Любовь в наследство, или Пароходная готика. Книга 1

— Мне бы очень хотелось посмотреть спальню, расположенную в задней части дома, справа.

— Как вам будет угодно, — повторила Кэри. — Эта спальня всегда служит гостевой. Вторая задняя комната — спальня моего брата Бушрода. Но он никогда не приезжает сюда надолго, особенно после женитьбы. Он не приехал даже на мою свадьбу. Так что фактически его комната — тоже гостевая. А вот и моя спальня, папа с мамой до сих пор так считают. Я уверена, что они продолжают называть ее моей и теперь, когда я покинула дом, — «комната Кэри». Они никогда не пускают туда гостей… Вот мы и пришли. Вы хотели осмотреть именно эту комнату?

И вновь Кэри распахнула перед маркизой дверь. В спальне был полумрак и только белели цветы, украшающие комнату, однако все свидетельствовало о том, что здесь бывают крайне редко. Маркиза издала легкий крик.

— Но здесь все совершенно изменилось! Тут нет моей красивой мебели! Где же она?

Кэри покачала головой.

— Н-ну, я не знаю. Я помню всегда только эти монастырские кровати. Уверена, не ошибусь, если скажу, что очень многие отзываются о них с неудовольствием. Разве я не говорила вам, что в Луизиане принято иметь огромные кровати? А на таких узких спят только монахини… Когда монастырь был разрушен, те, кто покупал такие кровати, приобретали их только как некий курьез… Ну, разумеется, узкими были «девичьи кровати»… у меня у самой была такая когда-то. И очень миленькая. Я даже сохранила ее и рада этому. Поскольку знаю, что она еще понадобится. Но уже много лет кануло с тех пор, как я сама спала в такой кроватке…

— Да, но куда же исчезла моя старинная мебель? Неужели она вот так просто исчезла?

— Мне очень жаль, но я действительно не знаю, — вновь покачала головой Кэри.

— Тогда я выясню у вашего отца, куда делась моя прекрасная мебель, и попрошу вернуть ее, раз он ее недооценил.

Сейчас в ней внезапно прорвалось накопившееся разочарование последних недель. Стоя на пороге комнаты, в которой ей довелось пережить минуты сказочных наслаждений и которая сейчас выглядела аскетично-строгой и брошенной, маркиза была вне себя от ярости и не могла контролировать свои слова. Кэри ответила спокойно:

— Вы уверены, что действительно хотите этого? Я имею в виду, ведь папа купил у вас все полностью, разве не так… то есть он купил у вас плантацию со всем, что на ней находилось, равно как и дом со всей обстановкой. Или нет? И если какие-то вещи ему не понравились или не понадобились, то разве у него не было права их убрать? Не так ли?

— Вы хотите сказать, что он имел право пустить на дрова мебель, стоявшую у меня в спальне, а на ее место поставить койки для монашек?! Да, да… Да это личное оскорбление! И я обязательно скажу ему об этом, не старайтесь меня отговорить! Я все равно скажу ему, что это личное оскорбление…

— Я и не собираюсь вас отговаривать. Просто я думаю, зачем вам все это…

— Вы спрашиваете, зачем… Позвольте вас заверить, моя прекрасная юная леди, что это еще не все. Вы так хвастались, что на всем здесь лежит отпечаток вашей матери, и вы говорили, насколько ваш отец в округе уважаемый человек. Что ж, должна вам сказать, что отпечатка вашей матери в свое время оказалось недостаточно, чтобы уберечь жениха от измены, и ваш отец не был бы столь уважаем, как вы выражаетесь, если бы я рассказала все, что мне о нем известно! Признаю, что взаимное проявление супружеского обожания весьма трогательно. Однако я в одну секунду могу разрушить эту иллюзию! И обещаю вам, что ваша-то матушка ни за что не простит и не забудет этого! А что касается вашего отца, то он был бы только рад избежать такого позора, уверяю вас!

Она замолчала и, переводя дыхание, пристально смотрела на Кэри расширившимися глазами.

— Не уверена, что я вполне понимаю то, что вы пытаетесь мне внушить, — спокойно отозвалась молодая женщина. — И мне трудно поверить, будто вы хотите обнародовать, что в этой комнате произошло нечто постыдное, когда вы жили здесь… и что в этом замешан мой отец. Вряд ли вы станете об этом рассказывать прилюдно, поскольку если таковое имело место, то, безусловно, в этом также замешаны и вы. А я сомневаюсь, что женщина, выдающая себя за светскую даму, станет разрушать подобную иллюзию заявлением о том, что на самом-то деле она светской дамой не является. Как я уже говорила вам, отец никогда не касался далекого прошлого, и, что бы там ни было, мне известно одно: мой отец не относится к тому сорту мужчин, которых легко соблазнить. Я не сомневаюсь, что когда-то в молодости в его жизнь вторгались женщины, причем самые разные… Однако подобные истории случались в молодости любого мужчины, не так ли? Но в таких случаях мужчина прекрасно разбирается, какого сорта женщина встретилась на его пути. Я хочу сказать, как правило, разбирается. Может быть, отец и ошибся, приняв вас за светскую даму… сперва. Однако он никогда, повторяю, никогда не ошибался в отношении мамы.

— Если вы думаете, что я собираюсь выслушивать ваши оскорбления…

— Я не пытаюсь оскорбить вас. И уже сказала вам, что не собираюсь вас от чего-либо отговаривать. Поступайте, как хотите. Но полагаю, что это любезность с моей стороны — попытаться втолковать вам, что солнце всходит и заходит только над головою мамы. И больше ничьей! Отец всегда так считал, и всегда так будет. Я не хочу сказать, будто это означает, что он никогда не совершал поступков, которых впоследствии приходилось стыдиться… особенно если это было вызвано какой-нибудь провокацией. Он ведь такой же человек, как и все. Но он не стал бы стараться трусливо избежать позора. Если вы действительно хотите выйти в сад и во всеуслышание, громко заявить о том, что он пустил вашу спальную мебель на дрова, то почему бы вам так и не поступить? Давайте же, кричите, если вам угодно!

И, словно вправду вдохновляя маркизу на такой безумный поступок, Кэри закрыла дверь спальни и медленно направилась к лестнице, даже не прихватив своего огромного зонтика от солнца, на который опиралась. При этом она продолжала спокойно и легко говорить:

— Хотя есть одна вещь, насчет которой вы правы. Это о прощении и забвении. Конечно, мама не простила бы папу за что-то случившееся более четверти века тому назад. Ведь и вы не прощаете людей, которых любите. Вы просто любите их. И не стараетесь заставить себя забыть что-то, не имеющее значения. Кроме того, если вы считаете, что подобное заявление захватит маму врасплох или потрясет ее, то, видимо, я должна предупредить вас: вы глубоко заблуждаетесь. Естественно, она никогда не рассказывала мне о подобных вещах, но, если я не ошибаюсь, ей известно все о том, что произошло много-много лет тому назад. Я же не знала об этом до тех пор, пока не так давно случайно не подслушала разговор Беллы с ее дочерью Тайтиной — она теперь моя служанка. Они думали, что я сплю, и к тому же не заметили, что дверь в мою спальню открыта. Оказывается, в этом доме случалось много ситуаций, подобных той, о которой мы с вами говорим. Негры ведь обладают шестым чувством насчет любовных историй, особенно — тайных… А о чем не знают наверняка, о том догадываются, причем на удивление точно, особенно когда их предположения сочетаются с подслушиванием. И тогда они начинают болтать между собой по поводу своих предположений или подслушивать да подсматривать, при этом никто не замечает, что они подслушивают и подсматривают. Рано или поздно кто-нибудь подслушает и их… Ну, что, не угодно ли вам спуститься вниз? В конце концов, тут больше ничего нет из того, что вам хотелось бы увидеть.

Маркиза схватилась за балясину перил.

— Итак, ваша матушка — святая и неприкосновенная особа, — презрительно проговорила она. — Что же касается вас? Возможно, в вашем случае мужчина столкнулся бы с некоторыми трудностями, определяя, к какому сорту женщин относитесь вы, не так ли?

— Почему бы и нет, — не колеблясь, ответила Кэри. — Да, в моем случае такое вполне вероятно. Только с одной поправкой. В моем случае, даже если поначалу я могу дать повод составить неверное представление о себе, то впоследствии я останусь дамой. Вот с чем столкнется мужчина в моем случае. Видите ли, это будет так, поскольку я придерживаюсь своего решения — продолжать жить. Какое-то время я думала, что мне не стоит жить, но, к счастью, поняла свою ошибку прежде, чем стало бы слишком поздно. А кто мне помог, когда рядом не было никого, к кому я могла бы обратиться? Отец! Он настоял на этом. Так что… — оборвала Кэри, ступая на нижнюю ступеньку лестницы. — А поведаю-ка я вам кое-какие соображения отца по поводу проституток.