Strike the match (СИ)

– Малфой. Драко Малфой, – и голос такой… мужской. Пьянящий, терпкий. Голос может быть терпким? Может, определенно.

А я все продолжал пялиться на это холодное на вид божество и не мог оторвать глаз. А затем кто-то коснулся моей руки. Хотя, что значит «кто-то». Я прекрасно знал эту руку. Изучил вдоль и поперек за десять лет.

– Пап, это наш новый учитель?

Как в замедленной съемке я наблюдал, как расширились глаза напротив, как их обладатель вздрогнул и поспешно одернул руку, пряча ту в кармане брюк.

– Да, Альбус, это он, – единственное, на что меня хватило.

Я ощутимо напрягся: тонкие губы изогнулись в какой-то гадкой усмешке, нос сморщился, будто в презрении, а взгляд… Взгляд горел, прожигал насквозь своим льдом. И я мог бы все это стоически вытерпеть, но взгляд был обращен не на меня, а на Ала. Уж кого-кого, а сына я в обиду не дам.

– Средняя школа, я так полагаю? – спросил Драко, выгибая бровь и кивая на учебник, а у меня от одной этой брови ноги чуть не подкосились. – У меня как раз первый урок с вами. И я не учитель, я профессор, – поправил Альбуса, коротко стреляя взглядом на настенные часы. – Урок скоро начинается, так что предлагаю идти в класс. Покажешь, где он?

Ал осторожно кивнул и посмотрел на меня.

– Будь осторожен, сынок. Я тебя люблю, – да, у нас был ритуал. А у кого его нет?

И я очень надеялся в тот момент, что тихое фырканье мне послышалось. Но Драко так ничего и не сказал, просто взмахнул полами длинного, как какая-то мантия из сказок, плаща, и вышел прочь из учительской. А я все смотрел вслед за летящим ангелом и идущим возле него собственным сыном, и завидовал в тот момент Альбусу, как никому и никогда до этого не завидовал.

А вечером тишину гостиной, где я избавлял от тленности бытия бутылку слишком давно стоящего виски, разорвал счастливый детский вопль «Папа, ты не поверишь, что сегодня было!».

Как оказалось, ангел ко всему остальному был еще и талантливым педагогом и безбожно умным мужчиной. Последнее я понял, правда, не сразу, а через полгода восторженных рассказов Ала за ужином или обедом. Сам Драко в учительской на обед не появлялся, и именно тогда я узнал, что живет он в самой школе. Сказать, что я удивился - ничего не сказать. Откровенно поговорив с Артуром, выяснил, что тот ради того, чтобы стать учителем, ушел из дома, что поступил без какого-либо блата высокопоставленного отца и влиятельной матери, что блестяще учился по двум профилям сразу, что жить ему было негде, и директор позволил Драко поселиться на чердаке. И, казалось бы, влюбиться еще сильнее было невозможно, но невозможность никогда не была для меня причиной остановиться.

А потом Драко начал углубленно заниматься с Альбусом, и я понял, что попал.

Я часто стал видеть их вдвоем в коридорах, где они что-то живо обсуждали. Иногда, когда физика у сына была последним уроком, и я тоже был свободен, то заходил за ним в кабинет и видел их двоих смеющимися. Но этот презрительный, злой взгляд в мою сторону, эти поджатые губы, которые так хотелось в тот же момент припечатать, разгладить своими… А уж сколько я ночей провел в жарком безумии - сложно представить. Одно то, что из-за паршивой звукоизоляции мне пришлось уйти на другой от Ала этаж, говорило о многом.

Я и сам понимал, что не особо социализированный человек, - некоторые бывали «одной ногой в могиле», а я полжизни был «одной ногой в детдоме», что накладывало свой отпечаток. Гермиона тоже не упускала возможности намекнуть, что мое эмоциональное состояние как одноколесный велосипед - кто попытается проехаться, будет долго балансировать на грани, но, в конце концов, с большой вероятностью грохнется, больно ударившись оземь. Но я искренне недоумевал, чем вызвано такое ко мне отношение. Или он что-то понял по моему лицу? Альбус тоже время от времени смотрел на меня так, будто о чем-то подозревал.

Видит бог, я пытался подружиться. Как умел - пытался.

После пары шепотков, показательно всех предупредил, что смеяться над Драко по поводу его условий проживания не стоит, нечаянно разбив вазу. На полке, что висела на уровне их глаз. Ногой. Все прониклись и держат нейтралитет уже как третий год, считая меня защитником «сирых и убогих».

Стоически выдерживал его острый язык и будто выплевываемое в лицо «Поттер». Даже радовался такому проявлению эмоций, ведь это означало, что я пробился сквозь маску «ледяного принца», как его окрестили в школе.

Но как же я хотел, чтобы он и со мной был настоящими. Чтобы и мне улыбался, смеялся, что-то рассказывал и показывал. Чтобы его глаза горели, смотря на меня.

Я влюблялся в него все сильнее изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год, узнавая Драко ближе благодаря Альбусу. Любил, люблю и вряд ли когда-нибудь смогу выбросить его из головы.

Радовался ли я, что чердак школы сгорел в этом чертовом пожаре? Да. Ужасный ли я после этого человек? О, дважды да. Но Драко, мой Драко, теперь был рядом, говорил со мной, улыбался мне. Вел себя, правда, несколько странно, но кто знает, как бы я себя вел в подобной ситуации?

Хотя, кому бы говорить про странность? Я только что поцеловал его лодыжку. Просто не смог сдержать себя в руках и поцеловал. Чертову. Восхитительную. Лодыжку. И да, черт побери, тысячу раз да, я поцеловал бы ее еще раз, да и не только ее, но это конец. Мы даже подружиться не успели, как я все разрушил.

Потерял, не успев обрести. Забавно.

Но на свете есть причина, по которой стоит засунуть свои чувства себе же в глотку, пойти и извиниться. Объясниться. И имя этой причине - Альбус Северус Поттер.

– Папа, вы ногу не перемотали, – кстати об Альбусе. Видимо, он уже закончил с Драко. Черт, слишком быстро, я еще не готов. – Это кофе? На ночь? – любопытный мальчишка, никогда не мог пройти мимо кухни, когда на ней кто-то был.

– Он самый. Решил задачу?

– Профессор пьет без сахара, но вприкуску с яблоком. Спокойной ночи, – вместо ответа, и звук быстрых шагов по деревянной лестнице.

Хотел бы я сам узнать, какой кофе пьет Драко, но, видимо, единственное, что я от него узнаю, это насколько сильный у него удар.

Ладно уж, перед смертью не надышишься, верно? Верно. Потому складываю на поднос бинты с мазью и чашки с напитками, коротко вздыхаю и смело толкаю дверь гостиной.

========== 8 ==========

После яркой кухни полумрак гостиной, единственным освещением которой был камин, неожиданно расслаблял. Гарри судорожно выдохнул и медленно подошел к дивану, возле которого стоял заблаговременно отодвинутый Альбусом кофейный столик. Стальной поднос коротко звякнул о стекло, и Драко, сидящий до этого без движения и смотрящий исключительно на потрескивающий огонь, вздрогнул, оборачиваясь.

Серые глаза часто мигали и избегали изучающего и настороженного взгляда зеленых. После минутной немой сцены, Драко судорожно вздохнул.

– Гарри, я…

Гарри смотрел на слегка подрагивающие губы, на тонкие и такие до дрожи любимые пальцы, сжимающие плед, на вздымающуюся от тяжелого дыхания грудь.

– Молчи, – резко выдохнул он, перебивая Драко. Поднял с подноса свою чашку с виски и осушил ее одним глотком, даже не поморщившись. – Молчи и слушай, – добавил он уже мягче, медленно подходя к дивану и осторожно опускаясь на пол, на свое прошлое место. – Кофе? – тихо спросил он, кивая на чашку. – Только он с виски, не знаю, пьешь ли ты такой.

– Пью, – на грани слышимости ответил Драко. – Спасибо.

– Мне нужно перемотать тебе ногу, – продолжал вещать Гарри, по-прежнему не поднимая взгляда Драко. – Если ты не против, конечно.

С дивана послышался судорожный вздох, а затем Драко аккуратно вытянул перед собой ноги, предпочитая ответам действия.

То, что Гарри нервничал, было видно по рваным, каким-то бестолковым движениям рук и тихому бормотанию себе под нос. Но травмированную стопу теплые ладони подхватили осторожно, будто та была, по меньшей мере, из хрусталя.

– Прости меня, – тихо выдохнул он, быстро стреляя взглядом на Драко, и прикасаясь холодными от геля пальцами к горячей коже лодыжки. – Я не знаю, что… – Гарри запнулся и порывисто зажмурился, мысленно дав себе подзатыльник. – Нет, знаешь, я не буду говорить что-то вроде «что же это на меня нашло», «это был эксперимент», «рассудок помутился», – неожиданно, в первую очередь для самого себя, смело заговорил Гарри, начиная массировать потревоженный сустав. – Потому что это было бы ложью. Я хотел этого, – пальцы на мгновение замерли, а сам он тряхнул головой. – Точнее, хотел я иного, а это… – Гарри снова запнулся, и свободной рукой взъерошил свои волосы. – Это сложнее, чем я думал, – наконец, сказал он, вымученно улыбнувшись. Нежная кожа под руками вовсе не помогала сосредотачиваться на словах и взять себя в руки, а ее запах, смешиваясь с тяжелым запахом кофе и горящих поленьев, и вовсе дурманил разум не хуже первоклассного виски.