Dream in the fragments of the heart (СИ)

— Уютненько, — бросает Пит, оглядывая мою комнату. Вещи и обувь валяются в углу, одеяло разбросано по кровати, простынь тоже не в самом лучшем состоянии: я сильно вертелась во сне. Хотя, какое его дело до моей комнаты?

— Исчезни, — цежу я сквозь зубы, но, вопреки своим мыслям, принимаюсь за уборку. Пит не спешит уходить. Сначала он встал, и я уж было подумала, что он покидает квартиру, но нет. Он просто отошел от кровати, чтобы не мешать мне ее застилать.

— Ладно, прости, — говорит он тихо через некоторое время. Я лишь презрительно смотрю на него. Закончив с кроватью, принимаюсь за вещи, одиноко лежащие в углу комнаты. — Китнисс, давай забудем вчерашний вечер? — жалостливо просит он.

И в этот момент я взрываюсь. Бросаю свои дела. В буквальном смысле: вещи снова на полу. Подлетаю вплотную к Мелларку. Почему мне так хочется хорошенько треснуть этому придурку в глаз и одновременно поцеловать?

— Забудем? Который раз ты об этом просишь, Пит? Забудем этот год, этот день! Что дальше? Я больше не хочу такой дружбы! Я устала притворяться, что между нами все так же, как год назад, — кричу я. Пит стоит и просто смотрит на меня, не в силах произнести ни слова.

Я отворачиваюсь и смотрю в окно, скрывая набежавшие слезы. Пытаюсь отвлечься на снежинки, мирно летящие с неба. Им все равно на ссоры, суету, которая царит на Земле, чувства и мысли людей. Несмотря ни на что, они все равно пролетают свой путь и, в конечном итоге, все равно достигают цели — асфальта.

— Китнисс, — наконец произносит Пит, положив руку на мое плечо. Не сказать, что мне было совсем неприятно, но я все-таки скинула его ладонь и повернулась к нему лицом. — Давай попробуем, — начал он, и я знала, чем все это закончиться. Точнее, не знала, что будет, если я соглашусь, но испытывать не особо хотелось, так что пришлось перебить.

— Нет, Пит. Не попробуем. Прости, мне тяжело это говорить, но нам лучше перестать общаться, — произношу я слова, которые даются мне с таким трудом.

Но и по-другому я поступить не могу. От одной только мысли, что больше мы не будет гулять, смотреть кино, разговаривать обо всем на свете, что-то внутри меня обрывается каждый раз. Пару раз я позволила себе помечтать о наших с ним отношениях. Было бы здорово. Но грезы грезами, а я стараюсь жить реальностью.

— Нет, — произносит он. А я уже не могу сдержать слез.

— Да, — отвечаю в тон ему и тщетно пытаюсь остановить бегущие по щекам слезы. В конце концов, просто закрываю глаза, ожидая, что Пит уйдет. Проходит несколько минут, балконная дверь громко хлопает, а я сажусь на свой любимый ковер, сворачиваюсь калачиком и плачу.

Почему я не родилась лет на десять раньше? Когда не было компьютеров, когда вместо бесчувственных букв, были пронизанные искренностью слова? Когда существовала любовь. Не показная. Настоящая, которая с первого взгляда, до последнего вздоха? Когда умереть готов, чтобы кто-то был счастлив, только потому, что любишь до безумия.

Неужели сейчас всем наплевать на то, что у человека внутри. Неужели окружающих и вправду интересует богатство и внешность? Какая разница сколько у человека миллионов, если любишь? Какая разница, какого цвета глаза, насколько правильные черты лица, если роднее никого и быть не может в целом свете?

Почему нет романтиков? Чтобы не деньгами сорили во все стороны, а писали под окнами простое «Люблю», которое, уверена, согреет душу кому угодно. В какой момент предлагать отношения стали в переписке? Когда перестали говорить истинные чувства в лицо? Почему я не родилась раньше?

Одиночество больше не кажется таким привлекательным. Еще чуть-чуть и я сойду сума. Надо сходить к Джоанне. Смотрю на время. Одиннадцать. Два часа назад ее родители укатили в командировку. Теперь она одна, а это значит, я смогу выплакаться подруге, ведь, если делать это в одиночку, то крыша поедет скоро.

Хорошенько умыв лицо, делаю высокий хвост. Остатки вчерашних кудряшек спадают мне на плечи, а из зеркала на меня смотрит, вполне, симпатичная девочка. Осталось выбрать одежду. Достаю из шкафа любимые джинсы и не менее любимый свитер. Верхняя одежда и, не забыв телефон, иду к подруге.

========== Глава 7. …никто не увидит, что свыше дано… ==========

Комментарий к Глава 7. …никто не увидит, что свыше дано…

Стих мой, если что)

Глава че-то какая-то фу

Жду ваших отзывов)

Спасибо за внимание)

Ваш Ангел)

— Зря, — перебила меня Джоанна на том месте моего рассказа, где я отворачиваюсь от Мелларка. Можно подумать, я и без нее этого не знала. Конечно, зря. Сейчас мне становиться наплевать на то, что было бы потом. Во всяком случае, хуже, чем я чувствую себя сейчас, вряд ли было бы.

Я сомневаюсь в том, что теперь мы с Питом будем разговаривать. А вот, если бы мы поцеловались, то было бы все отлично. По крайней мере, если он не заодно с Гейлом. Тогда бы счастье длилось не долго, но оно было бы. А теперь я даже не знаю, какую роль играет Пит в моей жизни.

Точнее, я знала это до того, как он связался с Хоторном. Он играл почти самую главную роль в моей жизни. Положительную. А теперь… Я не могу разобраться. То он хамит мне, смеется надо мной вместе с этими придурками, то хочет поцеловать.

— Эвердин! Ты меня слышишь, нет? — спросила Джоанна, пощелкав пальцами прямо у меня перед лицом. Я непроизвольно вздрогнула. Я настолько погрузилась в свои мысли, что забыла, где и с кем я.

— Да-да, — потерянно отзываюсь я. Слышу, как в коридоре у подруги звенит мой телефон, но я просто сижу на ковре, возле кровати.

— Что да-да? — смеясь, интересуется Джоанна.

А мне хочется стать просто невидимой. Чтобы никто меня не трогал, никто со мной не разговаривал. Чтобы не надо было принимать решения, которые причинят боль кому-то или самой себе. И главное — лишиться каких-либо чувств. Не плакать ночами и днями. Не думать о том, что ты совершил ошибку. Просто не существовать.

— Держи. Тебе мама звонила, — в руках у меня оказывается мобильный телефон, и я, наконец, возвращаюсь в нашу вселенную. На дисплее светится значок, оповещающий о том, что мне звонила мама. Перезваниваю ей. После нескольких гудков она поднимает трубку.

— Привет, мам, — бодро говорю в трубку. Точнее сказать, пытаюсь делать это бодро. Что бы ни случилось, не хочу, чтобы мама переживала из-за меня.

— Китнисс, а ты где? — интересуется мама. Ой. Совсем забыла ее предупредить о том, что я ушла к Джоанне. Я глянула на время. Не думала, что она вернется так скоро.

— Я у Джоанны, мам. Забыла сказать, — быстро произношу я, поняв, что пауза немного затянулась.

— Китнисс, мы тут с родителями Пита подумали и решили, что было бы неплохо съездить на горнолыжный курорт на все каникулы. Тем более мы нашли очень выгодное предложение. Ты как, с нами? — тараторит мама, а я пытаюсь осмыслить все сказанное.

Я уверенна на сто процентов, что Пит тоже поедет, а при родителях изображать вселенскую ссору не хочется. Придется объяснять слишком многое. Так мы только расстроим наших родителей. Но, если я останусь дома, то смогу насладиться свободой.

Мама часто уезжает в командировки на несколько недель. Тогда, я сразу же зову Джоанну к себе. И, каким-то чудом, наша квартира не затоплена, не сгоревшая дотла и стены не обрушенные, так что мама не против моей подруги. Иногда, я бываю у Джоанны с ночевками, когда уезжают ее родители.

Так что, ехать на этот их горнолыжный курорт я не собираюсь и, с уверенностью, отвечаю отказом.

— Китнисс, останешься сегодня у меня? — шепчет мне Джоанна в свободное ухо, мама тем временем дает указания: что и когда полить, как не умереть с голоду, сколько раз убирать, чтобы не обрасти паутиной и так далее и тому подобное.

— Мама, я все знаю. Можно остаться сегодня тут? — спрашиваю я, а сама прикидываю, что лучше: заказать пиццу или сделать маленькие кексики самим.

— Конечно, родная. Люблю тебя, — с нежностью произносит мама. Я утвердительно киваю Джоанне, на что та начинает прыгать от радости. В другой раз я бы посмеялась, но настроение было ни к черту.