Blood and Sex (СИ)

Эрвин прошёл на кухню, чтобы налить стакан воды и заметил, что вся посуда была вымыта и аккуратно сложена. Надо же. Парень не просто позавтракал, да ещё и прибрался тут. Совсем как…

Невольно усмехнувшись, мужчина залпом осушил стакан воды и, поставив его на место, отправился в свою спальную. Он был достаточно измотан, однако сразу уснуть не смог, памятуя о прошлой ночи. Где сейчас этот парень? Что он делает? Наверное, забился в уголочек и плачет беззвучно, боясь услышать собственные всхлипы. Нет, он совершенно не похож на Леви, и даже на своего друга — Эрена. Армин другой, абсолютно. Он робок, но не труслив. Его сущность не скрывается под прочной оболочкой, как у капрала. Он открыт, беззащитен и поэтому раним. Может быть, именно эта черта и делает его стойким и заставляет скрывать свою слабость от других. В то же время он очень предан своей семье и готов ради неё вынести всё. Он похож на красивый, но тонкий цветок, что вырос в пустыне и, несмотря на свою слабость, пытается выжить, как может. А Эрвин стал для него не спасительным дождиком, а ураганом, который чуть не вырвал его с корнем.

Думая об Армине, мужчина наконец-то, смог уснуть. Впервые за долгое время его мысли не были наполнены мучительным образом кровожадного вампира и угрюмого аптекаря. Однако воспоминания о юноше отнюдь не успокоили его. Нет, его ссутуленные плечи и опущенную голову Эрвин запомнил надолго и будет наслаждался этим ужасным поступком, который совершил. Будто ещё больше убеждая себя, что он монстр, не достойный жизни.

========== Час слабости и отчаяния ==========

«Формула поможет тебе вернуться к началу».

Спустя несколько недель Эрвин впервые вспомнил о том странном письме. Точнее, оно само попалось ему в руки, когда мужчина искал затерявшуюся бумагу. Он уже и забыл об этом клочке, но когда развернул его и прочёл, глубоко задумался.

Почерк действительно был очень похож на его. Он даже переписал эту записку и сравнил стиль написания — всё сходилось один в один. Вряд ли кто-то мог бы подделать начертание с такой точностью, да и зачем? Но тогда, получается, он сам себе послал это письмо? Когда? И какой смысл в этих словах?

«Я не помню, что бы писал это. Если только в другой жизни. Тогда всё сходится», — усмехнулся Эрвин, смотря бумагу на свет. Но и в стенах он тоже не писал этого. Тогда получается, что есть ещё какая-то жизнь, о которой он не помнит? И может даже не одна?

«Тогда Леви что-то упоминал об альтернативном варианте развития нашего будущего, — отложив записку, Смит поднялся на ноги и подошёл к окну. — Предположим, существует ещё какая-то жизнь, о которой я не помню, и письмо я написал самому себе. А смысл? Формула… Я знаю лишь одну формулу, с помощью которой мы уничтожили титанов, но в этом мире её не существует. И к какому началу она может вернуть? Может быть… — чувствуя волнение, Эрвин стиснул спинку офисного кресла. — Может быть, я бы смог вернуться обратно, в стены? Это и есть начало нашего пути? Или лишь одна из его частей?»

Сумбурные мысли исполнительного директора прервал Майк, который вернулся из командировки. Около часа они обсуждали финансовый план на четвертый квартал, но Эрвин помимо этого ещё размышлял о своём. Если бы, если бы он смог вновь вернуться за стены!

— Что с тобой? Снова проблемы с энергией? — замечая его отрешенный взгляд, спросил коллега. — Ты что-то натворил, пока меня не было?

Эрвин вздрогнул, а его мысли резко сменили направление, и перед глазами всплыл образ Армина.

— Ничего особенного. Просто испортил жизнь ещё одному человеку, — иронично ответил Смит, провернув ручку между пальцами.

— Ты… убил его? — осторожно спросил Майк.

— Нет, — Эрвин покачал головой. — Хотя для него это могло стать хуже смерти.

— Вижу, ты не хочешь об этом говорить.

— Мне стыдно в этом признаться, Майк, — усмехнулся Эрвин. — Этот поступок слишком низок даже для меня. Порой мне кажется, что я превращаюсь в другого человека, и дело тут не в энергии. Во мне есть что-то ещё, — он неприятно поджал губы и замолчал. Захариус, незаметно вздохнув, продолжил обсуждение стратегии.

Мысли об Армине вновь всколыхнули те мрачные и неприятные воспоминания. Эрвин не думал о нём около недели, используя ту частичку энергии, что подарил ему юноша, а теперь, когда она начала гаснуть, Смит снова вернулся к прошлому. Эрвина даже посетила интересная мысль: может быть, ему стоит забирать энергию не через прикосновение, а через секс? Как инкубу?

«Что ж, это проще. Нужно всего лишь переспать с половиной города», — он снова иронично улыбнулся, после работы заходя в тот бар, где напился однажды. Этот бармен всё ещё работал здесь. Он был чем-то похож на Леви: такой же невысокий и темноволосый, однако моложе его, стройнее и красивее. На его лице, в отличие от лица вампира, блуждала мягкая улыбка, а взгляд был привлекательным и приветливым. Было бы неплохо, если бы он стал первой жертвой, по крайней мере, он совершеннолетний, и Эрвин испытывает к нему влечение.

Однако несмотря на свою приветливость и даже игривость, юноша оказался неподступным. Наблюдая за ним со стороны, Смит заметил, что он будто насмехался над жалкими попытками мужчин соблазнить его. Охотников до его тела было много, и он, наслаждаясь своей игрой в кошки-мышки, заставлял клиентов напиваться до беспамятства и зарабатывал по две дневных нормы. Эрвин даже не стал пытаться, когда парень кокетливо улыбнулся ему, приглашая принять участие в этом турнире. Смит, усмехнувшись, покачал головой и вознаградил его за талант щедрыми чаевыми. В этом мире все приспосабливаются, как могут. Вот только он никак не попадёт в свою колею…

В последнее время он всё чаще вспоминал об Армине, с которым случайно встретился в этой жизни. Иногда Эрвин даже чувствовал нестерпимую вину, за то, что причинил ему столько боли, но всё чаще просто размышлял о смысле этой встречи. Он помог ему и одновременно навредил, а теперь и вовсе пытается забыть и избавиться от воспоминаний. А Армин вряд ли забудет. Будет помнить всю жизнь, как над ним надругались.

Тем не менее, гораздо больше судьбы мальчика Смита волновала своя собственная. Время шло, вновь приближая час слабости и отчаяния. Ему снова нужна энергия, и чтобы получить её, снова нужно убить. Однако Эрвин пообещал себе, что это не повторится. Он сделает что угодно, но больше не заберёт ничью жизнь.

«Может, мне действительно умереть?» — как обычно в приступах апатии его посещали самые мрачные мысли. — В чём смысл моей жизни? Если он есть, почему я никак не могу найти его?»

Эрвин думал об этом каждый день, возвращаясь с работы домой и идя на работу из дома. Он надеялся придумать что-нибудь за это время, но так и не смог. Слабость наступала, с каждым днём захватывая его всё сильнее. На работе он не мог сосредоточиться, дома — успокоиться, ночью — уснуть… Он просто сидел в кресле и смотрел в одну точку, ощущая себя никем и ничем. Ему даже не хотелось топить горе в алкоголе — просто не хотелось, просто это было ни к чему.

«Если я буду просто так сидеть, не двигаться и не думать, то умру?» — ощущая, как опускаются потяжелевшие веки, с трудом рассуждал Смит. Он уже два дня не ходил на работу, отключил телефон и заперся в квартире. Два дня не ел, потому что не было сил даже подняться с кресла, да и не чувствовал он ни голода, ни жажды. Внутри всё успокаивалось, а сам он будто засыпал. Стоит только закрыть глаза и перестать мыслить, как всё закончится. Теперь уже навсегда…