Будешь ли ты моим навек? (СИ)

Сколько я уже живу среди людей? Вообще с момента толчка в их эволюции, примерно четыре миллиона лет назад. А именно «вместе» мы сосуществуем около двадцати лет. Ничтожный срок по сравнению с прожитыми мной эонами*, однако, не менее насыщенными. Люди такие интересные, неординарные. Вроде бы одна раса, один вид, им бы прикладывать общие усилия в своё собственное развитие, ибо места для прогресса хоть отбавляй. Однако, в настоящее время какой-то застой происходит. Да, технический и научный прогресс бесспорно идут семимильными шагами, а вот общество деградирует, погрязает в индивидуальных желаниях и страстях, вместо того, чтобы процветать, как единое целое. До сего момента именно индивидуальные предпочтения отдельных личностей, чьи имена навеки вписаны в историю, вывели человечество на тот уровень, который мы наблюдаем сегодня. Мы, мои братья, Я никогда этого не понимали, но принимали, потому что знали — Они не Мы, как бы сильно нам этого не хотелось. Наше время вышло, но я позабочусь о том, чтобы оно не вышло у них.

Но что же мне делать, я не уверен. Я достаточно долго наблюдал за ними и могу с уверенностью сказать, что они сейчас, не раньше, лет сто назад, а именно сейчас чувствуют себя словно «не в своей тарелке», будто чувствуют, что что-то здесь не так. Вроде бы есть всё, что душа захочет, надо лишь на это заработать, но одновременно возникает чувство неполноценности, словно чего-то не хватает, чувствуют себя пустыми. И чутьё мне подсказывает, что в этом повинны именно мы.

— Что читаешь, Куро-чин? — вывел меня из моих раздумий Мурасакибара.

— La Divina Commedia, — пробубнил я, даже не догадавшись, что меня могут не понять.

— Что, прости? — недоумевал Кисе, сидевший на полу в моих ногах.

— «Божественная комедия», Данте Алигьери, — ответил за меня вошедший Акаши, держа стакан с соком, и сел рядом со мной на диване. — Не думал, что ты таким интересуешься.

— Отчего же? По мне так очень даже интересно, как Данте описывает устройство загробного мира, — воистину невероятно. Этот человек — пророк, чуть ли не в подробнейших деталях описал то, что Мы создали, в особенности Ад. Хотя на нашем языке он звучит как «А’адэ». Похоже, со временем эта деталь забылась.

— Согласен, — улыбнувшись краешками губ, согласился Мидорима.

— Бу-у, ну вы и зануды, — запричитал Дайки. — Во-от, где самый смак! — и показал обложку порножурнала. И почему я ни капли не удивлён?

На это все только тяжело вздохнули, а Аомине, даже не покраснев, фыркнул и продолжил разглядывать оголённых девиц на страницах журнала. Гормоны, жестокие и беспощадные.

— Что Дайки, в жизни не перепадает и дрочишь на занюханный журнал? — заехидничал Хайзаки. — Фе, неудачник.

— Что вякнул?! Придурень несчастный, а сам-то лучше что ли?! — взревел, аки подбитая свинья, Аомине.

— Да заткнитесь. Бесите. Нашли, о чём поговорить, придурки, — покраснев, запротестовал зеленоволосый.

— Что такое, Мидорима? Тоже не достаётся? — Шого уже не остановить.

— Да как ты сме…!

— Молчать! Не бесите меня! — вмешался капитан, перебивая партнера по команде.

— Даже капитан? — заулюлюкал олицетворение гнева. — Да с твоими бабками я б уже не один притон содержал.

— … Моргала повыкалываю, Шого.

И на сей весёлой ноте я быстренько ретировался на улицу, пока никто не видит. Ну и балаган. Шого походу скучно, вот и развлекает сам себя. Ну и пусть разбираются, а я, пожалуй, пойду обратно к речушке. Там хорошо, тихо и спокойно.

Я даже не заметил, как пролетел целый день. Вроде бы ничего такого не делал, а время убежало. Смеркалось. Ну так даже и лучше. Нацепив на себя куртку, отправился вниз по склону, подальше от шумных людей. Компания приятелей — это хорошо, но побыть наедине не помешает.

Добравшись до облюбованного местечка, я нашёл себе укромный уголок. Возле того самого небольшого водопада находился огромный, окатанный с одной стороны булыжник, а сзади присоседился старый дуб. Я запрыгнул на гладкую поверхность камня и сел, облокотившись на грубую поверхность дерева. Так спокойно.

— Нехорошо сбегать, Куроко, — подкрался сзади Мидорима. Следил за мной? И как я его не услышал?

Он подошёл и присел рядом, обхватывая руками свои колени.

— Прости, очень уж шумно.

— Согласен, хотя мог бы и сказать, — как-то понуро он пробубнил.

— Мидорима-кун, скажи, почему вы сегодня целый день не отходили от меня ни на шаг? Я в чём-то провинился? — я всё-таки задал этот мучавший меня целый день вопрос.

— Дурак, нет конечно, — блеснул он своими очками, поправляя их.

— Тогда почему?

— А ты не понимаешь?

— Нет.

— Просто с утра, когда ты пропал, мы действительно переживали за тебя. Мало ли что случилось, — он говорил со мной в таком тоне, словно маленькому неразумному ребёнку объяснял элементарные вещи.

— Со мной всё в порядке. Вы зря беспокоились.

— Но мы-то не знали, что с тобой всё нормально. Пусть мы и не друзья, но мы партнеры, товарищи, мы беспокоимся и переживаем друг за друга, — разъяснял бомбардир. — Даже Хайзаки, этот преступник малолетний, и то первым спохватился, что тебя нет.

Интересно. Шого беспокоился за меня? Сомневаюсь. Скорее за свою шкуру, так как не особо доверял мне, а после того случая с автобусом и подавно. Ну да ладно, потом с ним надо будет поговорить.

— Извини. Такого больше не повторится.

— Только что повторилось, — улыбнувшись, заметил Шинтаро, а я усмехнулся. Что правда, то правда.

И всё-таки Мидорима пролил немного света на мои познания в области психологии. Я привык судить по своей расе, у нас была постоянная ментальная связь друг с другом, а у людей-то этого нет. Я забываю порой об этом. Люди — индивидуальны. Впрочем, оставшись совсем один в этой Вселенной, я начинаю понимать их. В моём разуме, где раньше слышались голоса моих братьев, сейчас так тихо, пусто, так… Одиноко. Интересно, как человек может так жить, без ментальной связи с самого рождения? Я бы с ума сошёл.

— Так красиво, — отметил Мидорима, смотря вверх на звёзды.

— Твоя правда, — ответил ему тихо. Такой зачаровывающий момент, непроизвольно говоришь на пониженных тонах, дабы не нарушать эту гармонию.

— Что ты видишь? — после небольшой паузы спросил он меня, как-то с придыханием, словно воздуха ему не хватало в лёгких.

Я недоумённо оглянулся на него и обратно на звёзды.

— Честно? Смотря на звёзды, я ничего особенного не вижу, однако меня гнетёт удушающее, щемящее чувство одиночества.

— Хм…

— А что ты видишь, Мидорима-кун?

— Я вижу… Надежду, — решительно сказал он, будто долго обдумывал последнее слово.

— Надежду? На что?

— На прекрасное будущее, на успехи во всех начинаниях, на прогресс.

Я промолчал. Люди ещё не видели ничего за пределами своей планеты, разумеется им интересно узнать, что находится за гранью их понимания.

— Но сейчас я надеюсь на правду, — после этих слов он посмотрел мне в глаза, прищуриваясь немного, словно что-то пытался увидеть.

— Какую?

Ответом мне послужила повёрнутая голова собеседника и опущенный взгляд. Я повторил его движения и понял, вот она, та самая точка невозврата. В зеркальном отражении на водной поверхности я увидел Мидориму, чей взгляд был обращён на моё отражение, моё истинное отражение.

Этот момент наступил слишком быстро…

Комментарий к Акт 10: Откровение

Эон — огромный временной отрезок в геологической истории, объединяет несколько эр. Эра в свою очередь — меньший по продолжительности отрезок. Границей между эрами является массовое вымирание одного или нескольких биологических видов.

То есть, все эоны по продолжительности ОЧЕНЬ отличаются, например есть эон продолжительностью 542 млн. лет, а есть эон продолжительностью более чем 3 млрд. лет.

========== Акт 11: Медальон ==========

Я молча смотрю на наше с ним отражение, боясь лишний раз пошевелиться или сказать что-либо. Мне, демиургу сновидений, во второй раз в жизни страшно. Что мне делать? Что мне сказать? Имею ли я право на объяснение той самой правды, которую Мидорима надеется от меня услышать? Я поворачиваю голову и встречаюсь с ним взглядом, молча задавая эти незаданные вопросы.