Ведьма (СИ)

Только общаться с кем-нибудь, пусть и виртуально, он так и не начал. Не смог себя пересилить. Просто не представлял, как это – разговаривать, обмениваться мыслями, взглядами на жизнь, рассказывать о себе. Но это было уже не очень важно. Все что, нужно, у него теперь и так имелось. И без общения.

Легко сбежав по лестнице, Билл поморщился, почувствовав, как вторая снизу ступенька прогнулась под его весом. Дому требовался капитальный ремонт. И как можно быстрее. Но на это денег он еще не накопил и вряд ли сможет позволить себе такие траты в этом году. Если только последний заказ принесет обещанные доходы… но на авось надеяться нельзя.

Вытащив из холодильника пакет с кошачьей едой, Билл привычно передернулся от отвращения и, достав корм двумя пальцами, пошел к двери. Кота в этот раз даже звать не пришлось, он уже крутился у порога, радостно мявкнув при его появлении. Очень хотелось запустить его домой, хоть иногда, когда становилось совсем уж тоскливо, но: животному в доме не место, - Билл всегда помнил это и не пускал.

Заварив себе крепкий черный чай и сделав пару тостов с джемом, он приступил к завтраку. Это время суток Билл любил больше всего. Можно сидеть в тишине, греть руки о приятно горячую чашку и вдыхать головокружительно-сладкий аромат клубничного джема. Настоящего. Домашнего. Его продавала в городе миссис Эйбрамсон, милая старушка, всегда находящая для него, несмотря на их с мамой репутацию, непроданную баночку, улыбку и доброе слово. Стоил такой джем почти в два раза дороже магазинного, но вкуснее, по мнению Билла, был раз в десять. Этот продукт являлся его единственной слабостью, и он потворствовал ей с удовольствием, наслаждаясь пленительным ароматом каждое утро вот уже почти год.

Закончив с завтраком, Билл принялся за уборку. Как обычно, сначала его комната. Протерев пыль, которой и так почти не было, он принялся перетряхивать шкаф, в поисках вещей требующих стирки. Кофта, которую он надевал вчера, висела не очень ровно и от неосторожного движения соскользнула с вешалки. Подняв ее, Билл встряхнул, собираясь повесить на место. Неожиданно из кармана выпала шоколадка.

Смущение накатило волной, заставив покраснеть и зажмуриться. Перед глазами, как на пленке в повторе, тут же прокрутился весь вчерашний день. Схватив батончик, Билл заметался по комнате. Оказавшись рядом с кроватью, опустился на нее, словно растеряв все силы и мысли. Так расстроивший шоколад все еще был у него в руках, и Билл сунул его под подушку, только чтобы не видеть. Ему никогда раньше ничего не дарили, только мама иногда на праздники, и как реагировать на подарки чужих людей он не знал. Да еще и поцелуй этот…

Вспомнив про поцелуй, Билл закрыл лицо ладонями, чувствуя, как горят под дрожащими пальцами щеки. Зачем? Вот зачем он это сделал?! Странный, настырный, ни на что не реагирующий. Раньше непонятные фразы и нарочито безумное поведение всегда действовало на тех, кто пытался приставать к нему или посмеяться. Желающих находилось много, но мама научила с ними бороться, и он всегда выходил победителем. Никто не возвращался, а этот почему-то вернулся… Это странно, но Билл только сейчас понял, что не знает его имени. Ощущения незнакомого человека не было вообще. Как будто всегда знал.

Но ведь это не так! Он чужой! А чужие – это опасно! Очень опасно… Но ведь… в нем не было ничего опасного, даже несмотря на наглость. Опасный человек не может быть таким… неуклюжим. А он с крыльца упал. У Билла вырвалось непроизвольное хихиканье. А потом сам же его и починил. Ведь опасные люди не чинят сломанные перила, правда? И у них не бывает таких глаз. Словно янтарь. Прозрачные, ясные, с завораживающими крапинками и узорами. Янтарь Билл любил.

И этот странный парень обещал сегодня снова прийти, несмотря на то, что его выгнали. Он не разозлился, от него не исходило ни грамма раздражения. Зато было так увлекательно наблюдать, как он смущается. А еще он не отводил взгляда. Обычно люди не выдерживали того, как Билл смотрит, начинали отводить глаза. Этому приему его тоже мама научила, они часто играли с ней в детстве в гляделки. Тренировались. Мама говорила ему, что если человек не может выдержать твоего взгляда, он начинает смущаться, теряться, и проигрывает, даже не начав бой. А этот почему-то глаз не отводил.

Услышав стук в дверь, Билл радостно улыбнулся, предвкушая новое развлечение, но тут же обругал себя за это. Нельзя подпускать чужих, общаясь с ними. Это может обернуться катастрофой. Он и так рассказал слишком много. Мама была бы им недовольна. Настроение испортилось, улыбка исчезла, словно ее ластиком стерли. Надо прогнать его, во что бы то ни стало. Мама именно так бы и сделала. И он должен поступить так же. Билл воинственно нахмурился и пошел открывать.

***

Что что-то не так, Том понял сразу, как только вышел на поляну. Дверь в дом была открыта. От беспокойства сжалось сердце, заставив прибавить шаг… Осторожный, скрытный Билл, привыкший прятаться ото всех, ни за что бы не оставил двери незапертыми. Том взлетел по ступенькам и ворвался в дом.

От открывшегося зрелища дыхание на секунду перехватило, а в горле что-то противно забулькало, вырываясь наружу тихим хрипом. Сжавшийся в углу Билл. Волосы совершенно спутались, превратившись в однородную массу, закрывающую правую половину лица. Из не скрытого волосами левого уголка нижней губы тонкой струйкой сочится кровь. Высокий ворот кофты разорван, открывая беззащитно тонкую белую шею с длинной ярко-алой царапиной. Руки скрещены на груди, словно в попытке отгородиться, защитить себя. А над ним, боком к Тому, стоит Зак, высокомерно ухмыляясь.

Ярость. Ослепляющая. Своей силой и мощью причиняющая почти физическую боль. Она заполнила весь организм в одно мгновение, заставляя двигаться и действовать не раздумывая. Глухо зарычав, Том кинулся вперед, врубаясь Трейси в плечо и сшибая парня с ног. Мысль о том, что Зак выше сантиметров на десять и, наверное, значительно сильнее, даже в голову не пришла. Упав на пол, Том начал бить. Не глядя. Куда придется. Стараясь причинить как можно больше боли.

На то чтобы прийти в себя от неожиданного нападения и начать отвечать, Заку понадобилась всего пара минут. Они дрались молча, остервенело стиснув зубы и наугад молотя друг друга кулаками. С каждым мгновением становилось все труднее справляться с болью, но рвущаяся наружу злость придавала Тому сил. Через несколько минут его противник начал сдаваться, но Том все бил и бил, не в силах остановиться. Очнуться заставил тихий испуганный шепот и худое тело, прижавшееся к его спине.

– Хватит… пожалуйста… прекрати, ты убьешь его.

Трюмпер замер, пытаясь сообразить, что к чему. Занесенный для очередного удара кулак завис в воздухе, так и не долетев до цели. К шее прижалось что-то теплое и мягкое. Что это такое, Том сначала не понял, мозг застилал адреналиновый туман, мешая думать и заставляя действовать на инстинктах, он просто знал, что стряхивать это с себя никак нельзя. Зажмурившись изо всех сил и глубоко вздохнув пару раз, он, наконец, сообразил, что тощее, прижавшееся к спине – это Билл, а теплое и мягкое у шеи – это его щека. Получается, что Билл прильнул к его спине всем телом, уткнувшись лицом в шею, и просит не бить Зака. Почему нельзя его бить?