Сгорая в синем пламени любви, я прошу тебя стать моим на веки (СИ)

Почему? Почему этому бесполезному существу все достается даром, а мне всю жизнь пришлось трудиться не покладая рук, что бы доказать что я важен? Ему всегда все сходило с рук, на него всегда обращали внимание, он жил припеваючи, а я? Я рано решился детства из-за него, потерял отца, сражался с демонами, прохожу проклятые экспертизы, учусь, день и ночь, за что его ценят больше чем меня?

За глупость и смазливое личико? Он не достоин все этого! Почему отец, ты выбрал этого демона, а не кого-то другого? Почему ты его оправдываешь, почему заставляешь меня кричать на тебя. Мне больно, всю жизнь было больно и одиноко, и вот брат снова сделал мне брешь на сердце. Я всегда считал отца правильным и понимающим человекам, но сегодня я понял, что сильно ошибся. Рин. Это он во всем виноват во всех моих бедах. Если бы не он, я бы не стал экзорцистом, не пытался доказать всем что я не маленький мальчик. Если бы не этот демон я бы стал любимым сыном Широ… Не хочу чтоб Рин жил на этом свете.

- Ненавижу, его!

Я выхватываю свой пистолет и направляю его прямо в сторону проснувшегося брата. Тот смотрин на меня со страхом и мне нравиться этот взгляд. Я пытаюсь нажать на курок, но папина рука не дает мне это сделать, я прилагаю больше усилий, но сильный пальцы паладина вцепились в мой указательный палец и не давали ему нажать на спусковой курок. Рин подошел ко мне и сверкая своей ногатой и загнанным выражение лица, нагнулся и вытащив свой меч из ножен натравил свой огонь на меня.

Руки обдало мимолетным теплом, а затем я закричал от жалящего мои ладони боли синего огня. Кожа покрылась красными отметинами и кое- где появились волдыри. Я выпустил пистолет из руки и словно очнулся ото сна. Я чуть не убил собственного брата. Я держался за обожженную руки и медленно сел на письменный стол и задал отцу мучавший мою болевшую голову вопрос.

Ответ, как и ожидалось, был положительным, а затем был самый неприятный разговор в моей жизни. Меня все еще не ставят выше ребенка с игрушечным пистолетом в руках. Мерзко, очень мерзко на душе. Я слышу как отец говорит что-то о чувствах к Рину и я сказав что-то в ответ выбегаю из комнаты и бегу по узким переулкам города. Меня никто не догоняет и от этого легче. Я не хочу никого видеть тем более этих двоих. У них были такие лица, а ж тошно рядом находиться. Злость постепенно отходила, и я замедлил бег, затем и вовсе перешел на медленный шаг.

Небо было серое от туч, и вскоре послышались первые раскаты грома. Я зажал уши и зажмурил глаза, что б не слышать и не видеть ничего. Это столь детский жест меня немного успокоил и я сгорбившись пошел дальше по тротуару. Я шел, не разбирая дороги и не обращая внимания на прохожих, что словно муравьи бежали в муравейник каким для них были однокомнатные квартиры или же двухкомнатные с семьей и детьми. Не мне знать, что у них за жизнь.

Через минут пятнадцать пошел мелкий дождик, а затем и полноценный холодный ливень. Одежда полностью промокла, а асфальт стал скользким и я пару раз успел упасть. Настроение упало ниже плинтуса и я, шипя проклятья на весь мир, не заметил, что на перекрестке, что я переходил, светофор горел красным. Из поворота выехал огромный КАМАЗ и гудя, чтоб я отошел, пытался затормозить. Я, услышав истеричный вой камаза обратил на него внимание и мои глаза расширились от понимания, что я не смогу отскочить. Я приготовился к своей гибели как почувствовал мощный толчок в спину, а затем мир закружился и я потерял сознание.

Я проснулся от того, что кто-то сильно бил меня по щекам. Я медленно приоткрыл глаза и увидел странного человека в черном водонепроницаемом плаще. Меня еще раз ударили на отмажь по левой щеке, и я полностью оклемался. Голова болела очень сильно, но больше всего ныл затылок. Все что меня окружало, было не ясным, словно я смотрел через матовое прозрачное стекло. Незнакомец, что по видимому меня спас, громко рассмеялся и с стянув с себя черный капюшон, показал миру длинные белые волосы и пронзительные голубые глаза, а затем ,я потерял сознание, ощутив раздирающую боль в области шеи.

Когда я проснулся, то лежал в чьей-то кровати, и явно не в моей комнате. Я схватился за шею, но, то было целой, а вот моя голова была перевязана бинтами. Я попытался встать, но тут же упал вновь на подушку от сильного приступа тошноты и головокружения. Я догадался, что у меня легкое сотрясение мозга и как врач я сам себе прописал постельный режим в незнакомом мне месте.

Как в дальнейшем оказалась, то я лежал в комнате Рюдзи Сугуро, что нашел меня на том же перекрестке. Дальше был допрос моего же ученика, на что я внутренне орал матом, а внешне с милой улыбкой отвечал ему откровенной ложью, мол «вышел прогуляться из-за ссоры с братом, а когда попал под ливень, поскользнулся на пешеходном переходе и неудачно приложился затылком и потерял сознание». Бон мне поверил, на что я внутренне перевел дух и стал досаждать другими вопросами.

- Юкио-сенсей, а, правда, ваш отец паладин?

- Правда и если хочешь задать вопрос о том правда ли, что Фудзимото Широ был воскрешен помощью моего брата, то я говорю, что да, это правда.

- Вы рады этому?

- Нет. Я и отец, хорошо ладим между собой, но теперь я увидел, что мой отец сильно изменился. Нельзя играть с судьбой и чужими судьбами. Это к добру не приводит, особенно если не хочешь в ком-то разочароваться.

Юкио еще долго разговаривал Боном и не догадывался, что за ним все это время наблюдали.

- Что ж Юкио. Играть с судьбой и чужими судьбами нельзя, но очень интересно.

Игра, которую мы начали невозможно закончить без потерь.

====== Давай заснем под общий сон. ======

Я лежал на груди отца и смотрел в потолок, наслаждаясь приятными ощущениями от пальцев Широ, что перебирали мои черные пряди волос. На письменном столе стоял будильник и показывал, что на дворе уже ровно семь часов вечера, а Юкио все еще не вернулся. В голову лезли мысли о том, что я опять во всем виноват, только вот скандалить я не хотел, а внутренние переживания таяли на фоне отцовской любви.

Поясница все еще немного ныла от неосторожных движений, и когда мое лицо слегка кривилось от небольшого дискомфорта, Широ гладил меня по спине и целовал в висок. Я мурчал от удовольствия и продолжал смотреть то на потолок, то на циферблат синего будильника. Так прошло еще полчаса, отец немного поерзал на кровати устраиваясь поудобней, а я положил свою голову ему на левое плечо и зарылся носом в седые волосы, что пахли шоколадом и терпким табаком.

Смотреть в потолок больнее не хотелось, на часы тоже, сонливость подбиралась к уплывающему сознанию, и я сквозь дремоту услышал, как кто-то что-то говорит. Я невольно прислушался.

- Юкио как всегда делает все по своему, видимо это у него от Юри досталось, та тоже было своенравная и порой непослушная. Как тяжело быть отцом и еще тяжелей быть любимым человекам для собственного сына. Рин сильно переживает за близнеца и я тоже, но нельзя пока, что подаваться эмоциям, это может плохо закончиться. Рин уже заснул. Какой он милый во сне, прям так и хочется его поцеловать.

Я затаил дыхание и с восхищением понял, что слышу собственные мысли отца! Я на радостях резко подскочил и вовсю уставился на удивленное лицо отца, а затем вспомнив последние мысли отца…

- Значит, хочешь поцеловать?

- Как ты…

- Просто прочитал твои мысли… Отец… Юкио ведь сегодня не придет, это мы оба хорошо понимаем, так почему бы не посвятить себя более приятным мыслям и действиям?

Ответить отцу я не дал, слишком сильно хотелась вновь почувствовать тепло чужих губ и ощутить себя нужным кому-то. Широ не сопротивлялся и вскоре стал активно участвовать в столь интересном деле. Теплые и наглые руки уже бродили по моему телу, забравшись под серую футболку с длинным руковом, а я помогал отцу избавиться от его клетчатой рубашки бежевого цвета, что никак не хотела расстегиваться. Я бы давно разорвал бы эту тряпку на лоскутки, если бы это, как на зло, был мой подарок отцу на рождество. Утробно зарычав на бесполезные попытки расквитаться с чужой одеждой и на довольное выражение чего-то лица, я решил кое кому напомнить, что заниматься стриптизом я не намерен.