История, которой нет (СИ)

========== Часть первая. Глава 1: “Не моё дело?! Не моё тело!” ==========

…Последнее, что я помню - боль. Очень много боли. Она затопила всё тело, ослабила хватку руки, держащей пакет. Металлический привкус во рту усиливался с каждой секундой, тошнило. А я вдруг подумал, что если и умру, то единственное, о чём пожалею - это то, что не успел объяснить Тохе, почему не верю в Бога.

Вероятно, в тот момент я действительно умер.

…«Wellen der Verzweiflung!

Brechen über Dir!

In der kalten Strömung!

Treibst Du weg von mir!»

Что за?…

«Findest kein zu Hause!

Wie ein Vagabund!

Keiner Deiner Anker!

Trifft auf festen Grund!»

– Тох, выруби музыку, пожалуйста!

Голос у меня оказался совсем хриплым, и я невольно вздрогнул - на секунду показалось, что он совершенно чужой, незнакомый.

Топот друга в коридоре не раздался, и я подумал, что, вероятно, играет музыка всё же в моей комнате. Но как? Немецкий рок я не слушал класса с девятого, после поступления в университет вообще любую музыку кроме классики перестал переваривать, поэтому и системы в моей спальне не было, и в телефоне только стандартные рингтоны на звонке стояли. Тогда закономерный вопрос - откуда?

Конечно, нужно открыть глаза, прислушаться, возможно, даже с кровати встать. Не хотелось. Организм сначала решил, что немецкий рок не может стать препятствием к здоровому отдыху. Но потом звук начал становиться всё громче - видимо, по нарастающей, специально для будильника - и я, не выдержав, распахнул глаза, уставился в потолок.

– Вашу мать! - взвыл я, увидев на потолке… Это!

М-м-мэрилин?…

Да, прямо над моей головой, довольно скалясь, висел Мэнсон собственной персоной. Работу художника я оценил - портрет в стиле арт в тёмных тонах как будто бы смотрел мне в душу. Судя по всему, стоила эта прелесть недешево. Закономерный вопрос - зачем? Тоха постарался, ага. Но зачем?!

Музыка затихла, словно поняв, что я проснулся.

В поисках некоторых изменений в обстановке я приподнялся на кровати и наткнулся взглядом на совершенно чужую комнату. Где я? Кто я? Почему я? Нет, ну, допустим, кто я, я знаю. Леха Ланнов, двадцать три года, учусь в Правовой академии на последнем курсе. Но где я?

Сколько себя помню, родители запрещали мне ночевать у друзей. Даже у Тохи, хотя тогда он жил с нами в одном подъезде, от двери до двери два шага шагнуть, что называется. И вот, как-то попривыкнув к странностям предков к восемнадцати годам, (а они привыкали, не без скандалов, к моей самостоятельности и праву на бунт) я ночевал дома по своему же собственному желанию, даже если из-за этого приходилось чем-то жертвовать. Конечно, последние пять лет я жил со своим другом детства - Антоном, и всегда старался возвращаться ночевать в арендованную на двоих квартиру… А сейчас я неожиданно оказался на чьей-то хате, в чужих трусах, под одеялом, и это всё - совершенно трезвым! Мистика, ё-моё!

Так, стоп. Никакой мистики-хренистики! Что было вчера? Нужно вспомнить. А последнее, что я помню, это…

Мы с Антоном шли из торгового центра, потому что у этого оболтуса был день рождения, и мы закупались продуктами. Мы разговаривали, как всегда, когда нам не о чем было поговорить, о философии. Я пытался объяснить парню, почему Бога нет, мы переходили через пешеходку, на светофоре…

А что было дальше?

А дальше в памяти было большое чёрное пятно. Перепили детки. Я встряхнулся, передернувшись.

Ладно, для начала найду хозяина квартиры, спрошу, как здесь оказался, а потом позвоню Тоше, надеюсь, он уже не спит. Да даже если спит, один хрен - у меня дело важное.

За дверью комнаты оказался просторный коридор, ведущий на кухню и в прихожую, где своих кроссовок я не обнаружил. Хозяина квартиры я так и не нашёл, поэтому, наступив на горло своим принципам - не брать чужое без разрешения - я решил искать телефон.

Сотка нашлась в спальне, на прикроватном столике. Какой-то дорогущий смартфон, благо, незапароленный.

Набрав номер Антона, который я помнил наизусть, удивился, потому что он уже был забит в память. Под именем “Глубоковских А”. Фамилия у моего друга была необычной, и я вообще редко её вспоминал, поэтому сейчас, увидев на экране, хохотнул.

Тоха ответил через три гудка.

– Внимательно слушаю, - произнёс он как-то… необычно.

Тошан, сколько я его знаю, всегда морозил в трубку какую-то чушь несусветную, смеялся и говорил довольно бодро. За это мне, особенно по утрам, парня хотелось убить. А чего он такой свеженький каждый раз, словно первый день живёт?

– Привет, Тох, это я, - голос вроде бы нормализовался, но на мой, родной, похож не был. Тем интереснее выглядела ситуация, тем больше я хотел узнать, что произошло!

– Я уже понял, - ответил он бесцветно.

Я его что, обидел вчера? Нет, ну как маленький, ей-Богу, знает же, что я пьяный абсолютную фигню в разговоры вворачиваю и за слова свои никогда не отвечаю.

– Тох, я не помню, что вчера было после обеда, так что…

– Мне до этого какое дело? - перебил меня друг. – Донской, завязывай ты с наркотой, а то не только что вчера было забудешь, себя не вспомнишь!

Донской? Че эт?

– Антон, твою мать, это я, Леха! Не знаю, сколько нужно выпить, чтобы лучшего друга не узнать!

Глубоковских… Фамилия не нравится, да, Тошенька? Да я специально буду его так звать месяц - в наказание!

– Смешная шутка, но, к сожалению, Ярослав, уже не актуальная, - от замогильного тона Антона - какой, блядь, конфуз - у меня внутри всё похолодело.

– Если это шутка, Тох, то очень неудачная. Ты меня пугаешь…

– Пшёл к чёрту! - заорал парень в трубку и отключился.

Что здесь вообще происходит?…

Следующим шагом был поиск одежды. Моей не было, однозначно, потому что в моём гардеробе всегда были чёрные и синие цвета, но никак не жёлтые и зелёные. Этот самый Ярослав, за которого меня принял Тоха, яркие цвета обожает, наверное. Но делать было нечего. Самыми адекватными оказались узкие - ужасно узкие - джинсы нежно-голубого цвета, и свитер-толстовка-или-ещё-что-то-наподобие-я такое-не-ношу, ярко-красная. Но, что удивительно, мне всё подошло по размеру. Даже немного стремно, что у человека, живущего здесь, фигура такая же, как у меня. Сложно представить в меру накаченное мужское тело, затянутое в узкие джинсы и розовую кофту - и такое там было, да.

В доме не нашлось зеркал. Ни одного, даже малюсенького зеркальца, так что мне даже посмотреть на себя не дали, изверги. Сразу после переодевания мой организм затребовал еды. Много еды. Я был ужасно голоден.

В холодильнике обнаружился плавленный сыр и хлеб, - хлеб хранят в холодильнике? - так что завтракал я недобутербродом.

А ровно в восемь часов подскочил на месте, потому что за спиной сам по себе включился телевизор. Я слышал о функции таймера, так что креститься не стал, но вырубить технику был обязан, ибо собирался сразу после завтрака идти домой, а потом в универ.

Ведущая утренних новостей - мамина знакомая, кстати - вещала что-то о погоде, а потом начались сводки из светских новостей. Мама их очень любила, потому что про них с отцом там говорили практически каждый раз. Я вообще не следил за этим.

–… Главный прокурор города, Виктор Ланнов, - я навострил ушки и прибавил громкость. О папе что-то говорят интересное… – Официально подтвердил известие о смерти своего сына, Алексея Ланнова. Напомним, что два дня назад на пешеходном переходе Алексея Викторовича сбила машина, и до сегодняшнего дня о его состоянии было неизвестно. Преступник всё ещё не найден.

Сразу после этого на экране появился снимок - та самая пешеходка, лужа крови и продукты из разорванного пакета.

Мурашки покрыли руки - я весь похолодел. На глазах выступили слёзы. Что за чертовщина здесь происходит? Я что, умер?…

Да не умер я, чёрт! Я же жив, вот он я! Да, немного не помню, но всё же…

Схватив телефон, набрал домашний номер. Времени ещё мало, родители может и на работе, а Лерыч точно дома.