Освещенные двумя лунами (СИ)

Его сердце сжалось, когда он услышал доносящиеся из домика надрывные рыдания. То ли из-за того, что он, пока летел назад, отчетливо осознал, что переживает за Билла, то ли из-за того, что почти за неделю беспробудного пьянства жалость к себе наскучила ему и сердце оказалось открыто другим чувствам, но Том вдруг понял, что не один он попрощался со своими наивными мечтами и не один он пережил страшное разочарование.

Возможно, Билл просто, как и он, хотел быть счастливым, хотел верить в сказку, а этот проходимец Санко заморочил ему голову пустыми обещаниями и лживыми речами. Тому было больно от того, что его предали, но ведь Билл не обещал ему ничего: ни разу не сказал, что влюблен в него или что хочет прожить всю жизнь рядом. Все это было лишь фантазиями самого Тома. В ночь свадьбы его самолюбию был нанесен сокрушительный удар, его задело, что ему предпочли другого – тогда как он сам мог мечтать и думать только о молоденьком Сурме. Но Том внутренне уже готов был признать, что Билл такой открытый, доверчивый и впечатлительный, и совсем не виноват, что поверил подлецу, который говорил то, что юноша хотел услышать.

С этими мыслями он, полный решимости прекратить изводить себя и своего мужа, тихонько вошел в спальню Билла и, присев на краешек кровати, стал ждать, пока тот возьмет себя в руки и посмотрит на него. Вскоре Сурм сел на кровати, прижав колени к груди и глядя на него исподлобья.

- Так не может дольше продолжаться, – мягко начал Том. – Я хочу сказать, что мы женаты и нам придется как-то общаться. Мы можем, конечно, жить вместе и ненавидеть друг друга - или смириться, что все так, как есть, и попытаться стать хотя бы приятелями. – Том смотрел на опущенную черноволосую голову и не знал, слышит ли Билл его. – Ты просто подумай об этом, ладно? – попросил он и с облегчением увидел, что Сурм кивнул, не поднимая головы.

В эту ночь Том никуда не поехал, он остался и уже устроился спать на своем топчане, когда, негромко постучавшись, в кухню зашел Билл. Он присел рядом и, комкая на себе халатик, выпалил:

- Ты можешь взять то, что тебе принадлежит по праву, - заплаканное лицо было необычно серьезным, а припухшие от рыданий глаза были полны решимости: Билл хотел поступить правильно.

Том посмотрел на своего мужа, и волна нежности заполнила его изнутри. Он осторожно притянул его к себе и, ласково заправив шелковистые волосы за ушко, проговорил:

- Давай договоримся, что я возьму то, что принадлежит мне, тогда, когда ты сможешь взять то, что принадлежит тебе?

Билл удивился – он не понял, что такого может взять у Тома, но для разнообразия решил не перечить своему мужу, который подвинулся, освобождая место на узком топчане, и Сурм неуверенно забрался на него с ногами.

- Прости меня, если ты можешь, пожалуйста, - тихо прошептал Билл, уткнувшись в грудь единственному человеку, который его не отталкивал. – Я совсем не хотел обманывать тебя… – он поднял голову и взглянул Тому в глаза, ему так важно было в этот момент знать, что он ему верит. – Я думал, он любит меня, мы уедем, и никто не пострадает. Я думал, ты расторгнешь брак и найдешь кого-то другого… Я… - он замолчал, не зная, что еще сказать в свое оправдание, потому что все его мечты и желания, обращенные в слова, казались глупыми и наивными, и ему было стыдно произносить их вслух.

Том вздохнул и откинулся на топчан, устраиваясь поудобнее.

- Я постараюсь не злиться, если ты пообещаешь не врать мне никогда больше, – наконец, проговорил он. – Мы женаты и должны учитывать интересы и желания друг друга. Если ты будешь это делать, я обещаю, что постараюсь всегда стараться понять тебя и быть на твоей стороне.

- Я обещаю, - с детской уверенностью закивал Билл. Он уцепился за Тома, обнимая и крепко прижимаясь, устраиваясь на неудобном и узком ложе, полный какой-то отчаянной надежды и робкого облегчения.

Том обхватил его рукой и развернулся набок, чтобы Сурм не скатился вниз. Молодой мужчина еще долго гладил скрытую мягкой тканью ночной одежды худенькую спинку, изредка сотрясающуюся отзвуками недавних слез. Он не знал, что делать и о чем думать, но сознание того, что ему больше не надо ненавидеть собственного мужа, принесло с собой чувство облегчения и спокойствие. Буря эмоций, с которой он никак не мог справиться с тех пор, как узнал об измене Билла, улеглась, оставляя внутри легкую усталость и опустошение.

*Тобло – место для содержания ящеров.

Глава 8

Примирение

В то утро, вынужденные спать практически всю ночь в одной позе и отлежав все бока на жестком и неудобном топчане, наши герои просыпались с некоторым смущением после вчерашних откровений. Они оба смотрели друг на друга с опаской, как бы другой не передумал и не поменял своих вчерашних намерений.

Помятые и настороженные, они, отводя глаза, молча умывались, а затем и одевались каждый в своей комнате. Билл возился дольше, поэтому, заглянув на кухню, обнаружил, что Том уже развел огонь и собирается готовить завтрак.

Увидев Сурма, нерешительно мнущегося на пороге, мужчина едва заметно улыбнулся и кивнул ему на стул. Билла не надо было приглашать дважды, ободренный, он уселся и принялся с интересом наблюдать за Томом.

За завтраком они продолжали молчать: Билл боялся ляпнуть что-нибудь не то и испортить так хорошо начинающийся день, а Том почему-то растерялся, не зная, чем занять своего мужа.

Обоих заставило вздрогнуть недовольное щелканье мантикора под окнами.

- Он зовет меня, - улыбнулся Билл. – Мы давно с ним не летали.

- Мы могли бы взять все необходимое и сыграть в скетч, – вдруг выпалил Том первое, что пришло в голову. – Если хочешь…

Лицо юноши, расплывшееся в улыбке, было лучшим ответом, он подскочил и закивал. Они собрались в считанные минуты, и не прошло и получаса, как довольный Сурм подставил лицо встречному ветру.

Днем эти места были необычайно красивы: на некоторых парящих скалах росли верхушкой вниз огромные, исполинские деревья; их корни обвивали скалу со всех сторон, и издалека казалось, что это сами деревья летят над землей. Подлетающий ближе видел не только пышные кроны и поросшие мхом корни – ему открывался вид на множество орхидей, покрывающих их стволы и ветки. Эти прекрасные цветы проникали корнями глубоко под кору и составляли с деревом единое целое, так что казалось, оно цветет этими нежными, яркими цветами. Воздушно-белые потоки воды, шумно проливающиеся с парящих скал, рассыпались мириадами капель и шариков, сияющих в свете лун всеми цветами радуги. Парящие и трепещущие в воздухе стайки мелких ящерок, перебираясь от цветка к цветку, весело стрекотали, словно пытаясь заглушить журчание воды. Это поистине чудесное место нравилось и диким мантикорам: они вили здесь гнезда и откладывали яйца. Иногда можно было увидеть целую стаю львиц, возглавляемую одним вожаком, перелетающих со скалы на скалу. Летающие кошки охотились на пернатых змеев, в изобилии обитающих как внизу, так и на парящих скалах – эти крупные красивые пресмыкающиеся имели поистине яркое и впечатляющее оперение. Они не были хищниками, но, являясь страшно ядовитыми, боялись только мантикор, желудок которых был в состоянии переварить любой яд.

Ио с большим удовольствием ловил несчастных и волок под окно хозяина, хвастаясь добычей, однако ел их только с разрешения Билла, чем не переставал изумлять Тома.

Сурму нравилось играть с Томом, за те полгода, что Билл провел в столице, ему не раз выпадала возможность убедиться в том, насколько хорошо тот играл. И не всегда Биллу удавалось взять над ним верх. Пусть его ящер и не был так быстр, как Ио, но Том часто брал хитростью и, казалось, знал столько же тонких приемчиков, сколько и Сурм. Матч скетча затянулся, ибо ни один не желал уступать другому. В конце концов, выиграл Билл. Уставший, но счастливый, по дороге домой он делал невероятные пируэты: сидя на Ио, лавировал между скалами и под ними, залетая за потоки воды, струящиеся вниз, заставлял мантикора почти переворачиваться и показывал язык, дразня Тома.