Откуда счет ступеням (ЛП)

-Прекрасно, - прошептал Ганнибал. Голос его звучал хрипло, а акцент стал намного заметнее, съедая окончания слов. – Сейчас в твоей голове не осталось ни одной мысли, не так ли?

Уилл знал, что должен кивнуть, но фраза Ганнибала почти не предполагала вопросительных интонаций, поэтому он с полным правом остался лежать неподвижно. Тело казалось чужим, сердце билось в милях отсюда, а кончики пальцев с таким же успехом могли находиться на Марсе.

Ганнибал приподнял голову и поцеловал его. Уилл ощутил, как скользкий от смазки член прижимается к его животу. Царапины, оставленные ногтями Ганнибала, саднили и жгли, но это была не та боль, которая могла вывести его из свежеприобретенного хрупкого состояния умиротворения.

Ганнибал отстранился, чтобы взглянуть Уиллу в глаза, и в этот раз Уилл не стал отводить взгляд, позволяя Ганнибалу изучать его столько, сколько потребуется.

-Никого нет дома, - словно со стороны услышал он свой голос, с трудом соединяя слова в связную фразу. – Наверное, это как смотреться в зеркало.

Ганнибал улыбнулся во весь рот.

-Это намного меньше и намного больше того, что ты можешь себе представить.

Его бедра дернулись в ускоряющемся ритме. Член при каждом толчке упирался в живот Уилла, а взгляд, направленный на его лицо, становился все более настойчивым и жадным. Ганнибалу не потребовалось много времени – он пару раз провел по члену рукой и кончил. Теплая жидкость брызнула на Уилла, и Ганнибал, выдохнув сквозь зубы, медленными движениями растер ее по коже.

Ранки от ногтей Ганнибала защипало сильнее, Уилл вздрогнул и наконец-то отвел взгляд. Оттолкнул от себя руку Ганнибала, и тот ему это позволил, но только лишь затем, чтобы тут же притянуть к себе еще ближе. Уилл поерзал, устраиваясь удобнее, пока не прижался грудью к груди Ганнибала, чтобы чувствовать рассинхронизированное биение сразу двух сердец. Его собственный пульс постепенно замедлялся. Пульс Ганнибала – нет.

-Тебе страшно, - заметил Уилл.

-Тревожно. Слегка.

-Страшно.

Последовала долгая пауза.

-В какой-то мере, да. Наверное, можно охарактеризовать мои чувства и таким словом. Собираешься использовать это открытие против меня?

-Думаю, я уже использовал. Мы друг для друга воплощение кошмара, правда? Нет, серьезно – так и есть.

-Возможно. А возможно и нет. Работа психотерапевта научила меня не делать поспешных выводов, даже если они кажутся очевидными на первый взгляд. Самый посредственный разум иногда рождает жемчужины смыслов, а твое мышление далеко от посредственного.

-Если бы я разгадал тебя раньше, сейчас ты сидел бы за решеткой вместо меня.

-Хммм. И ты бы по-прежнему приходил ко мне за советом в расследованиях, на сеансы терапии, позволял бы копаться в своем сознании?

Уилл неловко сдвинулся вниз, наклонив голову – и теперь вел разговор, уткнувшись Ганнибалу в грудь.

-Наверное, со временем – да. Мне бы… не хватало тебя. Мне и сейчас не хватает того человека, которым я тебя считал.

-Я все тот же.

-Я думал, ты на моей стороне. А это для меня так много значило, - Уилл уловил в своем голосе жалобные, потерянные интонации и немедленно пожалел, что вообще заговорил об этом. – Иногда я хочу быть кем-то вроде тебя. Жизнь была бы куда проще.

Ладонь Ганнибала мягко легла ему на затылок.

-Не говори так.

-Но это правда. А вот тебе, я уверен, никогда не хотелось оказаться на моем месте.

Пальцы Ганнибала вплелись в его волосы и принялись легко массировать кожу.

-Не знаю, смог ли бы я это выдержать. Ты очень смелый и очень сильный человек, Уилл.

Уилл вывернулся из обнимающих его рук и сел на койке, прислонившись спиной к стене и поджав к груди колени.

-Не надо. Не надо кормить меня этой ложью, не сейчас. Это жестоко.

-Я жесток, не забывай об этом. И тем не менее я сказал чистую правду. Никто не знает пределы твоей стойкости лучше меня. В течение шести месяцев я пытался сломить твой разум и вылепить его по своему замыслу, но даже с учетом болезни, потерпел неудачу.

-Неудачу?

-Разве ты по-настоящему поверил в то, что совершил все эти преступления?

-Иногда я сомневался, когда бывало совсем плохо. Лихорадка не способствовала ясности мышления. Но в основном я был уверен, что никого не убивал.

Волны мягко покачивали яхту. Уилл прижал ладонь к деревянной обшивке, чтобы ощутить, как вода плещется о борт.

Ганнибал тоже сел, сложив руки на коленях.

-Желание умерить чью-то боль так редко посещает меня, что я почти забыл это чувство. Теперь оно кажется мне чужеродным, как будто в мое сознание имплантировали чужие побуждения и стремления. Думаю, ты хорошо знаком с подобной ситуацией.

Уилл криво улыбнулся.

-Лучше не будет. Только хуже.

-Именно этого я и боюсь.

-Я знаю.

Ганнибал протянул ему руку, и Уилл с готовностью подвинулся ближе, приподнялся на коленях, оседлав его бедра, и притянул к себе за талию.

Ганнибал осторожно положил одну руку сзади ему на шею, другой обхватил челюсть, воспроизведя захват, которым свернул шеи охранникам в клинике. Все, что ему было нужно – сделать одно быстрое, сильное движение.

-Думаю, моя жизнь будет значительно проще, если я убью тебя прямо сейчас.

-Так и есть. Может быть, совсем недолго будешь сожалеть о моей смерти, а потом все вернется в привычную колею.

-Не думаю, что все.

- Оставшегося будет вполне достаточно.

-Да. Возможно, - но вопреки своим словам Ганнибал притянул голову Уилла к своему плечу, и просто держал его, легко перебирая волосы на затылке. – Ты жалеешь, что убил Хаксли.

-Он собирался убить тебя, - осторожно ответил Уилл. – А я не жалею, что ты до сих пор жив.

-Но его смерть тебя беспокоит. Почему?

В вопросе Ганнибала сквозил искренний интерес. Уилл несколько раз легко стукнулся лбом о его плечо на случай, если это поможет извлечь правильный ответ. Как и ожидалось, не помогло.

-Я не знаю, смогу ли объяснить.

-Потому что я не пойму, из-за природы своего характера?

-Потому что никто не поймет, из-за природы моего характера.

Уилл выпрямился и потер руками лицо.

-Ну хорошо, давай попробуем. Я не испытывал особой любви к отцу. Вернее, я наверное любил его, когда был малышом, но уже не могу этого вспомнить. Я слишком хорошо понимал его, а вот он не понимал меня совсем. Мы кое-как уживались, пока я не повзрослел и не съехал. После этого мы не общались десять лет, и в следующий раз я увидел его только на похоронах.

-А потом?

-Было плохо. Я не мог вернуться к работе целых два месяца. Никому не сказал, что собираюсь делать, просто исчез. Мои коллеги даже объявляли меня в розыск, как пропавшего без вести. Плохо помню, чем я занимался все это время. Плавал. Рыбачил. Чинил вещи. Я не горевал по отцу, не чувствовал утраты. Просто хотел заполнить чем-то часть себя – ту часть, которая раньше была занята им.

-Я слышал, что многие люди описывали процесс принятия потери близкого похожими словами.

-Но они вряд ли имели в виду буквальный их смысл.

-Ты говорил, что тебе понравилось убивать Хоббса. Но также упомянул, что это самое отвратительное переживание для человека.

-И то, и другое. Убийство ломает мое сознание, вырывает из него целые пласты. Пусть даже я сам иногда хотел от них избавиться – но определенно не таким жутким способом.

-Но не всякое убийство ощущается так. Как насчет тех, о которых ты читаешь в газетах или просто случайно слышишь в новостях? Ты ведь не проживаешь каждое из них.

-Не каждое. Но убийство тех, кого я знаю – да. Или тех, кого узнаю уже после смерти.

Взгляд Ганнибала стал пустым и отрешенным, палец машинально поглаживал царапину на боку Уилла.

-Тех, кого я убил.

-Да. Всех, кого ты убил.

-Всех, о которых ты знаешь, - рассеянно уточнил Ганнибал.

Уилл закатил глаза.

-Ну прости, не хотел умалять твои достижения.

-Как насчет охранников в клинике?