Жюстина

С этими словами развратник, спустив с друга панталоны, принялся ощупывать, похлопывать, покусывать ему ягодицы, чем занимался добрых четверть часа. Ромбо возвратил Родену те же самые ласки, и сластолюбцы расположились в таком положении, которое позволяло им ласкать друг другу член и облизывать задний проход. Роден этим не удовлетворился; он склонил своего друга на диван и вогнал ему в задницу свое древко по самые яички, не прекращая возбуждать его руками.

- Если бы ты мог так же как и я, удержаться от извержения, - сказал он, - кстати, нам надо поберечь силы, так вот если бы ты был такой же стойкий, я бы вызвал кого-нибудь, чтобы привести тебя в соответствующее состояние, а через час, после потрясающих утех, мы могли бы заняться нашей жертвой.

- За себя я отвечаю, - сказал Ромбо. - Я, как никто, могу контролировать свой оргазм.

- Прекрасно! Кого ты предпочитаешь?

- Мальчиков...

В этот момент Роден извлек свой член из седалища друга и позвонил гувернантке, которая тотчас появилась на пороге получить распоряжения.

Жюстина решила, что пора ей уходить; она подслушивала эту беседу только затем, чтобы выяснить судьбу Розали, и теперь было более, чем ясно, что спасать ее надо как можно скорее; наша героиня помчалась к подруге с намерением погибнуть или помочь ей вырваться из заточения.

- Нельзя терять ни минуты! - проговорила она через дверь. - Негодяи!.. Ты оказалась права... это должно случиться нынче вечером... они придут за тобой.

Бормоча эти слова и задыхаясь от напряжения, жалостливая до самопожертвования Жюстина прилагала отчаянные усилия, чтобы вышибить дверь. После одного из толчков с притолоки что-то упало: это был ключ; она схватила его, поспешно открыла дверь, обняла подругу и торопливо вытолкнула ее наружу. Но Розали на несколько мгновений задержалась, желая показать Жюстине ужасный каземат, в котором она находилась, и труп, служивший настенным ковром. И вот эта злополучная задержка погубила все предприятие. Было потеряно драгоценное время. Розали, спохватившись, бросилась бежать. О небо! Недаром говориться, что добродетель должна уступить, что самое справедливое и самое искреннее сочувствие сурово карается. Внезапно появились Роден и Ромбо, предупрежденные гувернанткой, оба в растрепанном виде, который красноречиво свидетельствовал о роде их недавних занятий. Роден схватил дочь за руку в тот момент, когда она выскочила за порог, но не успела пробежать тех нескольких шагов, которые должны были сделать ее свободной.

- Ты куда? - крикнул взбешенный отец, крепко держа Розали, в то время как Ромбо завладевал Жюстиной. - Ага! - продолжал он. - Значит эта шлюха помогала тебе сбежать... Мерзавка, вот каковы принципы твой добродетели! Подумать только: ты захотела украсть у отца его дочь! Вот благодарность за милость, которую я оказал тебе тем, что не зарезал на месте, когда благодаря твоим стараниям моя девочка оказалась у ног священника!

- Я сделала то, что должна была сделать, - твердо заявила Жюстина. Когда отец дошел до того, что хочет убить свою дочь, ничего другого не остается, чтобы не допустить такого неслыханного злодейства.

- Ну хорошо, - сказал Роден, - налицо шпионаж и попытка соблазнения: самые опасные пороки для служанки. Пойдемте все наверх, необходимо судить преступницу.

Розали и Жюстина, подталкиваемые палачами, вошли в дом. Их встретила Селестина, почти голая, и набросилась на несчастных с ругательствами. Марта тщательно заперла все двери и присоединилась к участникам предстоящего события, которое обещало быть самым ужасным, самым жестоким и отвратительным.

Попытаемся описать его, правда, нашему перу недостает той живости, какая здесь требуется, поэтому мы постараемся компенсировать ее максимальной правдивостью и точностью.

- Надо начать с выпивки, - скомандовал Роден, - я люблю приступать к таким делам в приподнятом состоянии. Стол оставался накрытым, поэтому требовалось лишь выбить пробки, и в течение четверти часа было опустошено шесть бутылок лучшего шампанского.

- Принеси-ка нам еще шесть штук, - сказал Роден сестре, - мы их выпьем за работой. Итак. мадемуазель Жюстина, - продолжал злодей, подходя к нашей милой девушке, которая беззвучно плакала и прекрасно понимала, какой конец ей уготован, - вот, значит, как вы воруете девочек у их отцов, вы, которая великолепно изображает из себя весталку! Ты не поверишь, Ромбо, но я сделал все, чтобы добиться ее благосклонности, хотя так и не смог. Но теперь она наша, черт побери, наша! Пусть теперь попробует улизнуть. А вы, маленькая блудница, - сказал он, наотмашь ударив дочь в лицо, - вы дали соблазнить себя этой твари?.. Я думаю, их надо вскрыть обеих, Ромбо: на моей дочери мы проведем опыты с девственной плевой, а Жюстина поможет нам изучить сердечные сокращения.

- Я готов сделать с этой курочкой все, что хотите, - отозвался Ромбо, наполовину пьяный, и начал грубо тискать Жюстину за грудь. - Эта шлюха давно возбуждает меня.

С тех пор, как я тебя узнал, я два или три раза мастурбировал, думая о тебе.

Ромбо ловко сорвал покровы, которые мешали его вожделению. Обе несчастные девочки за несколько мгновений оказались в состоянии самой полной наготы, но поскольку Розали была всем давно знакома, их взгляды устремились на прекрасное тело нашей искательницы приключений. Селестина приблизилась, заключила ее в объятия и воскликнула:

- О, дьявольщина, какая прелестная девица!

- Тогда посношайте друг друга, - сказал Роден. - Вначале полюбуемся вашими утехами, тем более что мне очень хочется заставить кончить эту девку против ее воли.

Мадемуазель Роден утащила плачущую Жюстину на диван и принялась возбуждать ее всевозможными способами, а Роден, опустившись на колени, осквернял обольстительные ягодицы нашей прилестницы похотливыми поцелуями. Ромбо устроился рядом и приказал Жюстине обсасывать ему член, Марта пристроилась к хозяину сзади и лобзала его седалище, а тот безжалостным образом терзал рукой тело своей дочери.

Еще немного, и Селестина возликовала: блудница вложила в это предприятие столько ловкости и энергии, что удовольствие превозмогло боль, и наша дева испытала оргазм...