Non si sa mai (СИ)

— Нее, я в этот дурдом больше никогда не поеду, — картинно содрогнулся итальянец, вспомнив свой первый и последний визит в галерею современного искусства, где каждый их экспонатов едва не заставил его усомниться в собственном душевном равновесии.

— Тогда, до вечера, — улыбнулся брюнет, послав любимому обожающий взгляд и скрылся за дверью, сопровождаемый стайкой девушек, что-то наперебой ему рассказывающих.

Кабинет Георга встретил Тома, замерзшего на осеннем берлинском ветру, теплом и запахом дерева. Офис компании располагался в старом здании, где сохранились камины, и один из них сейчас уютно потрескивал горящей древесиной, распространяя по комнате уютное тепло.

— Ну, что, как поездка? – Георг оглядел заметно отдохнувшего и загоревшего итальянца. – Хотя, можешь не отвечать, и так все ясно по твоей донельзя довольной физиономии.

— Это был рай, — Том развалился в глубоком кожаном, стоящем возле камина.

— Как Билл? Больше не было разговоров на тему фотографий? – хозяин кабинета открыл бар и достал два стакана.

— Нет, мы были слишком заняты, — ухмыльнулся Том, принимая из рук друга бокал с виски.

— Да уж, вид у Билла такой, будто он все эти дни если и вылезал из кровати, то только для того, чтобы переместиться на пляж. — Георгу стало даже завидно, настолько довольное и удовлетворенное было у его друга выражение лица. Сев в кресло напротив, немец спросил уже серьезно. – Так действительно вы к этой теме больше не возвращались?

— Нет. Он мне поверил. – Том поднял бокал и посмотрел сквозь него на пляшущий в камине огонь. – Ты решил проблему с Лукашем?

— Да. Назначил его заместителем топ-менеджера отдела сбыта. Служебная квартира в престижном районе Нью-Йорка прилагается, как ты помнишь.

— Он должен быть доволен, — кивнул Том, все так же не отрывая взгляда от пламени, словно это позволяло ему держать себя руках.

— Том… — Георг замолчал на мгновение, не зная, как сформулировать свой вопрос. – Я… Я до сих пор просто не могу понять, зачем тебе понадобился этот идиотский роман на стороне. Я же знаю, как ты любишь Билла. И сегодня еще раз убедился, что это вполне взаимно. Черт, да я вам завидовал столько лет, думал, когда же мне повезет встретить такого человека, чтобы столько лет быть счастливым рядом с ним, — от переизбытка чувств обычно очень сдержанный Георг даже всплеснул руками.

— Джорджи, я не знаю, — отставив стакан в сторону, Том потер лоб таким уставшим движением, что немец моментально понял, что это был не первый раз, когда бизнесмен думал об этом. – Я ведь не думал, что все будет так серьезно. – Поймав недоуменный взгляд немца, он махнул рукой. – Да я не про отношения с Лукашем, это действительно была всего лишь интрижка. Я не собирался бросать Билла. Да я никогда не смогу этого сделать. – Том замолчал на мгновение, а Георг поразился, сколько на самом деле было подводных течений в отношениях его друзей, до этого казавшихся ему безмятежными. – Понимаешь, Билл, он… все про меня знает. Знает, каким я был когда-то, чего мне стоило стать тем, кто я есть. Да что там, он до сих пор видит во мне того двадцатилетнего парня, который таскал его по клубам и лез драться с любым, кто косо глянет в его сторону… Наверно, я с ним такой и есть до сих пор, — итальянец тепло улыбнулся. – С ним я чувствую себя… на равных, что ли. Не боюсь показать слабость, знаю, что он и так видит меня насквозь. И мне это нравится, но… Для него я все тот же самый Том, и не имеет значения, что мы оба за эти почти десять лет так изменились. А Лукаш… для него я почти что недосягаемая звезда, — Том горько усмехнулся. – Всегда главный, всегда прав, безоговорочно. Он мне почти поклонялся. Как же, на него обратил внимание сам глава компании… Такое отношение льстит.

Немец покачал головой, и сделал глоток виски, но напиток показался ему неожиданно горьким. Подождав некоторое время, Георг спросил:

— Ты хотя бы жалеешь?

— Жалею ли я? – Том поднял на друга совершенно больной взгляд, у его губ залегла горькая складка. – Да я думал, что сойду с ума за те три дня, что он не отвечал на мои звонки. Джорджи, я действительно думал, что это конец. Я… — Мужчина зажмурился. – Я таким идиотом себя сейчас чувствую, кретином, который своими руками, бл*ть, едва не разрушил собственную жизнь.

Одним глотком Том осушил бокал и снова уставился в огонь невидящим взглядом. Георг молчал, не зная, что говорить в такой ситуации. Ведь он был полностью согласен с Томом, только полный кретин мог так рисковать ради мимолетной интрижки с сопляком, выглядевшим жалкой тенью по сравнению с Биллом.

— Знаешь, что самое мерзкое? Я заставил Билла чувствовать себя виноватым. – Голос Тома звучал глухо. – Он просил прощения у меня за то, что поверил в измену. Джорджи, ты не представляешь, каким д*рьмом я себя почувствовал в этот момент. Он мне верит, вопреки всем доказательствам верит. Я его не заслуживаю. И я просто жалкий трус, но я так испугался его потерять, что предпочел прикрыть свою з*дницу, соврать, лишь бы он остался рядом. Лишь бы меня не бросил, хотя это было бы подходящим для меня наказанием. – Вцепившись в волосы, итальянец покачал головой. – Хотя, скорее уж казнью. Если он уйдет, я… Это все уже просто не будет иметь значения. Все просто потеряет свой смысл. Без него меня… уже не будет.

Георг молча налил в стакан Тома двойную порцию виски, и тот не обращая внимания на обжигающий вкус, проглотил спиртное в одно мгновение, словно это была вода. В кабинете воцарилась тишина.

— … а потом он на него сел, и стул развалился! Грохоту было на всю галерею.

Двое молодых мужчин, посмеиваясь, зашли в кофейню и устроились за столиком в глубине зала. Официантка, бросив заинтересованный взгляд сначала на элегантного брюнета, а затем на эпатажного блондина, поражающего воображение художественным беспорядком блондинистых волос, и пирсингами по всему лицу, подала посетителям меню. Даже не открывая книжки в кожаном переплете, Билл сделал заказ:

— Латте с карамелью и шоколадный чизкейк.

— Мне тоже самое, только чизкейк клубничный, пожалуйста, — обворожительно улыбнулся блондин, и невинно облизнулся, заставив официантку вздрогнуть, когда он увидела скользнувший меж губ раздвоенный «змеиный» язык. Заторможено кивнув, девушка ушла.

— Анди, ты кажется ее реально напугал, — усмехнулся брюнет.

— Да ладно, тут еще и не такие кадры попадаются, — с улыбкой отмахнулся немец, и Билл заметил на запястье друга новую татуировку.

— А эта в честь какого события? – вопрос был актуальным. Все тело Андреаса было похоже на разрисованный холст, и каждый из новых рисунков отмечал какое-то значимое событие, произошедшее в его жизни. Кивнув официантке, поставившей перед ними по бокалу кофе, Билл заинтересованно уставился на друга.