Сороковые... Роковые (СИ)

   -Вы кто?

   -Сергей, её побратим.

   -Немного подождёте, она спит?

   -Да, жду.

   -Мам, мамочка, - тихонько дотронулся до неё сынок, - мам тебя Сергей какой-то спрашивает.

   Варя вздрогнула, вскинулась бежать и увидела напряженные глаза самого родного человека - сына.

   -Ох, Дань, прости, но я наверное ещё долго буду так вскакивать и дергаться, десять месяцев войны, они не скоро забудутся.

   Данька принес трубку, Варя поговорила, встала, умылась, причесалась.

   -Ох, к пяти надо в милицию-полицию - фу! - она передернулась. - Знали бы те, кто переименовывал, как ненавидят там это слово! Во что хоть одеться, все ведь как на вешалке теперь.

   -Мам, а те брючки, что я сильно любил, когда маленький был, они точно тебе как раз стали. Я тут в кладовке вещи перебирал - тоска, знаешь, какая была, нашел эти брючки. - Он пошел в кладовку и принес их. - Прикинь!

   Варя надела.

   -И эти брючки стали свободными в талии и на попе. Где мое рванье? Там поясок такой был, старенький.

   -Мам, выкинуть хотел, да подумал, что мало ли...

   -Правильно, сын, подумал, этот поясок - самый что ни на есть драгоценный подарок для меня.

   -Расскажешь?

   -Сыночка, рассказов будет много, но прошу тебя - никому ничего не рассказывай, даже своему Лаврику и то не надо. Скорее всего, будет много шумихи, вранья, неверия и всякого разного, наверняка какие-то журналисты и всякая другая братия заинтересуются, да мало ли кто ещё. Ты ничего не знаешь, я после пережитого замкнутая и неразговорчивая стала.

   -Хорошо, мам, вижу, вон, виски все белые, ты у меня как эта, из Индии, которую убили тогда.

   -Индира Ганди, думаешь? Сыночка, мальчик мой, какой ты у меня повзрослевший стал без меня.

   -Повзрослеешь тут, тоже вон седые волосы появились. Хорошо, номер вашей машины сзади едущий на грузовике водила запомнил, тут такой шухер был, пропали люди среди бела дня, а тебя соседка видела, что ты к знакомому садилась, вот и установили через неделю всех вас. Мы все, у кого пропали, с тех пор часто созваниваемся, знаешь, как истово верили, особенно бабуля Петровна, Игоря Миронова, она нас всех матом крыла постоянно, никому не давала скулить. Такая бабулька - я в неё влюбился просто. Мам,я мясо твое любимое - отбивнушки приготовил.

   Варя поцеловала своего сыночка:

   -Спасибо, мальчик, только отвыкла я от такой пищи, прости, но пока не могу, побаиваюсь.

   Мамуля поклевала как птичка, а сынок никак не мог наглядеться на такую родную и в то же время совсем другую, маму. Варя начала одеваться, подвязала брючки своим стареньким пояском, выбрала из многочисленных нарядов джемпер самого маленького размера, спасибо, обувь подошла.

   -Дань, вот чоботы и кухвайку надо выкинуть.

   -Смешно, - улыбнулся сын, - кухвайка. Мам, тебя проводить?

   -Мужики за мной заехать обещали, но мало ли, пошли.

   Едва вышли, к подъезду подъехала старенькая Ауди - за рулем сидел Сергей:

   -Привет, Варюха. Вот, как в том фильме - махнул, не глядя, наши-то красавицы там так и сгниют, если Леш с Панасом и Гринькой не сообразят, что с ними сделать. Если, опять же - живы останутся. Это сын?Похож на тебя!

   Пожали друг другу руки, Данька, не слушая маму, подогнал свою девятку и поехали, Сергей заехал за Толиком. У ментовки уже ждали Иван с Костиком и подходил к зданию прихрамывающий Игорь, бережно поддерживая высокую бабулю.

   -Так вот вы какие, друзья Игорёшкины? - бабуля уж очень пристально разглядывала всех. - Вижу, хлебнули, в самый лихой год попали. Евдокия Петровна я, бабуля вот этого охламона.

   В дежурке их не задержали, сразу же провели к начальнику, бабуля пошла с ними, и как-то так получилось, что её поддержка очень помогла им. Бывшая фронтовичка постоянно кивала головой во время рассказа попаданцев, подтверждая, что так все и было.

   В кабинете сидело аж пять серьезных, явно не рядовых мужиков, которые цепко и пристально рассматривали всех пришедших.

   Евдокия Петровна сразу же пояснила:

   -Я пришла не как бабуля внука, а как фронтовичка, знающая то время не понаслышке.

   -Прежде чем начнем разговор, скажите, пожалуйста, как наш Ищенко, раненый в последние минуты пребывания там? - спросил Сергей.

   -Ищенко Сергей Николаевич после небольшой операции был в реанимации, сейчас переведен в палату, состояние средней тяжести, в сознании, очень переживает, что не с вами.

   -Ну с чего начнем?

   -С начала... Сергей с Иваном, не вдаваясь в подробности, сжато рассказали обо всем. Начальники слушали внимательно, не перебивая, в кабинете стояла тишина, только шумно вздыхала бабуля Миронова. Когда Сергей сказал:

   -Ну вот, вкратце и все! - опять была тишина, потом негромко спросил самый старший из пятерых:

   -Страшно было?

   -Даже не столько страшно, хотя это тоже было, сколько тяжело. Люди там все такие, как бы выразиться поправильнее? Задавленные, испуганные, от всего шугаются, глаза поднять боятся. А мы, зная, что будет дальше, вынуждены были тоже изображать покорных, а так хотелось...

   -И как вам немцы?

   -Немцы, они разные. Есть и твари, особенно эсэсовцы, те, похоже, родились тварями, есть и другие, вон как нашего мелкого друга Грини приятель - сигаретами угощал, предупреждал пару раз, чтобы в райцентр не приходил - облава. Но самые мерзкие и ненавистные сволочуги - это полицаи. Там давить всех надо, такая мерзость, не успели наши отступить - полезли как клопы, гады!

   -А Вы, Варвара Федоровна, как выживали?

   -По-всякому, был момент, когда с жизнью прощалась - схватил шедший за мной здоровый рыжий немец, потащил в хату. Хорошо дома оказался денщик квартировавшего там майора - выручил, а то... не выжила наверное.

   -А майор не обижал?

   -Нет, это был не эсэс, а какой-то присланный для проверки из Берлина - чин, вроде как наш теперешний аналитик, он все больше по поездкам мотался, а эти, истинные арийцы, лебезили перед ним. Нам повезло, что поблизости партизан не было, лес Брянский километрах в ста начинался, и эти, хвашисты, как говорят местные, так не лютовали, а ближе к тем местам постоянно карательные операции были. Откуда знаю? Ищенко у нас паяльщик-лудильщик был на базаре, всегда в курсе новостей. Ему полицаи свои всякие зажигалки, часы, всякие будильники, замки притаскивали в ремонт, ну и трепались, а он слушал и запоминал.