Цветик-2 . Обычные судьбы (СИ)

Дома Аверы долго вели разговоры, родители не давили на сына, зная, что их разумный мальчик сам решит, что ему больше подходит, тем более, время было в запасе. Алька и баба Рита только тревожились, как в жуткие морозы там выжить можно, если у них в минус сорок пять дети не ходили в школу и не ездили на работу в лес лесорубы, то на северах-то было ещё холоднее.

-Мам, зато опыт и практика какая, с таким опытом в гражданской авиации всегда устроиться можно будет. Посмотрим, как все получится, диплом впереди, а потом будем думать. Приятель вон в Казань на авиационный завод собрался, меня подбивает, в ВКС тоже как бы приглашают, выбор имеется.

Ванька в очередном разговоре обо всем с Авером выдал:

-Саш, ты это, не злись, но вот я давно хочу тебе сказать, что воспитание, оно и из дебила делает человека, и наоборот. Алюня твоя как порох, этот... биологический - перекати-поле, а Минька у нас - славный, серьезный мужик вырос. Чистый ты, вот что значит замечательный пример перед глазами. Я тобой просто горжусь, и рад, что у меня такой капитальный друг. Ты и на меня до сих пор, как холодная вода на горячие камни, остужаешь. Я не мыслю, как это без Аверова совета жить? Не, я мальчик большой, даже слишком, своим умом живу, но ты для меня - баальшой авторитет. -Вань, ты чего? - удивился Авер. - Я всегда такой занудный был, мы с тобой и Витьком большую часть жизни не рядом, но можно сказать, плечом к плечу идем. Сроднились, да и жены у нас подобрались нормальные, никаких трений или зависти там...

-Во, я и говорю - везунчик я, вы у меня есть с Витьком и коза-дереза, а ты не занудный, а разумно-душевный.

Попала в больницу, два дня - и уже не вышла всеми любимая третья бабуля - Антоновна. Сынок её, приехавший на следующий день, ходил как потерянный, а на кладбище долго стоял над свежим холмиком, не видя и не слыша никого. -Виноват, ой как же я перед матерью виноват! - горевал он вечером. Проняло мужика - слушая собравшихся помянуть его мамку, он все больше мрачнел, узнал-то много нового и хорошего про неё. Хватило мужества встать и признаться в этом перед людьми, жившими с его матерью бок о бок и видевшими её сердечность.

-Ты шибко-то не убивайся, ей теперь совсем хорошо, ничё не болит, а то, что осознал, так она там радуется, сердце твое очерствевшее проняло, значит, не совсем пропашшый!-подвела итог баба Рита.

Сынок пробыл в городе до девяти дней, домик мамкин продавать не стал-сказал приедет по теплу и будет всё лето в нем жить. Все свои не такие уж большие накопления она конечно же, завещала своим названным внукам - Аверченкам.

Алька, державшаяся на людях, поздно вечером, когда детки уже спали - Мишук уезжал утром, а Настюшка в ночь - расплакалась:

-Саш, все понимаю, они стареют, но как же тяжело их отпускать! Она же меня глупую, беременную, с первых дней и приняла, и полюбила. Минька у неё на руках вырос, мне папашку родного не жалко, а Антоновна... она же двадцать два года, без пары месяцев, была с нами. Они так быстро постарели, мамки наши уже в годах, тяжело как.

- Алюнь, никто этого не может избежать, что дед, что Антоновна. Думаю, наши детки продлили их невеселую жизнь, вспомни только, что Настька у неё вытворяла, а Антоновна лишь посмеивалась. Наши дети их любили искренне, не за что-то, они это тоже видели и ощущали. Не плачь, жена моя непредсказуемая, они этот слезопад не одобрили бы...

-Чаго этта ты, Альк, рявешь, як бялуга, чаго зазря ноешь, у мяне жеж усе хорошо! - пробурчал Авер с дедовскими интонациями.

Алька улыбнулась сквозь слезы:

-У тябе не выходить, от сынок мой, Ванька, этта да, могёть як я гаворить! Саш, может, летом у Чаховку дойдЕм?

-Дойдем, дойдем, сродственникам усем Хвилиппа покажем, кажуть у Цвятковскую родню пошел!

В дверь спальни стукнул Мишук:

-Можно? Мам, не плачь, самому тошно, а чаго этта вы як дед гаворите?

-Иди сюда, мальчик наш сурьёзный!!

Мишук сел посредине, мамка тут же прижалась к нему, а батя обнял за плечи.

-Ребёнок, а плечики-то у тебя, ширше, чем у мяне у этом возрасту.

И долго сидели Аверы, обнявшись, вспоминая дедовы словечки, Минькины проделки...

Кошки у Антоновны, едва завидев его - разбегались. Нет, он их не мучил, а схватив в охапку, не желал отпускать, несмотря на громкое мяуканье и царапины.

-Ну любил я их так сильно, знал же, что убегут и не появятся, вот и держал изо всех сил, - смеялся сын. - Родители мои, я что хочу сказать-то? Я вас люблю, вы у меня такие... - он помолчал, подбирая подходящее слово...

-Клёвые, Минь? - хитренько посмотрела на него из-под обнимающей её руки Алька.

-Да, мам, самое мое любимое слово, точно - клёвые. Пошел я спать!

Ребенок ушел, а Аверы сидели, обнявшись.

-Какого мы с тобой, Альбина Михайловна, сына вырастили, самому завидно, я в его возрасте намного дурее был.

-Ну так, папин пример перед глазами, он-то тебя за два дня распознал, а потом уже автоматически подражать начал, ты хитрушка. Я же помню, как после твоего появлени, отошла на второй план у сыночка. Хотя, знаешь, как боялась, что ты как-то изменишься...

-Ага, типа показуха с моей стороны?

-Ну где-то была такая мысль, - не стала кривить душой Алька. - Глупыш, у меня всю жизнь картинка перед глазами стоит: наш храбрый мужичок в окружении галдящих, более старших, замызганных каких-то детей: кулачки сжаты, губы дрожат, слезинка на щеке, а не отступает, как такого не полюбить? У сына нашего талант - людей к себе располагать, не внешним обликом, нет, он изнутри очень надежный, что ли?

- Есть в кого!

К восьмому марта приехала на нэделю Манана. -'Какой жюткий халадрыга, как ви виживаете? Бедние люди, фрукт не растет, э? Валинки, шуб... нэ, у нас лючче!!