Сороковые... Роковые (СИ)

   -Наши!Наши!!

   Его кто-то тронул за плечо - Гринька обернулся и увидел дедов - Ефима и Егора - те тоже что-то радостно кричали. Потом скрежет стих, только угрожающе погромыхивали вдалеке орудия. Гринька поковырял пальцем в ушах:

   -От это да! Дед, чагось это было?

   -Якаясь новая орудия! Гриня, глянь-кась. Чаго тама двигается?

   -Вроде машины, - вглядываясь, пробормотал Гринька, а потом, приглядевшись к быстро нарастающим точкам, заорал:

   -Танки!! Дед Ехфим, танки, и кажись... наши!!

   Колька тоже напряженно вглядывался и вдруг вскочил и заплясал как дикарь:

   -Наши, наши, он звязда сбоку! - Он орал и утирал чумазой рукой слезы, а они усе бяжали и бяжали. Деды истово крестились на такие долгожданные, такие родные танки, которые, попыхивая сизым дымом, резво мчались у Бярезовку.

   -Дед, мы побегли?

   -Пагодь, Гринь, може хвашисты ешче не убягли?

   Танки, сделав несколько выстрелов, достигли деревни, там два из них остановились, остальные помчались дальше, а Гринька, приплясывая от нетерпения, орал:

   -Деда, давай хадим туды. Наши жа!

   И поспешали по дороге два пацана и старый дед Ефим побег у дяревню, а Егорша, как ему ни хотелось вместе с ними, побег за остальными деревенскими, сказать, что НАШИ у дяревне.

   Чумазые танкисты столпились у колодца и, передавая ведро с водой друг другу, пили, обливали головы и разгоряченные лица.

   -Гляньте, ребята, первые жители, похоже! - сказал чумазый танкист.

   Танкисты обернулись в сторону дороги, а по ней раскинув руки и что-то громко крича бежал худой патлатый мальчонка, за ним, немного поотстав - второй, а сзади, задыхаясь, останавливаясь на секунду и опять пытаясь бежать - поспешал дед преклонного возраста! Мальчонка меж тем добежал, взглянул на всех дикими глазами.

   -Дяденьки, вы ведь наши?

   -Ваши, ваши, - дружно ответили ему, и он, заорав, подпрыгнул к самому ближнему и, крепко вцепившись в него, отчаянно зарыдал.

   -Ну что ты, мужик?

   -Дяденьки, дяденьки, как мы вас долго ждали!

   Подбежавший вторым парнишка застеснялся, молодой танкист раскинул руки.

   -Чего ты, иди, я тебя обниму!!

   И этот разревелся, а подбежавший дед резко остановился, поклонился до земли и дрожащим голосом сказал:

   -Ой, сынки, ой, ребяты, дождалися!

   Деда бережно обнял старлей, а дед, худенький, старенький тоже разревелся

   -От радости это, дожил, дождался!

   А из леса как-то разом высыпало много народу. Бабы, ребятишки, старики - все бежали в деревню. Первыми, конечно же, добегли ребятишки, за ними налетели измученные, худющие, но счастливые бабы.

   Все смешалось - танкистов обнимали, целовали, заливали слезами, а в деревню вступала усталая пехота.

   И была у Бярезовке радость, такая же случилась потом ещё на Победу. Как враз оживились и помолодели бабы и старики.

   - Наши прийшли, усе, ня будя хвашистов боле!

   Уставшие солдаты располагались на ночлег, тут и там слышался стук молотков и топоров, это соскучившиеся по мирной работе руки солдатские кололи дровишки, подколачивали отскочившие доски, заменяли прогнившие на крылечках - солдаты как могли помогали бабам

  . Топились все деревенские баньки, у полевой солдатской кухни толпились ребятишки, и повар от души накладывал им солдатской каши.

   -Нет, малышка, так не пойдет, - гудел пожилой повар маленькой девочке, у которой не было ни миски, ни какой другой тары, и она подставила руки.

   -Вась, дай-ка котелок!!

   Наложил в котелок каши и сказа:,

   -Только принеси его обратно.

   -Спасибо, дяденька, я матку накормлю и принясу, ёна не встаёть савсем.

   -Ох ты, Вась, добеги до медсестрички, пусть глянет на болящую, ты, малышка, скажи, где живешь-то??

   -Дядь Петя, - всунулся счастливый Колька - уже знавший как звать повара, - я провожу.

   А медсестричка разговаривала с Василем:

   -Мальчик, ты должен заговорить, вот увидишь, за нами пойдут другие, если будет палатка с крестом медицинским, ты, Гриня, пойди к любому доктору, он посмотрит братика, может, чего подскажет, дельного!! Ох, какие у него глаза, чисто васильки!

   К вечеру пришли из леса Леший, Степанида и Пелагеюшка, опять были слезы, девушек уже и не надеялись увидеть, а они обе живые и с детушками.

   Василь как-то враз прилепился к маленькой Дуняшке, а Гринька с такой тоской глядел на неё, вздыхая:

   -Чистый батька, Игарек!

   Разбирая угол в шлепеневской избе, солдаты нашли маленького мальчика, с месяц от роду. Когда пожилой старшина вынес едва пищащий сверток, толпящиеся вокруг деревенские сразу смолкли. Потом ахнула Стешкина бывшая свекровь:

   -Батюшки, этта ж Милка сволочь сваво дитя бросила?

   -Да ён же немчура клятая! - закричала бабка Савельевна. - Та яго надоть за ноги и об...

   -Тихо, бабоньки! - перекрыл начавшиеся крики старшина. - Этот малыш совсем не виноват, что его родители оказались сволочугами, какой он немчура, вон еле пищит от голода. Покормить бы его!

   И тут всех удивила Пелагея.

   -Давайте его мне, где один там и второй вырастет, не хвашисты же мы в самом деле.

   -Точно, не та мать, что родила, а та, что воспитала! Ай, девочка, какая ты молодчина! Поймите, сельчане, он в своей жизни ничего не сделал плохого, разве только меня обмочил, - засмеялся старшина, и вслед за ним засмеялись сначала робко, а потом все смелее и сельчане.

   -Вот и хорошо, мы тебе, девочка, чем сможем - поможем, как назовешь-то сынка?

   -А как Вас!

   -Ох, ты! - подкрутил ус старшина. - Тезка, значит, будет мне, жив останусь - навещу непременно после войны. А зовут меня Андрей Никитович.

   -От и будет у тебя, Пелагеюшка, Сергей и Андрей у сыновьях, бабы, неуж не поможем ростить мальцов? - воскликнула Ефимовна.

   -Чаго уж тама! - Поддержала её Марфа Лисова. - Где усе, тама и энтот, приблудыш! Дитё и в самом деле - безвинное. А сироту пригреть - дело Божие!