Мое побережье (СИ)

— Ну, имею же я право хоть в чем-то быть лучше тебя? — улыбка получилась совсем не веселой и вымученной. Глупая женская натура — радоваться и одновременно грустить из-за одного единственного человека. — Ты разбираешься в оружии и физике, я люблю историю.

— А Хэппи фанатеет от лошадей, просто кружок идиотов по интересам, — звонок заглушил его последнее слово, движение закопошившихся учеников вынудило убрать руку.

Ты очаровательный, Тони Старк. Я бы обняла тебя настолько крепко, насколько бы хватило духу, если б одновременное желание прибить не пересиливало.

Хэппи всегда предпочитал сидеть на первой парте, и мне ничего не осталось, кроме как мысленно вздохнуть. Не люблю находиться на виду. Все эти одноклассники за твоими плечами, возможность каждого в любой момент устремить на тебя взор… люди по бокам, сзади и даже спереди. Сразу формируется странное чувство дискомфорта, словно это не учитель на тебя волком смотрит, а мерзкий осьминог тянет свои склизкие ледяные щупальца.

Я не удержалась и обернулась. Тони был вовсю увлечен Моникой — невысокой, но стройной девчонкой, которая красила волосы в черный лет с тринадцати, однако те не выглядели «мертвыми», ибо у нее была особая страсть к салонам красоты. Минутное чувство восторга от его внимания испарилось и сдулось, подобно воздушному шарику, «хвостик» которого перестали зажимать. Я предпочла спросить Хэппи, взял ли он учебник, прежде чем Тони почувствовал бы мой взгляд.

Ничего криминального не происходило. Земля по-прежнему вращалась вокруг Солнца, и мир не развалился на составляющие.

Просто на душе стало гадко, а приблизившийся тест по химии дышал в спину неприятным холодком.

***

Я провалилась. Пыталась, пыхтела над уравнениями, но внутренний голос так и нашептывал: понапрасну. Не дано мне — не дано, и все тут! Отбросив ручку, сконцентрировала все свое существо на усмирении хлесткого негодования вперемешку с зеленой тоской. Безуспешно, разумеется.

Мы с Хэппи покинули класс первыми. Тони нагнал нас чуть ли не на парадной лестнице, останавливая за плечи и втискиваясь посередине. Стремление к лидерству в мелочах, не иначе.

— Угадайте, кто сто процентов будет на завтрашней вечеринке?

— Моника? — мне не нужно было угадывать — лучащееся энтузиазмом лицо, на котором только неоновыми буквами не высвечивалось «у меня будет секс», описывало положение дел лучше любых слов.

Тони широко улыбнулся и издал странный смешок, как бы подтверждая мою теорию.

Не хотелось ехать с ним в одной машине, но мальчишки настояли. Поскольку желание натыкаться на вопросы сводилось к абсолютному минимуму, я села на заднее сидение, стиснув зубы. Поскорей бы оказаться дома. Абстрагироваться, наконец, от жужжащего сумасшествия, именуемого жизнью среднестатистического старшеклассника.

Тони по обыкновению что-то доказывал Хэппи. Из колонок донеслись мотивы типичного «длинноволосого рока». Иногда мне всерьез казалось, что этот парень не от мира сего.

— Поедем завтра вместе. Вас потом за милую душу оттуда не вытянешь, — Тони прибавил звук, побуждая ударившее по нервам желание вжаться в сидение и заткнуть уши. Колонки в багажнике (или что там было? я не разбираюсь в столь специфичной атрибутике) взорвались грохотом. — Рок всех поколений, рок всех поколений!..*

Я закатила глаза, скатываясь вниз настолько, что колени уперлись в спинку сидения напротив. Голоса Тони слышно не было вовсе, зато открывался обзор на барабанящие по рулю пальцы. Покрышки, нагоняющие праведный ужас на леди преклонного возраста, коротко взвизгнули.

— По-прежнему играет и играет!..

В один прекрасный день я непременно оглохну. Если сердечный приступ не настигнет раньше.

***

Субботнее утро началось со странных покусываний; гоня остатки сна, я все еще балансировала на грани грез и реальности, но вскоре начала осознавать, что то был Снежок, намекающий на прямую необходимость покормить его.

В первые минуты проблематичным являлся анализ состояния «что-то не так», и только на кухне в пробуждающуюся голову стукнуло: причина находилась прямо за шторами.

Светло. Вот же черт, этот засранец был прав, когда с пеной у рта прогнозировал не дождливый день.

Настроение приподнялось, но лишь отчасти. Будет неплохо, если погода установится на некоторый срок; ежели нет — это означает затяжную череду солнца и туч, что совсем не радует. Терпеть не могу неопределенное состояние природы.

Планировали выехать из дома после полудня. Я, хоть и предупреждала отца с вечера, все равно заглянула на задний двор. Он возился… знать бы еще, с чем он возился. Этот предмет немалых размеров напоминал катушку из кабинета физики, с большими витками и проводами. Я часто его видела, но все, что могла о нем сказать — он был определенным образом связан с автомобилями. Не сиди сейчас Тони за рулем, ожидая моего возвращения, наверняка бы оповестил, как он назывался, но слово лихо вылетело из головы, да упрямо не возжелало всплывать.

— Пап, мы поехали.

Он одарил меня вниманием не сразу с высоты своего табурета.

— Куда?

— На пляж. Я тебе вчера говорила… — я растерялась и не знала, что добавить. Вдруг он забыл и сейчас никуда не отпустит? Стало не по себе.

— А, — только и прозвучал ответ. Он вернулся к своему занятию. — Езжай, — брякнул совершенно равнодушным тоном.

Почему нельзя вести себя, как все нормальные родители? Хоть раз, черт побери, в жизни. Я многого прошу? Отношения к себе, как к человеку, а не как к блендеру, в коем появляется необходимость только при желании приготовить смузи. И я сейчас говорю не только о членах семьи.

Тяжело жить, принимая все слишком близко к сердцу и не имея возможности «перекроить» сознание. Настроение не то чтобы начало портиться… просто неприятный осадок всколыхнулся со дна несуществующей кружки, и несколько его частичек осталось на воображаемых фарфоровых стенках.

— Ты готова? — Тони стоял у машины с видом наисчастливейшим, который порой вызывал раздражение. Любой нормальной девчонке, конечно, это могло показаться милым и очаровательным, но я знала, что за его улыбками может скрываться откровенное скотство или желание улучить для себя выгоду, так что, да, постоянное ношение оной иногда бесило. В особенности на фоне собственного скверного расположениям духа. Сейчас была именно такая ситуация.

Я попыталась улыбнуться в ответ. Надеюсь, выглядело не настолько ужасно, чтобы он возжелал спешней развидеть мой образ.

— Можно и так сказать, — я взглянула на не занятое переднее сидение и на Хэппи сзади, в окружении сумок и пледов. Постаралась как можно скорее перескочить с темы своего душевного настроя во избежание назойливых и бесполезных вопросов; есть у мужчин такая чудесная особенность, как неспособность сосредотачиваться на нескольких вещах одновременно: — Я сижу спереди?

— М… да, — кивнул, занимая водительское место, — будешь моим штурманом.

— А если нас остановят? — никогда не останавливали, но все же правила, что несовершеннолетние могут разъезжать на машинах только до школы и обратно, продолжали действовать на территории нашего провинциального городка. Не надо говорить, что я бываю занудой — это все следствие приобретенной вредности.

— Я не брился неделю. Хочешь оскорбить меня заявлением, что я выгляжу на все свои семнадцать? — он успел посмотреться в зеркало заднего вида, взглянуть на меня, приподнять бровь, улыбнуться половиной рта и нацепить солнцезащитные очки.

Я прижала кулак к губам и на пару секунд прикрыла глаза, отворачиваясь к окну; не хочу, чтобы он замечал, как я улыбаюсь и краснею. А второе я чувствовала ясно, ибо лицо охватило легкой волной жара. Он невозможный. Просто невозможный. Не в плохом смысле, к великому сожалению.

Прошло внушительное количество времени, прежде чем пейзаж сменился со среды американского городка на дикую первобытность природы. Я прилипла к окну, едва за очередным поворотом показались скалистые махины, покрытые гордыми и величавыми повсеместными елями, да дорожный обрыв с другой стороны, где внизу, на расстоянии, достаточном до некоторой степени страха, плескалось мрачно-синее море. Тони в коем-то веке пошел на уступки и позволил в салоне разноситься звукам незамысловатого инди. О том, что он сам слегка постукивал пальцами в такт по рулю, предпочту скромно умолчать.