Я никогда тебе не покорюсь (СИ)

Зарычав, она шлепнула меня снова, должно быть испытывая от этих ударов некое подобие удовольствия, палец уперся в мое тело сильнее, и я почувствовал, как она входит внутрь. Ощущение отнюдь не из приятных, но помешать этому я не мог, и только тяжело дышал, в ожидании окончания пытки. Однако это было лишь начало, Мальина двигалась во мне, безжалостно и грубо, не давая ни мгновения передышки, потом к первому пальцу добавился второй и принес мне еще большие страдания. Проклятье, лучше бы опять избили, чем изгаляться над беспомощным бесправным человеком! Я задыхался все сильней под непроницаемой кожаной маской, чувствуя себя почти на грани обморока.

Увы, я не лишился чувств. Все ощущал и понимал. Девка рычала, продолжая свою грязную работу, не забывая время от времени проверять состояние моего члена.

- Он безнадежен, Вил, наверно, точно хиломудый, а мы ему еще и оскоплением грозили, - наконец объявила она, - однако это уж не столь и важно. Раз не мужик, то это лишний повод, чтобы отодрать его! По-моему, он ничего, тело хорошее, ну принц же, не простолюдин какой. Немного, правда, похудел, но мышцы сильные, чистка отстойников пошла ему на пользу…

- Маль, ты иди, дальше я сам, - голос Павила показался мне каким-то непривычным. Я замер, снова весь вспотев, не в силах поверить, что он все-таки завелся, глядя на похабные действия своей помощницы. - Я справлюсь, говорю, можешь идти, ты сделала достаточно.

- Что, захотел его? - девка хихикнула. - Ну я же говорила. Еще немного потерпи, я только вставлю ему в зад игрушечку отца. Она растянет его лучше моих тонких пальцев.

В меня ворвался скользкий чужеродный предмет. Он все во мне заполнил целиком. Мне было больно, но терпимо, куда сильней терзали стыд и унижение. Я ясно представлял, как выглядел сейчас со стороны. Распластан и распят, с раздвинутыми широко ногами и поднятым кверху задом, из которого торчит эта проклятая штука. Да, эти двое превзошли сами себя, большей телесной и душевной пытки выдумать нельзя. Из горла вырвался не стон, а рык, и тут же захлебнулся в кляпе. Я даже губу прикусить себе не мог, чтобы отвлечься болью, поэтому снова рванулся вверх, чтобы ошейник врезался в шею… Эти проклятые насильники все видят, наслаждаются моим позором. Ну что же, сволочи, давайте, что еще придумаете, чтобы окончательно сломить меня?

Девка придумала. Схватилась за предмет, который был во мне, и дернула, почти весь вытащив наружу, и тут же резко вбила снова до конца. Во мне все взорвалось ужасной болью, ноги, которыми я до сих пор хоть как-то упирался в пол, согнулись и ослабли, искусственный фаллос внутри сместился под другим углом, боль сделалась сильнее. Наверное, там что-то порвалось. Когда все это кончится, я точно не смогу ходить.

- Достаточно, Мальина. Уходи.

Голос донесся словно бы издалека и показался мне потусторонним. Наверно, я уже почти не понимал, где нахожусь и что со мной такое происходит.

Меня коснулась новая рука. Большая и горячая, как печка. Павил провел мне по лопатке, по плечу, погладил по спине, потом спустился ниже и вытащил из меня королевскую игрушку. Я дернулся, а он коснулся меня там, в растянутом проходе - и странно, только что горячая ладонь теперь казалась мне прохладной, она как будто усмиряла боль. Мне захотелось, чтоб его рука осталась там, и это вдруг возникшее желание меня ошеломило. Что за нелепость, почему?

Я дернулся и замычал, но отстраниться было невозможно, тогда я резко вскинул голову, уже привычно ожидая, когда ошейник врежется мне в кожу, но боль не отвлекла, и я отчетливо почувствовал, как там, внизу, возникло напряжение. Павил касался самых стыдных мест, но как же его мягкие прикосновения были отличны от того, что только что творила девка! Палец проник в растянутый проход и осторожно ерзал там, затрагивая некое чувствительное место, было щекотно и приятно так, что я забыл о том, где я и что со мной. Тело постыдно предало меня, внутри все сладко волновалось и дрожало, я не хотел так чувствовать, но ничего не мог с собой поделать. Я плыл и принимал его, сгорая от стыда, но все-таки неумолимо расслабляясь.

- Хм, как занятно, - хмыкнул генерал, как будто сам себе, - там узко все и горячо, но чрезвычайно возбуждает. Не зря же мужеложество заразно, особенно у нас в Ханае, скольких ловили на греховном деле, но блуд не извели. Ну-с, а попробуем вот так… - он добавил к первому пальцу второй и проник в меня глубже, заставив простонать. Пальцы у генерала были больше и длинней, чем у Мальины, но занимали места меньше, чем искусственный фаллос, да и движения внутри были иными. Фаллос только терзал, а пальцы генерала доставляли мне не столько боль, сколько какую-то искаженную сладкую муку. - Что, Або, хочешь стать моим? Мальина постаралась, подготовила тебя. Что скажешь? Ах, да, я забыл, ты же не можешь говорить…

Гад. Сволочь. Негодяй. Ублюдок. Я извивался, как змея, в пределах своей маленькой свободы, а он все двигал пальцами там, у меня внутри, другой рукой поддев мой твердый, как железо член, ритмично дергая вниз-вверх, как будто забавляясь с новой интересной игрушкой.

И вдруг все разом прекратилось. Только я слишком хорошо осознавал, что это не конец.

- Я в самом деле захотел тебя попробовать, Або, - Павил сказал это совершенно спокойно, словно не испытывал сейчас никаких плотских желаний, - но не могу просто войти в тебя, словно в свинью. Даже лица не видно под дурацкой маской. Сейчас я все это исправлю, подожди.

Шнурки ослабли, маска отошла от моего лица и стала липкой, по лбу и по щекам ручьями струился пот. Кляп тоже изо рта исчез, но говорить я не хотел, да и о чем мне было говорить с этим уродом?

- Как ты сейчас ужасно выглядишь, Або, - так же спокойно хмыкнул Павил и вылил мне на голову ушат воды, потом протер лицо какой-то мягкой тканью, скорей всего, обрывками моей туники. - Ну-ка, посмотрим, как тебя перевернуть лицом ко мне? А твой родитель был большой искусник, каких наделал тут приспособлений для своих забав. Сейчас я расстегну замки, давай без глупостей, тебе же будет хуже…

Но я не удержался, плюнул ему в рожу, за что и получил удар по голове. Очнувшись, обнаружил, что лежу на спине, руки связаны вместе, вывернуты вверх и прикручены к железному кольцу, ноги по-прежнему широко расставлены и приподняты на какие-то специальные полочки рядом с топчаном. Скосил глаза - поза убийственна, а Павил возится с застежкой своих кожаных штанов. Член у него стоял и был таким огромным, что я снова предпочел закрыть глаза. Он разорвет меня, но это к лучшему, все мои пытки кончатся сегодня и сейчас. Буду считать, что я посажен на кол, этот вид казни все ж почетнее. Да, буду так считать. Сегодня экзекуция, он мой палач, а я приговоренный.

Но почему же он так невыносимо долго входит? Зачем не рвет меня на части? Было безумно больно, однако внутренности не рвались, я ощущал, как раздвигается проход, слышал, как хлюпает и чавкает внутри оливковое масло, и мне казалось, эти звуки слышат все…

- Больно? - мне показалось, или в самом деле в голосе наемника прорвалось беспокойство? - Наверно, оттого, что это в первый раз. Однако слишком поздно отступать, придется потерпеть, Або…

Павил вошел до самого конца и остановился, словно давал мне время осознать и примириться с тем, что я запятнан им, запятнан навсегда, бесповоротно…

В этот момент он полностью сломил меня. Лишил даже упрямства, не говоря о гордости. Когда он начал двигаться во мне, я задрожал, почувствовав, что вместе с болью появилось древнее, как мир, дремучее желание, что не могу остаться равнодушным, утратив над собой контроль. Тело пылало и хотело этих медленных толчков, невольно заставляя двигать бедрами и животом им в такт, пока меня не затрясло в безумной дрожи противоестественной разрядки, которую я в первый раз делил с другим мужчиной.

Бросив на меня быстрый взгляд совершенно шальных сейчас глаз, Павил натянул штаны и сразу же ушел, оставив меня плавать в мутных лужах, и я лежал, сгорая от стыда, пока все те же двое мужиков отвязывали от стола и снимали с рук и ног кожаные браслеты…