Жюстина

Вот что претерпела я от людей, вот чему научила меня их жестокость. Так удивительно ли, что душа моя, изъязвленная несчастьем, возмущенная бесчинствами, истерзанная несправедливостями, мечтает лишь о том, чтобы проститься с многострадальным телом!

Не успела Жюстина завершить эти тягостные размышления, как вошел тюремщик с заговорщическим видом.

- Выслушайте меня внимательно, - начал он вполголоса, - вы внушаете мне доверие и сочувствие, и если вы сделаете то, о чем я вас попрошу, я спасу вас от смерти.

- О сударь, объясните скорее...

- Видите того толстяка, погруженного в свои страдания? Он, как и вы, ожидает казни, у него есть бумажник с большими деньгами... Видите, торчит уголок из его кармана?

- И что дальше, сударь?

- Что дальше! Я знаю, что в данный момент он озабочен только тем, как передать эти деньги своей семье: украдите у него бумажник, принесите его мне, и вы свободны. Но держите язык за зубами: независимо от того, согласитесь вы или откажетесь, вы никому не скажете, что я вам предлагал... Итак, решайтесь...

- О Боже! - вздохнула Жюстина, вновь оказавшаяся между пороком и добродетелью. - Неужели путь к счастью открывается передо мной только тогда, когда я соглашаюсь на гадости?.. Да, сударь, да, я согласна; вы предлагаете мне злодейство, и я совершу его... Да, я это сделаю, чтобы избавить от другого злодеяния, еще более чудовищного, людей, которые обрекли меня на смерть.

Тюремщик удалился, время шло, где-то уже раздались первые мрачные удары колокола, который извещает обреченных о том, что им остается жить несколько мгновений {Этот обычай существует почти во всех южных провинциях. (Прим. автора.)}. Наша героиня незаметно подошла к своему собрату по несчастью, вытащила у него кошелек, отдала его стражу, который тотчас отворил ей двери и дал на дорогу один луидор.

- Бежим! Бежим! - повторяла бедняжка. - Скорее вон из этой страны, где вожделенное счастье с таким усердием и постоянством отворачивается от меня.

Наступила ночь; темнота благоволила к ней, и скоро Жюстина уже шла по дороге на Париж, куда влекла ее неожиданная надежда разыскать свою сестру, разжалобить ее своими злоключениями и найти в ней хоть какое-то участие в своем жутком нищенском положении.

Такие мысли питали нашу Жюстину до самых окрестностей Эссона.

Было около четырех часов вечера; она шагала по обочине дороги, когда заметила очень элегантную даму, которая безмятежно прогуливалась в эту чудную погоду в сопровождении четверых мужчин.

- Меня поразило лицо этого создания, аббат, - обратилась дама к одному из спутников. - Можно вас на одну минуту, мадемуазель? Будьте добры сказать ваше имя... Кто вы?

- Увы, мадам, перед вами самая несчастная из женщин!

- Но скажите же ваше имя.

- Жюстина.

- Жюстина! Уж не дочь ли вы банкира Н?

- Да, мадам...

- Друзья мои, это моя сестра... да, моя сестра скрывается под этими жалкими лохмотьями. Впрочем, такой и должна была быть ее участь - я сама предсказала ее. Она была кроткой и послушной, так разве могло у нее получиться иначе? Пойдем, дитя мое, пойдем ко мне в замок, я сгораю от любопытства узнать, какой случай снова свел нас вместе.

Когда они пришли, Жюстина ослепленная роскошью, которую увидела, горько воскликнула:

- Я с трудом добываю себе пропитание, а вас, сестрица, окружает такое богатство!

- О глупая дева, - ответила Жюльетта, - не надо удивляться: я давно тебя предупреждала. Я шла по дороге порока, милое дитя, и находила на ней одни лишь розы; у тебя нет много философского ума, твои проклятые предрассудки ослепили тебя химерами, и вот куда они тебя завели! Аббат, продолжала блестящая и знаменитая сестра нашей героини, - пусть ей дадут приличную одежду и приготовят для нее прибор за нашим столом, завтра мы послушаем ее рассказ о пережитых горестях.

На следующий день Жюстина, отдохнувшая, пришедшая в себя, рассказала обществу о приключениях, изложенных в этой книге. Хотя прекрасная дева была истощена и измучена, она всем понравилась, и наши распутники, рассмотрев ее как следует, не могли не отдать ей должное.

- Да, - заметил один из них, тот самый, кто скоро будет фигурировать в приключениях сестры Жюстины, - да, друзья, вы видите перед собой "Злоключения добродетели", а это, - продолжал он, показывая на Жюльетту, это, дорогие мои, "Торжество порока".

Остаток вечера посвятили отдыху, наутро Жюльетта объявила своим друзьям, что желает рассказать сестре свою историю, дабы, прибавила она, бедняжка осознала, как надежно небо защищает и всегда вознаграждает порок и в то же время попирает и унижает добродетель.

- Послушай меня, Жюстина. А вас, Нуарсей и Шабер, я не призываю еще раз выслушивать подробности, к которым вы слишком причастны, чтобы не знать их. Проведите несколько дней в деревне, а когда вернетесь, мы решим, что делать с этой девушкой. Вас же, маркиз, и вас, дорогой шевалье, я прошу послушать мой рассказ, чтобы вы могли убедиться, что не зря Шабер и Нуарсей говорят, что на свете очень мало таких выдающихся женщин, как я.

Они прошли в великолепный салон. Компания разместилась на диванах, Жюстина села на простой стул, и Жюльетта, улегшись на оттоманку, приступила к повествованию, которое читатели найдут в следующих томах.