От звезды до звезды. Колония (СИ)

Сайнжа по-прежнему в молчании сдвинулся с места, прошествовал к закрывшемуся пандусу и чем-то загромыхал. Потом вернулся и присел на корточки перед Йонге. В раскрытой ладони у него лежал передатчик. Высокотехнологичная игрушка больше не играла всеми оттенками, а с одного бока ее украшала безобразная трещина.

– Что это?

Йонге интуитивно понял суть вопроса – яута не интересовало техническое определение, ему нужно было понять, откуда взялся дальнобойный транслятор.

– Наша погрузчица оказалась двойным агентом, – без предисловий сказал он. – Собиралась сдать гиперион спецслужбам.

Сайнжа заворчал. Пока еще тихо, но озлобленно. Йонге прикрыл глаза и глубоко вздохнул, после чего отнял руки от колен и принялся отвинчивать шлем. Сайнжа неподвижно смотрел на него сквозь маску, из-за чего производил впечатление ничуть не более приветливое, чем Колл совсем недавно. Йонге снял шлем, помотал головой и вновь глубоко вздохнул.

– Вызывай свой имперский флот. Пусть начинают барражировать по территории. Имперский, слышишь! Не коммерческий.

“Лучше бы мы поджарились”, – констатировал Рудольф, тоже снимая шлем.

– Я хорошо тебя слышу. Значит, я был прав.

– В чем?

– Не в чем, а когда. Когда стрелял.

– Да ты нас угробить мог, – прохрипел Рудольф, мотая головой.

Сайнжа выпрямился и опустил передатчик в мешочек, висящий на поясе.

– Не рискуешь – не живешь.

– А додумался-то ты до этого как? – почти закричал Йонге.

– Мне не понравилось долгое молчание. И я попросил Фелис отправить к вам тепловых ищеек. И увидел, что у вас обоих неприятности. Глупо отправляться без оружия, умансоо.

– Между прочим, это он от тебя нахватался, – в сердцах сказал Йонге Рудольфу. – Чуть что – сразу палить из самого большого калибра.

Рудольф расплылся в улыбке и поскреб затылок. Было видно, что он разрывается между справедливым негодованием и гордостью.

Яут похлопал себя по бедру, словно проверял, не вывалился ли “алмаз”, развернулся и пошел в сторону мостика.

– Николая куда дел?! – грозно крикнул Рудольф вслед.

Сайнжа ничего не ответил.

– И почему я себя чувствую так, будто мне пять лет и меня воспитатель отчитывает? – пожаловался механик.

– Потому что нас подвел сраный гуманизм, – вздохнул Йонге. – Встать-то можешь?

Рудольф фыркнул и начал подниматься. Делал он это с такой медлительной важностью, что Йонге еле удерживался от комментариев. Но когда Рудольф все же утвердился на ногах, запас человеколюбия у Йонге исчерпался.

– Монумент “Товарищ Вебер и его гермошлем” считать открытым! – торжественно объявил он. – Поаплодируем инвесторам, обеспечившим многолетнее возведение!

Рудольф грозно посмотрел на него, открыл рот, затем махнул рукой и медленно похромал по уже заученному пути в рубку.

– Найден второй объект, – вкрадчиво сказала “Фелиция” с потолка.

Йонге остановился на полушаге.

– Определи жизнедеятельность.

– Объект – биосинтетическая единица, снабжается кислородом, текущий статус “Режим шесть”.

– А перевести?

– Криогенный стазис.

– Отлично. Тащи ее сюда.

– Ну и где мы ее держать будем? – поинтересовался Рудольф, не оборачиваясь.

– Где-где… В холодильнике!

В рубке яут хозяйничал вовсю. Николай с видом обреченного стоял перед пилотской капсулой и всей бородой выражал готовность защищать полусферу до последнего.

– Ну наконец-то! – вскричал он, едва напарники ввалились в помещение. – Я уж думал, все, накрылись медным тазом!

– Чем-чем? – тупо переспросил Йонге.

– Кранты, абзац, померли, короче! Вы ему – не трогай ничего, а он тут ходил-ходил, как упырь, а потом полез лапами своими куда ни попадя!

– А что ж ты его не остановил? – усмехнулся Рудольф.

– Так он злого не хотел, – пожал плечами Николай. – Чувствую я, переживал очень. Только раз уж сказано – не трожь, значит, нечего делать. Никакой субординации.

“И пидарасы кругом”, – поддержал Рудольф, благоразумно не став говорить этого вслух.

На развернутом экране перед Сайнжей метались знакомые уже угловатые символы. Едва Йонге задержался на них взглядом, “Фелиция” тут же произвела разделение экрана, и первый пилот смог насладиться высокопарным текстом, с помощью которого яут запрашивал прибытие “Победоносной армады, сияющей в лучах бессмертного солнца славы”. Он едва успел дочитать, как запрос свернулся и исчез, подтверждая отправку. Сайнжа снял маску и удовлетворенно кивнул.

– Ну и как быстро они прилетят? – уточнил Йонге.

– Возможно, не так быстро, как это делаешь ты. Но достаточно скоро.

– В этом случае нам лучше свалить пораньше, – бодро сказал Рудольф и немедленно привалился к стенке.

– Куда валить? – почти всполошился Николай. – Что у вас случилось?

По его судорожному жесту Йонге понял, что эсперу куда привычней хвататься за оружие, чем пытаться выяснить ситуацию на словах.

– Плохо ты эту вашу погрузчицу обнюхивал, – грозно сказал Рудольф, не отлипая от стены. – Днище у нее двойное. Собиралась чужую планету к своим рукам пригрести.

– Это вашу-то планетку? – уточнил Николай.

– Его, – Рудольф ткнул в яута. – Теперь сюда летят его дружки, а нам тут лучше не оставаться.

Николай погладил бороду, спустился на пару шагов по помосту и сел прямо на пол.

– Дела, – констатировал он.

Йонге медленно подошел к помосту, со вздохом оглядел его и принялся так же медленно подниматься. Обойдя Николая, он провел рукой по защитной сфере, и та с готовностью открылась. Осмотрев кресло, Йонге хлопнулся в него и вытянул ноги.

– Объект готов к погрузке, – почти на пределе слышимости прошелестела “Фелиция”. – Приступать?

Йонге закрыл глаза и поймал себя на том, что мотает головой. Никто не стал с ним спорить, и Йонге радостно предался ничегонеделанию. Ощущение бетона, залитого в каждый капилляр, все еще не ушло окончательно. В голове уже крутился план действий: прийти в себя, затащить Колл на борт, дождаться яутской армады, договориться с ними…

Над головой раздался тревожный писк, тут же сменившийся голосом “Фелиции”:

– Входящий запрос на частоте семьдесят восемь, прямое включение через три, две, одну…

За все это время Йонге успел только вцепиться в ручку кресла и вытаращить глаза. И заодно подумать, что с ними решил связаться не меньше чем сам президент человеческого блока.

Голограмма развернулась полностью – от пола до потолка. При абсолютном отсутствии сложных цветовых решений она была невероятно четкой, впрочем, какой и должна быть голограмма, сформированная на частоте вещания гражданской обороны.

– Добрый день, господа, – поздоровалась полковник Хармати.

– Добрый, – каркнул Йонге. – Как приятно…

Он наткнулся взглядом на три “галактики”, украшавшие нагрудную эмблему полковника. В голове заметались обрывочные знания о военных чинах, и “Фелиция” немедленно подсказала своему пилоту, что к чему, подвесив чуть в стороне полупрозрачные голограммы подсказок.

– Я думал, вы полковник, – потрясенно пробормотал Йонге, забыв всю вежливость. – Но как же… А Кирхгоф?

– Вице-адмирал Кирхгоф?

Йонге понял, что сейчас сломает вторую ручку и перестал ее так страшно тискать. Крыть было нечем – вице-адмирал Кирхгоф действительно представлял вооруженные силы человечества, его имя постоянно мелькало в новостях вместе со званием, и никому в голову не приходило задуматься, где же, черт возьми, полноправный адмирал, безо всяких “вице”.

Отбросив мысленную суету, Йонге взял себя в руки и постарался улыбнуться как можно более нейтрально.

– Должен сказать, вы меня здорово ошарашили, – и говорил он тоже честно, максимально открыто, показывая всю положительность хорошего парня Йонге Далине. – Чем обязаны? Вы все-таки дадите нам патент?