Это было у моря (СИ)

- Тогда пошли. Времени всегда мало.

Он слегка приобнял ее за плечи, и Санса почувствовала - это уже не камень. Живой человек, которого словно расколдовали дуновением дальнего осеннего ветра, несущего горечь и сладость из незнакомых еще земель. И так же, как и она сама, он хочет этого, и страшится, и боится упустить момент. Послушная дверь проглотила их. За стойкой опять никого не было. Минуту назад Санса краем глаза видела, как клерк прошел в сторону бассейна - проверить, заперты ли на ночь двери. Они дошли до лифта. Сандор, поморщившись, нажал на круглую кнопку.

- Может, все-таки передумаешь? Я куплю тебе три шоколадки. И расскажу сказку на ночь. И одеяло подоткну..

- Нет, дружок, поздно. Теперь ты от меня не отделаешься такими мелочами. И потом, помнишь - у меня послезавтра день рожденья. Это будет твой подарок мне. Самый желанный…

- Хорошо. Пусть будет подарок. Начнем праздновать твой день рождения прямо сейчас. А то послезавтра будет не до этого…

Они зашли в лифт, и металлические двери закрылись за ними, унося эту немыслимую пару на краткий миг в заслуженную вечность.

На скамейке старуха Оленна вздохнула - ну сколько же можно маяться! Она бы уж давно содрала с товарища одежку. И с себя заодно. А эти суперрефлексирующие личности и рады стараться потратить всю ночь на обсуждение. Она уже была готова запереть их в своей комнате. Снаружи.

Старая женщина со вздохом вытащила долгожданную сигарету, подпалила ее зажженной спичкой. Жадно затянулась. Спичка, прочертив неровную дугу, упала в кусты, и Оленна услышала, как она шипит, упав на влажную поверхность мха. Искра… Девочка права. Когда единожды узришь эту вспышку - жизнь приоткрывает счастливцам, заметившим ее, новые черты и откровения. Но вот отказаться от этой искры бывает очень непросто… Глаза уже не могут видеть иначе. Разглядевши в точке у горизонта чайку, обратно в точку ее уже не превратить. И это знание дается чертовски тяжело. Порой до невыносимости. Но право узнать есть у каждого…

Оленна занялась своей выстраданной сигаретой, что стала апогеем ее недели. А у тех двоих впереди - другие радости, ночь, полная открытий, невообразимой, до полета, легкости. Немыслимой, до падения, тяжести. Потому что без этого даже и себя до конца не познаешь - так и живешь - наполовину.

Луну окончательно поглотили голодные облака, упрятав ее в плотное одеяло, укрывшее тоскливое предосеннее небо. Катись спать, старая чертовка. Нечего тебе подглядывать за любовниками, совать свою бледную морду в их неприкрытое по беспечности окно. Сегодня их время - они его заслужили, хотя бы ненадолго. Каждый получит по вере своей. Их вера друг в друга - абсолютна, хоть они и не признаются. Пусть же выпьют свою вечность до дна. Без лишних глаз. Наедине…

========== X ==========

It was a Monday, when my lover told me,

“never pay the reaper with love only.”

What could I say to you, except, “I love you.”

And “I’d give my life for yours.”

I know we are… we are the lucky ones.

I know we are… we are the lucky ones.

I know we are… we are the lucky ones, dear.

The first time we made love, I… I wasn’t sober.

(and you told me you loved me over and over!)

How could I ever love another, when I miss you every day…

Remember the time we made love in the roses?

(and you took my picture in all sorts of poses!)

How could I ever get over you, when I’d give my life for yours.

I know we are… we are the lucky ones.

I know we are… we are the lucky ones.

I know we are… we are the lucky ones.

I know we are… we are the lucky ones, dear.

My dear, it’s time to say I thank god for you.

I thank god for you in each and every single way.

And, I know… I know… I know… I know…

It’s time to let you know. time to let you know.

Time to let you know. time to sit here and say…

I know we are… we are the lucky ones.

I know we are… we are the lucky ones.

I know we are… we are the lucky ones.

I know we are… we are the lucky ones, dear.

We are the lucky ones, dear..

“Lucky”

Bif Naked.

В коридоре было темно. Кабина лифта застыла желтым световым пятном, давая возможность Пташке снять с шеи ключ и отпереть дверь. Казалось, после их диалога внизу девочка потеряла всю свою решимость – где-то по дороге с первого этажа на второй. Возле двери она отводила глаза и хлопала своими пушистыми ресницами, которые в плохо освещенном коридоре казались почти черными. Сандор, глядя на нее сейчас, продолжал думать, что он зря поддался на провокацию – а с другой стороны, она была неоспоримо права, и мир ни одному из них не мог предложить ничего лучшего, чем они были способны дать друг другу. По крайней мере, для него было однозначно так. В глубине души Сандор продолжал думать – или надеяться – что для Пташки все в дальнейшем устаканится – она уедет к матери, и вся эта абсурдная летняя история сотрется из ее памяти, как предутренний кошмар развеивается с первыми солнечными лучами. И ему было мучительно невыносимо от мысли, что наступит тот час, когда она пожалеет о своем сегодняшнем решении. Какая тебе разница – ты все равно об этом не узнаешь. Как бы ни сложилась его судьба – Пташка вылетит из ее страниц так же легко, как и впорхнула туда августовским летним вечером. Тогда у него хотя бы останется сегодняшняя ночь – чтобы помнить. Чтобы забывать.

Дверь наконец была открыта. Пташка прошмыгнула внутрь, но свет зажигать не стала. Лишь отскочила на добрых пару шагов, словно боялась его. Да что ж такое? Не только предстоящее действие, но сам договор, казалось, уже что-то изменил между ними. Эта самая связь, о которой так много было сегодня сказано, теперь словно отпустила свои щупальца - оставляя их друг перед другом без всякой подсказки, как в первый день мироздания – нагими, не знающими ни кто они сами есть, ни кем станут, преодолев по два этих шага на брата – подойдя вплотную друг к другу, чтобы разрушить наконец этот последний барьер. Два чистых листа. Одно слово на двоих. Где бы теперь отыскать то перо, что сможет его написать?

Пташка нервно села на краешек кровати. Боги, это чудовищное сооружение пугало даже самого Сандора. Она была столь необъятна, что, казалось, в ней можно заблудиться. И какого Иного кому-то приспичило делать такое огромное ложе? Видимо, тому, кому надоела собственная жена, – подумал Клиган – чтобы держаться от нее по возможности подальше. На этой постели это не составило бы труда. И это - их поле деятельности на эту ночь. Может, стоило сразу предложить Пташке перелезть на другую, более мелкую койку? Она сидела на краю своего ложа и смотрела на него так, словно скажи ей только слово «кровать», и она подпрыгнет от страха. Нет, что за детский сад! Сандор покачал головой и пошел на лоджию – перекурить и поразмыслить. Пойдет ли она за ним? Вроде, нет. Так и сидит, вцепившись в свой рюкзак. “Как на приеме у врача”, - машинально подумалось ему. В предвкушении какого-нибудь мерзкого визита, вроде зубного. Или гинеколога. Вот еще тоже: «Доктор, мне совершенно необходимо избавиться от моей девственности, не возьмёте ли на себя труд…» И он взял, как дурак. Воистину, нет большего осла, чем осел со слабостями. Пташка умело сыграла на его - а теперь вот сидит, как теленок, которого привели на заклание – и он уже заприметил за спиной у любимого хозяина беспощадный холодный блеск ножа. А он был как раз этим ножом. А хозяином была судьба – в этот момент одна на них двоих… Он докурил. Ну не начинать же еще одну. А то выходит, что боится не только жертва, но и само орудие убийства. Где это видано, впрочем, чтобы нож любил то, что через минуту ему предстояло разрезать? Какой-то абсурдный бред. Была бы там, в комнате любая из Джоффриных поклонниц, Пес бы не сомневался – все было бы понятно – в наличии имеются мужчина, женщина, кровать – что может быть проще? Но чем ближе была эта женщина в комнате, чем больше их связывало – тем труднее было войти обратно в это полутемное пространство и начать как-то действовать. Оттого Пес вчера прогнал девчонку горничную – хотя мысли о ней у него возникали и раньше. Но после ее откровения, страха и неуверенности, что она не постеснялась продемонстрировать именно ему, Клигану, он просто не мог как-то нарушить это оказанное доверие. Получается, любую шлюху отыметь проще и спокойнее, чем приблизиться к такой желанной, так сильно любимой женщине? Кто бы там ни был – внизу, наверху – ему явно нравятся злые шутки. А может, это просто их проклятые головы мешают им делать нужные шаги – вечным препятствием к моменту достижения какой-то цели? Чтобы уж на всякий случай все осложнить – чтобы жизнь медом не казалась. Он-то это точно заслужил – нельзя выбирать в возлюбленные пятнадцатилетнюю девочку. Впрочем, и ему тоже выбор не слишком-то предоставлялся…