Чокнутый (СИ)

========== Глава 1. ==========

Кошмары на самом деле были не так плохи. Пока он заглушал в подушке рыдания и закусывал кулак, чтобы не закричать, единственными знаками внимания, которые он получал, были приподнятая бровь отца по утрам и озабоченный взгляд учителя, когда он в очередной раз засыпал на уроке.

Нет, хуже всего были кошмары наяву: когда без предупреждения его голова заполнялась слепящим светом фар едущего не по своей полосе автомобиля или внезапным звуком сминающегося металла и бьющегося стекла.

Когда это случалось, он мог только застывать на месте и стараться удержаться от крика, рвоты, обморока или всего вышеперечисленного. Он хватался за спинку стула или дверной косяк и пытался замедлить частое бешеное дыхание, пробовал некоторые идиотские упражнения, которым научила его терапевт.

Ночью, когда рыдания утихали и он мог открыть глаза, не боясь увидеть кровь и разбитые стекла, он задумывался, что бы случилось, если бы он погиб той ночью.

Потому что Джон был уверен, что он в аду.

***

— Еще раз, как это пишется, дорогой? — уже в третий раз женщина за стойкой администратора спрашивала это. Ее волосы были неестественно рыжими, почти как цвет похожих на когти ногтей, и Джон не мог не задаться вопросом, неужели она действительно хотела получить такой цвет.

— Уотсон. Джон и Гарриет Уотсон. У-О-Т-С-О-Н.

— Ага. Ты же старшеклассник, просто перевелся? Сколько тебе, семнадцать? — ее ногти издавали ровные клик клик клик по клавиатуре, когда она вбивала их имена в компьютер.

— Шестнадцать, — сказал он, перенося вес с одной ноги на другую. Рядом с ним Гарри раздраженно вздохнула и впилась ногтями в его ладонь.

— Прекрати, Гарриет, — прошептал Джон, но теперь она принялась царапать его руку. Он постарался как можно более незаметно пнуть ее в голень, только чтобы не привлечь внимания секретаря.

Промежутки между секундами, отсчитываемыми часами, раздающиеся в маленьком захламленном офисе, казалось, становились длиннее и длиннее, и у Джона появилось чувство, словно он дает заманить себя в ловушку.

Один год, сказал он себе. Всего один год.

***

— Это пойдет на пользу вам обоим, — сказал их отец несколько недель назад. Они сидели на кухне в их старой квартире, которая раньше была тесной и уютной, но теперь стала слишком пустой, и ковырялись в выносных контейнерах с рисовой лапшой. Никто из них не был особенно голоден, и лапша остыла, пока отец говорил. — Сент Бартс — отличная школа, и твой друг из начальных классов там учится. Майк Страдфорд или Стэмфорд, или что-то в таком роде. Ты помнишь его, Джонни? Вы общаетесь?

— Да, папа. Конечно, — Джон перестал общаться со Стэмфодом, когда Уотсоны переехали в Лондон, тогда Джону было девять, но он не мог сказать это отцу. Не тогда, когда это так очевидно. Джон подумал, что отец заслужил хоть одну приятную новость.

Гарри напротив была далека от желания успокоить отца.

— У меня не будет друзей. Там не будет тебя. Я буду ненавидеть это место, и мне будет скучно, и составлять мне компанию будут вонючие жирные коровы и Джон.

Джон открыл было рот, чтобы возмутиться, что его поставили на одну линию с коровами (к тому же вонючими и жирными), но отец прервал его.

— Это рядом с прекрасным маленьким городком, и я обещаю, милая, ты не увидишь там ни одной коровы. Вам давно пора убрать лондонский воздух из легких. Кроме того, Элла согласна, что это будет полезно для Джона. Она думает, это ему поможет.

Джон слабо улыбнулся отцу.

Заткнись, отчаянно подумал он. Пожалуйста. Я пойду в эту школу, если вы просто заткнетесь и перестанете напоминать, что у меня есть чертов психотерапевт, и что у меня ни дня не проходит без чертовой панической атаки.

Гарри драматично ударилась лицом об стол, уронив одну косичку в лапшу.

— Почему я должна страдать из-за того, что Джон псих? — пробурчала она в рукав.

— Гарриет! — крик отца прозвучал слишком громко в душной тишине квартиры. —Немедленно извинись перед братом!

— Прости, Джонни, — сказала Гарри, отодвигая свой стул от стола и вставая, без капли раскаяния. Она подняла свой контейнер и уже прошла полпути до холодильника, прежде чем швырнуть его на пол и пулей вылететь из кухни. Они слышали, как на другом конце квартиры она топает вниз по лестнице в холл и захлопывает дверь своей комнаты.

— Ей тоже тяжело, ты знаешь, — сказал отец, вставая, чтобы убрать беспорядок, который устроила Гарри. Он виновато смотрел на Джона, словно пытаясь сделать вид, что ничего не произошло. — Ей десять, она не знает, как справиться со своим горем. Она ничего такого не имела в виду.

— Я знаю, пап. Меня это не задевает. Честно, — ответил Джон, вставая, чтобы помочь ему убрать лапшу и бобы, рассыпанные по полу.

— Всего один год, Джонни. Вот все, чего я прошу. Если тебе там не понравится, если это не поможет… ничему, тогда ты можешь вернуться. И до школы всего сорок минут поездом, если захочешь приехать в гости или посетить Эллу. Я просто… Я думаю, что это будет лучше для тебя — уехать от всех воспоминаний. Для вас обоих.

Джон постарался изобразить самую убедительную улыбку. Это лето оставило на его отце неизгладимый отпечаток. Он словно постарел на десять лет за три месяца; иногда исчезал в спальне на долгие часы. Джон слышал щелчок замка и тихие всхлипы из его комнаты. Они всегда выбивали его из колеи, словно он становился свидетелем того, что не было предназначено ему.

— Один год, — сказал Джон, стараясь, чтобы голос звучал как можно более веселым.

— Вот это мой мальчик, — отец хлопнул его по плечу и слабо улыбнулся. Джону внезапно захотелось оказаться как можно дальше от него.

— Слушай, пап, я очень устал, так что пойду спать. Увидимся утром, ага?

— Да. И не забудь, ты записан к Элле на полдень.

Да. Конечно. Как же он забудет о том, что не может и недели прожить без встречи со своим терапевтом.

Джон вышел из кухни; зашел в свою комнату, осторожно закрыв дверь. Он слышал, как на кухне отец убрал оставшиеся тарелки и выключил свет.

Дверь спальни закрыта.

Щелкнул замок.

Если постарается, Джон может услышать все.

***

— Так. Ты знаешь, куда идти? — Они вышли из здания администрации и шли по дорожке, расположенной в тени деревьев. Гарри держала Джона за руку. Вокруг них крутились родители, помогающие своим детям въехать, таская за собой чемоданы и младших детей.

— Конечно, знаю. Я не ребенок, Джон. — Он должен был не согласиться при взгляде на ее развязанные шнурки и растрепанные косички.

— Разумеется, нет. Позволь помочь тебе хотя бы с вещами. У тебя не хватит сил затащить этот чемодан наверх.

— Как и у тебя, — сказала Гарри, посылая острый взгляд на левое плечо Джона. Как назло, в плече резко кольнуло, и Джон вздрогнул, осторожно потирая шрам через рубашку.

— Заткнись, — ответил он сквозь сжатые зубы. Ему нужно было сменить тему. — Ладно. Общежитие девочек называется Уэзерсфилд, которое должно быть вниз по этой дорожке и направо.

Или налево? В карте, которую дала ему секретарь, было почти невозможно разобраться. Джон был почти уверен, что держит ее вверх ногами.

Гарри, раздраженно вздохнув, села на свой чемодан и начала отковыривать черную краску с боков.

Джон готов был сдаться, когда кто-то, стоящий дальше по дорожке, замахал ему. Он помахал в ответ, и фигура бросилась бежать.

Дерьмо. Как я умудрился сделать что-то не так в первый же день?

— Джон? Джон Уотсон? Это ты? — это был грузный мальчик с песочного цвета волосами и покрасневшим от бега лицом.

— Майк, — сказал Джон, глядя как Майк вытирает лоб. — Эм… привет.

— Я искал тебя, — ответил Майк, протягивая руку для влажного рукопожатия. — Слышал, что ты приедешь.

— Откуда? — Джону было действительно интересно. Он не общался с Майком с тех пор, как ему было девять.

— Фейсбук, — быстро ответил Майк. Его взгляд упал на пачку бумаг, которые Джон мял в руках. Секретарь напечатала их для него: карта школы, его расписание и конверт, который он еще не открывал, с бледно-голубым листком бумаги, на котором было напечатано направление, и ключом. — Давай я посмотрю, кто твой сосед по комнате. Узнаем, нормальный парень или какой-нибудь чудик.