Паучий престол I (СИ)

- Облом, - выстанывает Учиха, выгибаясь в его руках. – У меня, определенно, все сорок.

- А вот при такой температуре белок, увы, сваривается.

- Ты просто невозможен, Намикадзе! – выкрикивает Саске, задыхаясь то ли от смеха, то ли, и правда, от жара его поцелуев. Он фыркает, обдавая горячим дыханием влажную кожу, и снова ставит свои, нарутовские, метки, позволяя Саске царапать свою спину.

Страсть поглощает их, захлестывает, испепеляет в своем горне, словно двух мифических птиц, которым суждено переродиться из собственного пепла. Дрожит на кончика их пальцев, ласкающих друг друга. Срывается с губ стонами и вскриками. Покрывает их тела испариной. И уводит за отчаянную грань, заманивая в силки пламенного удовольствия.

Саске идеален. Во всем и везде. Он смотрит на воробушка из-подо лба, глубоко дыша. Тот дрожит, тяжело прислонившись к изголовью, и комкает простыни в кулаках. Он гладит стройное бедро и смотрит в глаза. Целует дрожащий живот и смотрит в глаза. Осторожно разводит в стороны напряженные ноги и смотрит в глаза. Касается губами вершины трепещущей плоти и смотрит в глаза. Саске вскрикивает и прикрывает веки, тяжело дыша через распахнутые, алые губы. Он скользит глубже, лаская, сжимая, дразня языком, и тонкие пальцы, наконец, требовательно впиваются в его волосы, задавая ритм.

Он ласкает его долго, но медленно. Саске дрожит, срывается, мечется, шипит и бормочет, пытается засадить свой член поглубже ему в глотку, сам толкаясь навстречу. Такой открытый, доверчивый воробушек. Желанный и страстный. Обнаженный. Не только телом, но и душой.

- Хн… - недовольно срывается с искусанных губ.

- Перевернись, - шепчет, облизывая перепачканные губы. – Если уж пробовать, то все и сразу.

- Может, сперва дашь нам обоим кончить? - шипит раздраженно, но все-таки поворачивается, сразу же заманчиво приподнимая попку.

- Этим я как раз и собираюсь заняться, - фыркает в мягкую половинку, прикусывая. Очередная, яркая, чуточку болезненная метка, от которой Учиха выгибается словно кот. И сразу же, как кот, но уже строптивый, рвется вперед, пытаясь уйти от прикосновений языка к плотно сжатой дырочке.

- Черт… черт… черт… – бормочет Учиха, тяжело плюхаясь грудью на кровать. – Это просто… просто… Хн!

- Дико, - выдыхает прежде, чем снова коснуться мягкого, приоткрытого входа языком.

Он снова ласкает Саске. Спешно. Слишком возбуждены, чтобы наслаждаться томностью и постепенностью. Хочется сгореть в этом пламени страсти. Сейчас. Не медля. Под аккомпанемент стонов и рингтона уже в который раз трезвонящего телефона.

Сжимает в кулаке собственный член и резко, пару раз, с нажимом проводит по нему. Прикасается к члену Саске, едва сжимая, и глубоко толкается в него языком. Он кончает первым. Саске дрожит, все сильнее и сильнее, доходя до какого-то предела, а после просто срывается, горячим семенем выплескиваясь ему в ладонь.

Первая волна жара уходит, остывая соленым потом на теле. Он тяжело дышит, уткнувшись носом между острых крыльев лопаток. Саске под ним даже не шевелится. Дышит мелко и надрывисто, все ещё крепко сжимая простынь в кулаках.

- Живой? – спрашивает беспокойно, приподнимаясь на локтях. Даже для него, с опытом, это было слишком. Голова до сих пор кружится, а в ушах звон, но тело по-прежнему напряжено, как и плоть, дрожащая и снова сочащаяся смазкой.

- Твоими стараниями – нет, - ворчит привычно и недовольно. Значит, уже пришел в себя.

- Может, чай или кофе? – спрашивает ехидно, заваливаясь рядом на бок.

- Придурок? – серьезно, чуть приподнимая голову и укоризненно смотря на него сквозь прорехи мокрой челки.

- Просто пытаюсь угадать, чего ты сейчас хочешь, - расслабленно шепчет, водя пальцами по гладкому плечу.

- Даже не знаю, - тянет задумчиво, а после, неожиданно, щелкает пальцами. – Нет, знаю, - в ответ он лишь приподнимает бровь, полностью увлекшись созерцанием своих меток. – Хочу отсосать тебе, - он давится собственными похабными мыслями, признавая, что воробушку удалось напрочь смести его уверенность в собственной прерогативе.

- И эту штуку, - кивает назад, медленно подбираясь к нему и пальчик за пальчиком сжимая ладонь на его налитом члене, - тоже хочу ещё раз. Нереально круто.

- Сперма на животе ещё не обсохла, чтобы просить повторить, - фыркает, делая вид, что совершенно не заинтересован.

- Значит, - тянет это «а», как матерый искуситель, начиная двигать рукой, - подойдем к этой проблеме с другой стороны, - и прикасается губами к его шее, начиная скользить поцелуями вниз. Наруто прикрывает глаза и ерошит влажные, чуточку колючие волосы.

Мобильник, оттрезвонив ещё раз, моргает десятью вечера. До утра у них ещё много времени. И сегодня он, наконец, выполнит свое обещание. Этот рассвет Саске встретит в его объятиях.

//-//

Он просыпается нехотя. Лениво приоткрывает глаза. За окном брызжет рассвет. Переворачивается в плотном кольце рук, утыкаясь носом в теплую шею. Прикасается губами. Обнимает в ответ. Собственнически забрасывает ногу на сильное бедро, игнорируя недовольное уханье. Вспоминает, какой сегодня день. Улыбается и снова погружается в дрему. По крайней мере, пытается.

- Алло, - бурчит сипло над ухом, но он не придает этому значения. Мало ли какому смертнику, например, Инудзуке, не спится в такую рань.

- Шутишь, что ли? – ворчит, но приподнимается. Он пинает Намикадзе в ответ и тут же укладывает голову ему на грудь, игриво прикусывая торчащий сосок.

- Он спит, - прислушивается, но все равно не воспринимает слов. Сам готов вырвать надоедливый телефон из рук Наруто и зашвырнуть его куда подальше, а после ещё долго валяться в постели. Ну, может, не совсем валятся. Саске кажется, что лучше, чем было вчера, ему уже не будет, но ведь для надежности можно и проверить, ведь так?

- Ладно, - выдыхает, толкая его в плечо. – Саске, это тебя, - он лениво приподнимает голову, сдувая с лица непокорную челку. – Какаши.

- Совесть у этого птичника проснулась, что ли, - ворчит, но трубку берет, ведь мало ли что, а Хатаке беспокоить просто так точно не будет. – Что там? – Какаши его приветствия и пожелания ни к чему, как и самому Саске. Он все ещё грезит о валянии в постели до самого обеда и обеде в этой же постели.

- Домой, Саске, - не просит, приказывает. И он резко садится, совершенно не стыдясь собственной наготы. Тревожно смотрит на Наруто, замечая в его индиговых глазах тень такой же тревоги.

- Что-то случилось? – сглатывает, таки натягивая на себе простынь.

- Вроде того, - отвечает уклончиво, а у него сердце екает в преддверии плохого, очень плохого предчувствия.

- Полчаса, - бросает спешно и отключается. Почему-то дрожит, обхватывая себя руками. Он доверяет своей интуиции, а она отчаянно шепчет, убеждает, чтобы он не ехал, чтобы спрятался здесь, словно его не найдут и беда минует его стороной.

- Что там? – спрашивает, хмурится, обнимает, гладит по всколоченным волосам.

- Не знаю, - шепчет в крепкое плечо, - но надо возвращаться.

- Собирайся, я отвезу, - целует в макушку и подымается, уходя. Он ещё пару минут сидит на постели, кутаясь в холодную простынь.

Смотрит вокруг, словно не узнает комнату. Багряный рассвет его пугает. В уголке копошится паук, в своем липком танце обхаживая хрупкого мотылька. Саске отворачивается. Зажмуривается. Но отвратительно-жизненная картина все равно стоит у него перед глазами. Саске чувствует себя таким же мотыльком, добровольно летящим в паучьи сети.

Повинуясь шепоту той же интуиции, он просит остановить машину у въезда на ферму. Наруто хмур и сосредоточен. У них есть ещё пару минут, но Саске не знает, на что их истратить.

- Это плохо, Саске, - бормочет Намикадзе, и он чувствует этот лихорадочный жар, исходящий от блондина. – Ты не должен уходить, - бросает на него странный, неузнаваемый, почти что багряный из-за восходящего солнца, наверное, взгляд. – Я не могу тебя отпустить.

- Дурачок, - тянется к нему, дрожащему и напряженному. Целует, вкладывая в касание губ неистовство собственных чувств. Зарывается пальцами в волосы и лбом касается покрытого испариной лба.