Вторая любовь

— Миссис Кентвелл! — любезно поздоровался он.

— Совершенно верно. — Дороти-Энн взглянула на него.

— Меня зовут Майк Меллоу. — Он улыбнулся. — Я один из помощников мистера Придди.

Они обменялись рукопожатием, одинаково твердым и холодным. Не по-дружески, но вежливо.

Дороти-Энн знала этот тип людей. Предприимчивый парень, нетерпеливо ищет место под солнцем. В мире бизнеса полно таких Майков Меллоу.

— Мистер Придди не хотел бы заставлять вас ждать, — сказал молодой человек. — Пройдемте сюда, пожалуйста.

Он повел ее по коридору, отделанному панелями из красного дерева. По обеим стенам расположились мрачные портреты в золоченых рамах. По своим предыдущим посещениям Дороти-Энн знала, что это портреты отцов-основателей различных банковских учреждений, слившихся за последние двести лет в этот огромный конгломерат. Все до одного мужчины на портретах были одеты в темное, от них исходило явное неодобрение, тонкие губы были крепко сжаты.

Как все это не похоже на приветливую, дружелюбную атмосферу ее собственного головного офиса.

Дороти-Энн прошла за Майком Меллоу через еще одну приемную, где множество мужчин дожидалось встречи с Джулианом Придди, потом они миновали офис, где за двумя компьютерными терминалами трудились две секретарши, а третья говорила по телефону, и подошли прямо к двери, за которой расположился Большой Человек.

Меллоу постучал, не дожидаясь ответа, открыл дверь и отошел в сторону, пропуская вперед миссис Кентвелл.

Джулиан Тайлер Придди всегда напоминал ей украшение на капоте классического автомобиля — высокий, худой, с видом патриция, тускло-желтый и красиво упакованный, с худощавым, обтекаемым лицом и зачесанными назад серебряными волосами. Его костюм в полоску был с Севиль-Роу, а консервативный шелковый галстук завязан отличным виндзорским узлом. У него были холодные глаза и раздражающая манера часто мигать.

— Миссис Кентвелл.

Голос звучал громко с бостонским акцентом. Он вырос на Бекон-хилле. Мистер Придди поднялся с вращающегося красного кожаного кресла с высокой спинкой и вышел навстречу, чтобы пожать посетительнице руку.

— Во-первых, примите самые искренние соболезнования и от меня лично, и от всего банка. — Он быстро моргнул. — Ваш муж был прекрасным человеком.

Дороти-Энн кивнула.

— Да, он… — женщина чуть было не перепутала время, но вовремя спохватилась, — это так.

Майк Меллоу суетился где-то на периферии ее внимания. Она обратила внимание на незнакомца, вставшего с тяжелого клубного кресла. Дороти-Энн взглянула на него, потом, вопросительно подняв брови, посмотрела на Джулиана Придди.

Если этот господин и чувствовал себя не в своей тарелке, он этого не показал.

— Миссис Кентвелл, разрешите представить вам сэра Йена Коннери, — произнес он, мягко перейдя на церемонию представления. — Сэр Йен — миссис Кентвелл.

Сэр Йен пожал руку молодой женщине.

— Миссис Кентвелл.

— Сэр Йен.

Дороти-Энн осторожно оглядела его. Ее не предупредили, что на встрече будет присутствовать третье лицо, и то что ее застали врасплох, заставило ее испытать подозрения. Опыт научил ее не доверять сюрпризам. В девяти случаях их десяти они не сулили ничего хорошего.

Поэтому она оглядела сэра Йена дольше и пристальнее, чем это входило в ее привычки.

Сэр Йен Коннери был круглолиц. Слишком упитан, чтобы Дороти-Энн могла хотя бы приблизительно угадать его возраст. Лицо розовое, кожа гладкая как у младенца, большие очки в черной оправе. Волосы седые, начинают редеть. Брови — колючая проволока, черные с сединой. Двубортный черный пиджак из шерсти в тонкую серую полоску, полосатый галстук. Желтый шелковый платок с таким же узором, как и на галстуке, высовывается из нагрудного кармана. Руки маленькие, пухлые, такие же розовые и гладкие, как и физиономия.

— Мистер Придди информировал меня о ваших недавних потерях, — сказал он Дороти-Энн. Голос оказался густым и приятным. — Весьма прискорбно. — Он сурово покачал головой и пробормотал: — Злая воля богов. Плохо. Траур — неподходящее время для ведения дел. Я бы предпочел, чтобы такая необходимость не возникла.

В глазах Дороти-Энн появилось выражение холодной подозрительности.

— И что же это за дела? — резко поинтересовалась она.

— Почему бы нам не присесть? — вмешался мистер Придди, потирая руки. — Майк! — это относилось к суетящемуся вдалеке Меллоу.

— Да, сэр?

— Почему бы вам не помочь миссис Кентвелл снять пальто и не принести нам две чашки кофе и чашку чая?

Кавказец, получивший образование в Йеле, «принеси-подай», рванулся вперед. Он взял пальто Дороти-Энн и унесся прочь.

Придди с видом хлопотливой наседки подвел Дороти-Энн и сэра Йена к клубным креслам, обитым красной кожей, стоящим вокруг серебристого столика в стиле Чиппендейл с резными украшениями. Кожаная обивка вздохнула под их тяжестью. Сэр Йен сменил печаль на нейтральную улыбку и заметил напряженность в посадке Дороти-Энн. Она сидела чуть-чуть слишком прямо, ее глаза смотрели настороженно и ярко блестели, словно у кошки, неожиданно попавшей в луч света.

Откашлявшись, Придди начал:

— Сэр Йен из Гонконга. Он исполнительный директор «Пан Пэсифик Бэнка».

Дороти-Энн молчала.

— Сомневаюсь, что вам это что-то говорит, — добавил сэр Йен, улыбаясь собеседнице и как бы извиняя ее незнание. — Маленький банк, до недавнего времени сугубо частный. Все еще небольшой, на самом деле. Это даже не карман по сравнению вот с этим, — он обвел взглядом просторный угловой офис, имея в виду „АмериБэнк”. — И пока еще не точка на экране финансового радара.

— Сэр Йен скромничает, — Придди обратился к Дороти-Энн. — Нам всем известно, что Азия и тихоокеанское побережье развиваются очень бурно. Сегодня именно там разворачиваются события. Куда ни кинешь взгляд, повсюду двойной рост.

— Да, но мы не скажем миссис Кентвелл ничего такого, чего бы она уже не знала. — Сэр Йен любезно ей улыбнулся. — Компания «Хейл» играла важную роль на Дальнем Востоке в течение какого времени? Почти двадцати лет, так?

Дороти-Энн кивнула, но не заговорила. Она всегда угадывала предварительный сговор, если таковой имелся.

«Меня уже приговорили», — сообразила молодая женщина.

Единственное, чего она не могла понять, так это почему.

«Мне следует быть осторожной, — напомнила Дороти-Энн самой себе. — Против меня двое опытных бойцов. Один постарается меня отвлечь, тогда второй нанесет удар».

Если бы только, во имя всего святого, она знала, что происходит!

«Я клиент „АмериБэнка”! — хотелось ей напомнить Придди. — Предполагается, что вы должны быть на моей стороне!»

Джулиан Придди продолжал:

— Если «Пан Пэсифик» будет расти хотя бы с половиной той скорости, что и остальной регион, то скоро он станет силой, с которой придется считаться.

Сэр Йен хихикнул.

— Не слушайте его, миссис Кентвелл. Мистер Придди обвиняет меня в скромности. Что ж, теперь я могу упрекнуть его в излишней доброте.

Они замолчали, так как вернулся Майк с оловянным подносом и поставил его на столик. Кофе и чай были уже налиты в белые с золотым ободком чашки веджвудского фарфора. Такие же молочник, сахарница и блюдечко с пакетиками «Иквол» стояли рядом.

— Спасибо, Майк. Это пока все, — Придди отпустил клерка, даже не взглянув на него, и передал чашки гостям. — Сахар? — спросил он Дороти-Энн. — Сливки?

Молодая женщина покачала головой.

— Нет, спасибо. Черный кофе меня вполне устроит. — Она вежливо отпила глоток, потом поставила чашку и блюдце на столик.

Кофе, а не ленч. Судя по всему, ленча я уже не заслуживаю.

— Какая неудача, это происшествие в Сингапуре, — небрежно заметил сэр Йен, потягивая чай. Он взглянул на Дороти-Энн поверх чашки. — Это не может не сказаться отрицательно на бизнесе. Я слышал, что на вас посыпалась куча отказов.

Дороти-Энн почувствовала, как по всему телу пробежала ледяная дрожь.