Десять мужчин

— Мы здесь, наверху, мистер Ти. Я возьму у вас все самое свежее.

Мистер Ти улыбался, и к блеску его темных глаз добавлялась вспышка от золотой коронки. Я смотрела как завороженная.

Вместе с грозами пришел конец лета, но прежде мы получили от мистера Ти три билета на «Как вам это понравится». Он всегда обеспечивал нам места в первом ряду, а «Как вам это понравится» мы смотрели с самых лучших мест. Соседнее со мной место занял высокий парень с открытым лицом, сидевший так близко, что я ощущала запах его кожи — чистый, как аромат земли после дождя. А еще я заметила два торчащих на его шее волоска, показавшиеся мне одновременно забавными и неприятными. Его пожилая соседка с другой стороны, вероятно мать, принесла ему рожок шоколадного мороженого, с которым он управился раньше, чем в зале погасили свет. Зрителем симпатичный парень оказался беспокойным. Ерзая в кресле, он задел мою руку своей, и это случайное прикосновение породило волну дрожи в моем теле и видение моего будущего в мозгу. Я навсегда излечилась от стремления выдать маму замуж за мистера Ти.

В антракте симпатичный сосед поймал в толпе мой взгляд и предложил угостить нас с сестрой «одним апельсиновым соком и двумя соломинками» — пошутил, как выяснилось позднее, когда он принес по порции сока каждой из нас и чай для мамы. Его собственная мать стояла рядом, с молчаливой враждебностью позвякивая льдинками в бокале с «джин-тоником». Игнорируя ее настрой, сын перечислял мне изъяны спектакля, которые мой неопытный глаз не уловил.

— Актеры переигрывают, — сказал он.

— А мне нравится! — воскликнула я в обиде за страстное актерство мистера Ти.

— Примите мою программку в качестве сувенира. — На глазах у наших матерей он написал на программке номер телефона. — Будем на связи.

Сестра подмигнула — осторожно, но понимающе, — вызвав во мне подозрение, что о мужчинах ей известно больше, чем кажется. Тем же вечером, когда мы с сестрой уже устроились в наших кроватях-близнецах, я прошептала в темноту:

— У тебя есть парень?

— Есть, — спокойно признала она.

— Кто?

— Ты его не знаешь.

— Само собой. А давно?

— Не твое дело.

— Мама в курсе?

— Нет. И не смей ей говорить.

— Ты еще девушка?

— Конечно, нет.

Конечно, нет? Потрясенная, я села в постели, сгорая от желания услышать детали.

— Когда это случилось?

— Год с лишним назад.

— А когда вы поженитесь?

— Кто говорил о женитьбе?

— Хотя бы мама. И Библия.

Я поверить не могла, что моя послушная сестра, будущая сиделка и с виду примерная мамина дочка, тайно встречалась с парнем, за которого она может и не выйти замуж. Оставалось лишь предполагать, что медицинские курсы навеяли свободомыслие в отношении физической любви (слово «секс» мы не употребляли). Небрежное ночное признание потрясло сами основы моей жизни. Родная сестра бросила вызов авторитету матери и Католической церкви и, что еще хуже, сделала это втайне от меня. От шока я оправилась уже достаточно взрослая, чтобы понять: если у моей сестры есть парень, у меня тоже вполне может появиться, причем в ближайшем будущем. Каждый вечер, лежа в постели, я вспоминала театральный спектакль, симпатичного соседа и его прощальные слова: «Будем на связи». Я так страдала по мужской ласке, что выучила телефонный номер назубок, а программку припрятала под матрацем — на всякий случай.

Позвонила я не скоро. И останавливала меня нехватка не мужества, но темы для беседы. О чем я могла поговорить, кроме разве что своего секретарского дела да церкви? Набрав наконец телефонный номер, я с удивлением услышала на другом конце мальчишеский голос, сообщивший, что «сэр где-то рядом, сейчас подойдет». Как выяснилось, мой новый знакомый учительствовал в школе-интернате для мальчиков, на острове у побережья Франции. Картинки из его островной жизни замелькали у меня перед глазами, и к моменту прощания, когда он повторил «Будем на связи», я была влюблена.

Порядок в моем мире восстановился с помолвкой сестры; она выходила замуж за служащего местного зоопарка, который заведовал змеями. Он до того обожал этих гадов, что держал их даже у себя в спальне, а когда одна из любимиц его укусила, загремел по «скорой» в больницу, где и познакомился с моей сестрой. Свадьба состоялась в нашей церкви, по всем правилам, с белоснежным платьем и прочим. Деревня была в восторге. Меня же восхитили снимки их медового месяца в приморском городке с марокканскими пейзажами. Моя родная сестра не только видела Африку, она теперь жила с собственным мужчиной — пусть даже в каких-нибудь пяти милях от отчего дома, — и ее полная событий жизнь усиливала мою жажду открытий.

Я сдала экзамены, и вновь потянулись скучные дни: учеба на секретарских курсах, ежедневные мессы. Однако стенографии с машинописью и свиданий с Господом мне не хватало. Единственной моей радостью было телефонное общение с Учителем, получившее неожиданное развитие, после того как он попросил меня прислать фотографию. «А то уж забываю, как ты выглядишь», — пожаловался он. И через несколько недель пригласил меня провести на острове выходные.

Добившись (на удивление легко) маминого согласия, я потратила все свои субботние заработки на первый в жизни авиабилет и отправилась на первое в жизни свидание с мужчиной.

Десять месяцев спустя мы с Учителем стояли у алтаря и я произнесла «согласна» — по крайней мере на ту часть клятвы, что звучала «и пока смерть не разлучит нас». На волне веяний времени я исключила «подчинение супругу», но была так счастлива замужеству, что любое желание Учителя все равно звучало для меня приказом. Мы еще не шагнули с порога церкви в дождливое октябрьское утро, а я уже приняла как данность, что моя жизнь с этой секунды принадлежит ему.

Сразу после свадьбы мы улетели на остров, где жил и работал мой муж, и устроились в шикарном отеле. Той ночью мы любили друг друга в полумраке гостиничного номера, на громадном ложе с парчовым пологом. Утром нам подали завтрак в постель, и я тайком припрятала меж страниц Библии розовый бутон из букета на столике.

— Нам будет весело вместе, правда? — сказала я, разливая кофе по чашкам.

Мой муж, симпатичный кроткий великан, любитель игры в регби и на виолончели, моего вопроса не понял. Жизнь и радость были для него понятиями взаимосвязанными, для меня же сама эта идея слишком отдавала грехом, чтобы принять ее без чувства вины.

— Лучше развлекаться здесь и сейчас, чем надеяться на будущее. — Учитель схватил меня в охапку и вернул в постель.

Дорогая мамочка,

Мне никогда не отблагодарить тебя за все, что ты для меня сделала. Если бы не ты, у меня не было бы такой замечательной свадьбы. Ни о чем подобном я и мечтать не смела. Надеюсь, я буду такой же преданной и любящей женой, как ты, — ведь в этом и таится истинное счастье.

Мне кажется, я попала в рай! Гостиница очень красивая, и, по-моему, к роскоши легко привыкнуть! Жаль, что мы не можем себе позволить больше одной ночи, зато она стала для меня приятным сюрпризом. Скоро начинаются занятия в интернате, так что нашему медовому месяцу все равно приходит конец. Сегодня вечером мы ужинаем в ресторане с видом на залив. Романтично, правда: море и солнце, медленно опускающееся в воду. Лишь бы только дождик закончился.

Скоро еще напишу.

Люблю, целую.

В качестве заместителя заведующего пансионом мой муж присматривал за мальчиками, которые учились и жили в интернате «Соун-Хаус». Под семейное гнездышко нам отвели квартиру в доме неоклассического стиля, венчавшем холм над морем. Он произвел на меня сильное впечатление, когда таксист высадил нас у ворот. Круглыми глазами я уставилась на внушительное здание, перевела взгляд на мглистый морской пейзаж. Мои мечты воплотились в жизнь, все разом и в одночасье.

— Нам сюда.

Подхватив чемоданы, мой муж зашагал в обход дома, во двор, где в нишах под слепыми окнами ютились мусорные баки и старые велосипеды. Мы открыли заднюю дверь, миновали кухню для мальчиков, преодолели два пролета винтовой каменной лестницы и двинулись дальше, через пожарный выход, по узкому коридору. Я терялась в догадках, что нам понадобилось в этих мрачных закоулках, как вдруг Учитель, подхватив меня на руки, перенес через порог крохотной квартирки.