Ветер по ту сторону (СИ)

Сжала руки под тёмной вуалью…

«Отчего ты сегодня бледна?»

— Оттого, что я терпкой печалью

Напоила его допьяна.

Как забуду? Он вышел, шатаясь,

Искривился мучительно рот…

Я сбежала, перил не касаясь,

Я бежала за ним до ворот.

Задыхаясь, я крикнула: «Шутка

Всё, что было. Уйдешь, я умру.»

Улыбнулся спокойно и жутко

И сказал мне: «Не стой на ветру».

©Анна Ахматова — «Сжала руки под темной вуалью».

К чему всё это вообще было?

Северус, казалось, просто не мог скрыть отвращения, а потому продолжал хмуриться и опускать всё ниже уголки губ. Гарри к тому моменту уже добрался до дорожки тёмных волос, ведущих к паху, и с нетерпеливой неловкостью теребил тугую резинку трусов профессора, всё не решаясь потащить её вниз и приступить к чему-то более серьёзному, чем поглаживания и поцелуи.

Раздражённые вздохи и почти полная апатичность партнёра никак не мотивировали юношу. Но вот он смотрел чуть ниже и чётко видел выпирающий из-под ткани напряжённый ствол. Он живо вздрагивал всякий раз, когда губы Поттера касались груди, живота, когда шершавые ладони гладили длинные ноги и белую, словно снег, поясницу. Но затем Гарри снова смотрел в лицо Северуса, и вера в себя мгновенно пропадала… Выражение лица мужчины было таким, будто перед ним только что взорвался очередной котёл Лонгботтома — неприятно, но ничего особенного. Стоило ли упоминать, что зельевара до этого почти полностью вылизали и обцеловали?

Гарри был предельно нежен и осторожен, стараясь деликатностью компенсировать собственную неопытность. А неопытен юноша был настолько, что начал с поцелуев в макушку и лоб. Впрочем, уже на этом этапе его успели обсмеять и почти послать.

Ну и чёрт с ним!

Гарри достаточно легко сносил глупости зельевара. И, тем не менее, неискренность каждый раз больно била его под дых. Каждое третье слово профессора, как точно брошенный дротик, поражало парня в самое сердце. Однако Гарри стоически терпел. Венцом его терпения был шрам на шее профессора… Он напоминал о том, что ещё одного шанса у них точно не будет. Но вот думал ли об этом Северус, глядя по утрам в зеркало и проводя бритвой в сантиметрах от своей неудавшейся погибели? Думал ли он об этом, раз за разом доводя Гарри до ручки?

Честно признаться, Поттер всё меньше был уверен в том, что делает всё верно. Ведь и правда, кто знает, что творилось в голове этого скрытного и нелюдимого человека? Возможно, он пользовался его любовью ради каких-то своих целей? Слизеринцы ведь любят такие игры, верно? А может быть, маг по привычке просто плыл по течению, принимая любые удары судьбы как должное?

Ввязать в войну? Ладно.

Стать шпионом на две стороны? Запросто!

Убить Альбуса Дамблдора? Конечно.

Умереть самому, если что? Да на раз-два! Никаких проблем!

Согласиться встречаться с сыном школьного врага, который увёл у тебя подружку? Да я только этого и ждал! Мне уже снимать штаны?

Гарри почувствовал себя совершенно убого, подумав об этом. Но ведь всё это могло быть чистой правдой! Почему нет? Уследить за мыслями Северуса не смог даже сам Волдеморт. Что уж говорить о парне, которому окклюменция далась ровно столько раз, сколько было пальцев на одной руке.

Кстати о пальцах…

Гарри обхватил ими горячий ровный ствол и потянул нежную кожицу вверх. Она накрыла малиновую головку, наверняка принося удовольствие. В подтверждение этого Снейп задышал чаще, а крепкие бёдра мага нетерпеливо подались вверх навстречу ладони юноши. Медленно, но уверенно гриффиндорец водил рукой по стволу, поглаживая второй вспотевшую грудь профессора. В ней быстро и тяжело билось сердце, взволнованное происходящим. И Гарри был абсолютно уверен в том, что он бы смог с лёгкостью довести зельевара до оргазма таким незамысловатым способом. Всего лишь одной рукой и лаской, к которой тело Снейпа было так податливо. Но юноша очень хотел попробовать кое-что ещё. Нечто более грязное и приятное.

Губы уже жгло от нетерпения.

Поттер нагнулся к подрагивающему стволу, он ещё не успел коснуться его языком, но уже ощущал жар достоинства кожей лица. Он разместился между покорно раздвинутых ног и прикоснулся губами к члену, провёл горячим языком по выпирающей вене, взял в рот мошонку и поиграл с яичками. Северус вцепился в его волосы, больно и крепко. Но Гарри был опьянён желанием, терпким ароматом и солоноватым вкусом, потому грубость на этот раз лишь подхлестнула его.

Не желая терять ни секунды, гриффиндорец поспешил добраться до чувствительной скользкой головки. Он едва успел обхватить ту губами, как до ушей донёсся хриплый стон, и парень услышал:

— Да уж, ты явно в этом преуспел, Поттер. Годы тренировок, я полагаю? Меньшего от кого-то вроде тебя и ожидать не приходится.

— От кого-то вроде меня? — переспросил Гарри, насупившись и тут же поднявшись. Возбуждение всё ещё грело низ живота, но теперь от него было как-то неуютно и неприятно. В другой раз Гарри был бы рад похвале, но эти слова, какой бы уровень мастерства в постельном деле они не подразумевали, были призваны лишь оскорбить.

— Хотя признаться честно, вы меня всё равно удивили, — вёл Северус слишком спокойно для человека, чей член только что был во рту у собеседника.

— Интересно чем же? — спросил недовольно гриффиндорец, утерев слюну с губ.

— Я-то думал, что ваш богатый опыт ограничивается лишь девушками. Но, видно, этот дар… — Снейп усмехнулся и выговорил: — у вас-таки наследственный.

Счёт до десяти, медленное дыхание, мысли о хорошем… Гарри постарался улыбнуться. Снейп не отставал.

— Вам нравится то, что я делаю? — спросил юноша изо всех стараясь вернуть утраченную атмосферу. — Может быть, мы лучше продолжим?

— Мысли только об одном, Поттер, — выговорил Снейп, посмотрев куда-то в сторону. Гарри проследил за его взглядом. Оказывается, маг внимательно наблюдал за стрелкой настенных часов.

— Спешите куда-то? — спросил Гарри.

— Странно, что вы никуда не спешите. Столько пустых постелей вокруг. Вряд ли национальный герой сможет остановиться лишь на одной.

Гарри мрачно взглянул на довольно ухмыляющегося Северуса.

— Я до сих пор не понимаю, как вам удаётся придумывать столько гадостей, — честно признался юноша. — Но прекратите это, пожалуйста. Если вам не хочется, то так и скажите…

На самом деле Гарри и самому-то уже не очень хотелось. Атмосфера была окончательно испорчена. Не дожидаясь ответа мужчины, гриффиндорец поднялся с кровати и стал собирать с пола свою одежду. Он чувствовал на голой спине внимательный взгляд Северуса, но вновь оборачиваться, снова видеть это недовольное лицо не хотелось. Сердце неприятно тянуло.

«Пускай перебесится», — решил для себя парень, натягивая джинсы и футболку. А зельевар продолжал вальяжно лежать в постели, хмуро следя за передвижениями Гарри. Заговорил маг лишь тогда, когда гриффиндорец надел куртку и схватился за дверную ручку.

— И куда же ты пошёл? — осведомился Северус с таким безразличием в голосе, что Гарри, честно, не понимал, зачем мужчина вообще у него что-то спрашивает. Тем не менее, Поттер-таки, не справившись с обидой, ответил:

— К Джинни, — выпалил он резко, подумал и чуть тише добавил: — Давно её не видел, — с этими словами юноша вышел из спальни в коридор, а оттуда прямо в холодом горящую зиму.

Оказывается, уже потемнело. Впрочем, что ещё можно было ожидать от января? Жутко было вокруг. Паучий тупик и днём-то выглядел не очень. Хотя, вспоминая прелести этого места, вообще стоило радоваться, что ничего вокруг не видно. Ах, если бы только не эти два горящих фонаря, которые делали своё грязное дело ну просто превосходно, точно освещая и переполненную надеждами развалившуюся помойку, и чёрные от смога сугробы.

Поттер тяжело вздохнул, думая о том, что, возможно, он и не вернётся больше в это богом забытое место. Он уже приготовился аппарировать, как вдруг в спину ему дыхнуло тепло. Скрипнула дверь позади. Юноша обернулся и столкнулся взглядом с Северусом. Маг, укутанный в одну лишь простыню, недовольно косился на него. А внутри мужчины происходила совершенно невероятная борьба. Гарри хотел бы сказать, что чувствовал это сердцем. Но нет. Всё это чётко было видно по виновато поджатым губам зельевара и нервно подрагивающим пальцам. Снейп отчаянно силился что-то сказать, но чем больше бил его по лицу ветер и чем больше времени проходило, тем несчастнее и растеряннее выглядел мужчина.