парочкой, радовались выражению их чувств и как и обычно, кричали «горько» за столом. Ирина подумала, что сегодня все же соберется с духом и посмотрит их фото.

Поев, она встала из-за стола и пошла к себе. Открыла с тяжелым сердцем книгу. Парни улыбались так счастливо, что на это невозможно было смотреть без слез. Фотограф был профессионалом и снял их так деликатно и чувственно, что она сидела и плакала над каждой страницей.

Вернулся Владислав. Увидев жену плачущей, подошел к ней и обнял. Посмотрел на фото. На нем его сын с такой любовью смотрел на своего жениха, а тот на Алекса, что и у него все внутри перевернулось.

— Мы с Лешей сегодня опять чуть не поругались, — наконец смогла сказать она мужу.

— Услышала, как он мужа Тошенькой называет? — усмехнулся Владислав.

— Как ты догадался? Мне даже почудилось, что он так специально говорит, чтоб мне досадить.

— Да он его так называет еще с заварухи, после которой они уехали. Я тогда впервые услышал. Правда, комментировать не стал. А то он бы мне, наверное, в глотку вцепился. Мне кажется, то, что мы были против, их только еще больше сблизило.

— Они так смотрят друг на друга. Когда я вошла в столовую, он его «любовь моя» назвал. Вслух, не заботясь о том, что их кто-то может услышать.

Владислав только вздохнул.

— Я тоже тебя так называл после свадьбы. Помнишь?

— Помню, — опять залилась слезами Ирина.

Владислав обнял ее.

— Любовь моя, — сказал тихо. — Жизнь продолжается. Надеюсь, они будут счастливы, как и мы с тобой.

— Как я покажу это нашим? — показала она на альбом.

— Так и покажешь. Пусть тоже привыкают. Двадцать первый век на дворе.

— Ох, Влад…

========== А что, если?.. Ночь и ветер. Что, опять нас застукали? ==========

Они лежали, обнявшись, на старом диване. Целовались, и Алекс млел от счастья. А потом охотник предложил выполнить еще одну его фантазию: потрахаться в его прежней комнате.

— Ти?

— М-м? — недовольно пробормотал Тони, оторвавшись от одного из своих самых любимых занятий за последние два года — зацеловывания любимого.

— Хочу, чтоб мы в моей бывшей комнате трахнулись!

— Тебе стола вчера мало?! — изумился созерцатель. — Давай может все же здесь, на диване?

— Не хочу, он мне не нравится!

— Ты, небось, на своей кушетке и так кучу девок перетрахал, — проворчал Тони.

— Ты знаешь, нет.

— Ну прям девственная постель, — хрюкнул со смеху созерцатель.

— Ага… Но наверное все же лучше подождать, пока родители уснут.

— И под покровом ночи проберемся на твою девственную кушетку, — Тони тихо заржал.

— Угу, — мурлыкнул охотник. — И ты трахнешь меня там. Я там ни с кем не ебался. Только с тобой буду, с моим мужем.

— Какой ты целомудренный, однако, — улыбнулся Тони.

— А то!

Они дождались, пока все стихли. Взяли одеяло, подушки, смазку, оделись и прокрались в бывшую комнату Алекса. Его родители там так ничего и не поменяли, наверное, все еще втайне надеясь, что он вернется.

Алекс прикрыл дверь. Шепнул на ушко любимому:

— Я весь твой… Выеби своего мужа как следует… Так, чтоб у меня коленки потом подгибались…

— Хорошо, заинька, — шепнул Тони. — Но мы развалим эту ветхую конструкцию.

— Не развалим, если аккуратно.

— Тогда ложись на животик, солнышко мое ненаглядное, — шепнул Тони.

— Ох, какой же ты нежный… — застонал Алекс.

— Я так люблю тебя, родненький мой…

— Я тебя тоже очень люблю…

— Сердечко мое, — целовал Тони Алекса в затылок, в шею, улегшись на него сверху и не забыв подложить подушку под бедра любимому. — Муж мой единственный, ненаглядный…

Охотник только раздвинул ноги пошире, ощущая, как влажный от смазки член супруга скользит между ягодицами и упирается ему в анус. Горячая головка коснулась кольца мышц. А затем едва раздвинула их, проникая внутрь тела. Алекс застонал.

— Тише, любовь моя, тише. А то опять твой папаша припрется.

— Мы укрылись…

— Ну да, это, конечно, сильно меняет дело, — хрюкнул Тони со смеху.

Он взял себя за член рукой и чуть надавил. Ощутил, как входит в тело супруга еще немного. Алекс напряг мышцы, и даже от небольшого давления член погрузился еще глубже. Тони высвободил руку, уже не опасаясь, что покинет любимого. Алекс тихонько постанывал, принимая возлюбленного все полнее.

— Я весь в тебе, — прошептал наконец Тони.

Созерцатель замер.

— Я так счастлив, — ответил ему Алекс.

— И я, и я тоже…

К счастью, больше к ним никто не ломился, по крайней мере пока. Тони начал медленно двигаться, полностью расслабляя вход супруга. Алекс, погружаясь в тепло, создаваемое в его теле любимым мужем, чувствовал, что сходит с ума. Его единственный, желанный почти до боли возлюбленный распалял его настолько умело, что пришлось взять другую подушку и начать стонать в нее, как делал это Тони, когда не хотел, чтоб их любовь слышали посторонние, а сдерживать стоны не было сил.

После секса они лежали, пытаясь поместиться на кушетке.

— А помнишь, как ты ко мне во сне приходил?

— Помню, конечно, как не помнить. А ты на меня тогда обиделся, что я тебя «прокатил со свиданием».