Сороковые... Роковые (СИ)

   А Гриня загрустил при разговоре про своих:

   -От ребяты, ежли нас не станеть, вы, энто, як следует их встретитя, они усе такия замечательныя, эх, увидеться бы,а потом можно и помирать...

   -Дядь Гринь, ты лет сто, точно, будешь суетиться, - засмеялся Сергей, - твой дедуня по случайности погиб, а ты чистый он!

   -Да уж, понясло старого не туда! - вздохнул Гринька. - Это усе от любопытства неуемнага. Я поспокойнея буду!

   Никодим Крутов заявился в деревню посля победы, в конце июня, когда уже пришли Сафрон Лисов, Иван Дендеберя с другого конца деревни, ждали вот-вот Родиона и Панаса.

   Никто из галдящих ребятишек и не обратил внимания на невысокого старика в солдатской форме, идущего по улице - вся страна так одета.

   Василь дотяпывал картошку, когда во дворе кто-то зашуршал, слышно было, как кто-то ходил по двору, чем-то брякал, потом полез в сарай.

   Василь, взяв наизготовку тяпку, тихонько пошел во двор и увидел, как какой-то мелкий мужичок, бурча под нос, лезет в сарай...

   -Ты хто таков? - закричал Василь громким голосом. Мужичок вздрогнул, выронил какую-то железку из рук. - А положь чаго взял!!-

   Мужичонка повернулся и неверяще уставился на унука, который уже перерос своего деда. Оба замерли, вглядываясь друг в друга, потом Василь рванулся к своему деду.

   -Дед, дед, - обхватив Никодима, бормотал Василь, - дед, ты живой? Дед?

   -Чаго мне сделается? Василь, якой ты агромный стал? Где все - Гриня, матка? Чаго у сарае непорядок??

   А Василя как заклинило:

   -Дед? Деда?

   Шустрая Гланька Лисова уже мчалась у поле, сообшчить, что Василь обнимает якогось маленького мужичка, и приговаривает:

   -Дед!

   И сорвался домой Гринька - одинаковые Крутовы долго стояли обнявшись:

   -От дожил я, увидал своих.

   -Дед, ты воевал? - уважительно посмотрел внук на его три медали.

   -А як же?

   -Здорово, старый черт! - прогудело от калитки, и дед молнией метнулся туда:

   -Лешай, дружищще, жив!

   Могутный Леший и мелкий Никодим смотрелись потешно, но друзья безумно были рады друг другу.

   -Вот, старый интриган! Я ведь так и прикидывал, что с нашими уйдешь, натура твоя не та, чтобы на печи отсиживаться. Да и Викешка вмиг заявился - старые долги тебе отдать.

   -От гад, не добил я его тагда, жалко.

   Дед выругался, а Леший уважительно разглядывал дедовы медали:

   -А где - "За взятие Берлина"?

   -Так я же у Праге был, от скажу тебе, красивый город! Да, довялось Европу тую пройтить, посмотрел.

   -Гринька, - тут же шумнул дед, - чаго стоишь, стол накрывай!

   -Дед, наши усе вечером будут!

   -Вечером - другой коленкор, сейчас мы с Лешем посидим, погутарим. Ох и соскучился я за вами за всеми.

   -А чего же писал тогда?

   -Да, Лешай, ты жа знаешь, як я писать могу.

   -Ну продиктовал бы кому, молодые-то были?

   -Да чаго-то стеснялся просить - вроде боевой дед и такая оказия. За пацанов был спокоен, думал, при Глашке, а тут, вишь как.

   -Ага и Василь до Родиного письма больше двух лет не говорил совсем, и Гриньку у Бунчука немец еле отбил.

   -Да ты што? От сукин выродок! А ты чаго ж глядел?

   -Я его при отце и сыне Краузе предупредил, - Леший показал свой кулак-кувалду, - а он в Радневе обожрался дурной самогонки ну и ...

   -И чаго ж?

   -Повесили его через два дня за нападение на немецкого офицера.

   -Чаго заслужил! А Слепень не объявлялся?

   -Шлепень был в полицаях, но не лютовал, наоборот, старался никуда не лезть, а потом штыком заколол Яремчука-младшего, и исчез, когда только наши Сталинград им устроили.

   -Яремчук, это которай сопливай, или постарше?

   -Постарше - тот воевал, вот матка ждет домой, а младший... захотел отомстить всем, кто его малого лупил.

   -Не, ну все же воявали? - удивился дед.

   -А родственники-то были тут.

   -От гнилое семя!

   -А ещё скажу тебе Никодим, схороны твои пригодилися, мы тут партизанили, вон твои внуки по медали заслужили.

   -Ребяты? Оба? - не поверил дед.

   -Оба, оба.

   Дед вытащил из своего набитого вещмешка две банки консервов:

   -"Второй хронт" называются.

   -Давай по нашему, без разносолов, вон, огурца хватит, - сказал Леш, - а консервы бабам вечером, хоть попробуют.

   Сидели два закадычных друга и вели разговоры обо всем, ближе к вечеру пришел и третий их друг - Самуил.

   А вечером налетели на мелкого деда бабы, дед только посмеивался:

   -Ох, девки, чаго вы меня до войны-то не разглядели, я помоложее был. У армии правда сбавил себе пяток годков, то у тыл бы отправили - якой тыл, кагда вы под немцем были? Да и побил я их гадов немало!

   -Лешай, помнишь того командира-то, ну, что раненого оставил тебе?

   -Ну да!

   -Сынок мой названный, ранило четвертого мая, долечится вот - приедет, у него всю родню... от и приедет до нас.

   -Хорошо, мужики нам ой как нужны!! - оживились бабы.

   А когда налили всем по лафитничку, дед, став серьезным, встал и проникновенно сказал:

   -Ну, что сказать, рад видеть вас всех живыми, спасибо великое, за усе, што мальцов не бросили, всем, кто не дожил - светлая память!

   Бабы захлюпали носами, а Стешка, тряхнув косой, собранной узлом на затылке, сказала:

   -Бабоньки, мы свои слезы на Победу все выплакали!!

   -То да!

   Победа, хотя все ждали её со дня на день, все-таки случилась неожиданно.