Опыт воображения. Разумная жизнь (сборник)

— В случае волнений я бы хотел, чтобы моя жена оказалась в стороне от них. Никому сейчас неизвестно, не станут ли дела еще хуже.

— О, Денис. Ты слышал? — Вита подняла глаза на мужа. — А что мы будем делать, если забастовка? И что — если революция?

Денис Тревельян повторил для генерала то, что его жена сама хорошо знала. Что бы там ни было, в конце июня его отпуск завершается, и он должен отплыть в Индию. Во всяком случае, сказал он, опять же больше для генерала, чем для жены, он считает, что эти разговоры о революции — просто паника. При этом он не добавил, что молил Бога, чтобы Вита поехала с ним, он ревностно и страстно любил ее, и перспектива оставить ее здесь причиняла ему боль. Он думал, что нет нужды оставаться ей с Флорой до осени. В Индии на время жары она могла бы поехать в горы, как обычно и делала, и он бы знал, где она. Он думал, что ребенка можно было бы устроить в школу, которую они выберут сразу же, не дожидаясь начала учебного года. Прижимая к своему боку руку жены и поджав губы, он вспомнил, что тогда, на пятом месяце беременности, у Виты едва не случился выкидыш, и он хотел, чтобы ребенка не было. Дети и служба в Индии несовместимы. Нет, думал он с горечью, хотя Вита любила детей. Флора была результатом страсти, достойной сожаления. Ребенок — лишние расходы, неудобства, и он вбивает клин между ним, женой и карьерой.

Он был любящим мужем и не допускал мысли делить ее с кем-то. Для Виты провести лето с Флорой — дань родительскому долгу. Она была счастлива оставить ее с гувернанткой на те недели, которые они провели в Лондоне, подумал он мрачно. Он знал Виту, с Флорой она бы заскучала. Ну и что тогда? По крайней мере, когда она была в горах и он недалеко от нее, был какой-то контроль. Большинство жен могли себе позволить легкий флирт с холостыми офицерами. И Вита тоже, но одна во Франции…

Шагая рядом с мужем, Вита рассказывала генералу, что у них есть дочь и они подумали, что совсем неплохо для нее выучить французский до школы, что она уже бегло говорит по-итальянски, после года, проведенного в Сиене с гувернанткой-итальянкой.

— Денис очень интересуется языками, — сказала она. — А дочь учит еще и русский.

— А, хм, хорошее дело. А вы сами лингвист? — Ангус вовлекал Дениса в разговор.

— Меня интересуют языки коренных народов, — Денис не стал уточнять каких. — В моей работе это необходимо. — Он презирал Виту за ее ложь, но в то же время упрямо продолжал любить ее даже за это. Год, который Флора провела в Италии, и ее нынешняя жизнь никакого отношения к изучению языков не имели, все это было связано с обменными курсами лиры, франка, фунта. У него не было свободных средств (роскошные чемоданы генерала раздражали его). Стоя на катере и глядя вперед, на причал, он решил, что Вита вообще-то могла бы справиться и без мадемуазель, пока Флора не в школе. Презирая жену за этот обман, Денис в то же время чувствовал острое вожделение к ней. „Может, она и глупа, — думал он, — но я хочу ее“.

— А твоя дочь нас встретит? — спросил он, как бы отстраняясь от отцовства. Потом, заметив быстрый взгляд Ангуса Лея, засмеялся.

— Наша дочь так непохожа на нас, что я часто шучу по этому поводу, но, после того как я обнаружил портрет моей прабабушки, я отбросил все сомнения насчет ее происхождения.

— О, — вежливо произнес Ангус Лей.

— Денис, ты невыносим, — проговорила Вита, а потом повернулась к Ангусу. — Мы оба светловолосые, а она темненькая. — Потом сказала Денису: — Нет, дорогой, не думаю, что она нас встретит. Лучше было бы не говорить ей вовсе, что мы приезжаем сегодня. Из-за забастовки отплытие могло ведь и отложиться.

— Но забастовка еще и не начиналась, — сказал Денис, понимая, что они остались бы в Лондоне, если бы сумели достать билеты на одно шоу.

— Я хочу затащить тебя в постель, — пробормотал он жене в ухо.

— А я тебя, — отозвалась она. — Ну вот мы и приехали.

Судно глухо ткнулось в причал.

— Увидимся в отеле, — сказала она Ангусу.

— Да-да, конечно, — согласился Ангус, неуверенный, что хотел бы этого.

Он отдал свои вещи Гастону и сразу же быстро направился к „Марджолайн“, предоставив Тревельянам отправляться своей дорогой. Когда он шел, то подумал, что Вита Тревельян хорошенькая, но утомляет и что она могла бы подружиться с его женой. Муж не привлек его внимания.

ГЛАВА 4

Отель был переполнен, и управляющий спросил Космо и Бланко, не будут ли они против того, чтобы перебраться в пристройку. Там у них будет комната с балконом, гораздо больше той, которая у них сейчас, в главном здании. И не обременит ли их то, что им придется ходить в столовую через сад? Конечно же, прислуга перенесет их вещи. Космо и Бланко ничего не имели против.

— Мы же можем ночью улизнуть отсюда куда-нибудь, к примеру, в бордель, — захихикал Космо, — если здесь он, конечно, есть. Интересно, да? — протянул он задумчиво. Друзья обследовали новую комнату.

— Нам там дадут от ворот поворот, возраст не тот. Сам знаешь, идиот, — фыркнул Бланко.

— Это теория. А какая польза от теории?

— Может, в казино? Приклеить фальшивые усы и пойти?

— Там будет то же самое. Говорят, они угадывают возраст с точностью до недели, — проговорил Космо. — А ты знаешь, почему нас переселили? Из-за этих девиц-голландок. Бьюсь об заклад, за ними будут строго надзирать и держать подальше от сексуально озабоченных — вроде нас.

— А твоя сестра и ее подружка? Подружка что собой представляет? — спросил Бланко.

— Понятия не имею. Зовут ее Таши Куэйл. Ты собираешься в ванную?

— Да надо бы. О Боже! Они свалили всю нашу одежду в одну кучу. Посмотри. — Бланко выдвинул ящик комода, другой рукой расстегивал брюки. — Давай-ка, разберем. Ничего хорошего в том, что моя лучшая рубашка лежит вместе с твоими штанами. А мне нравится эта комната. Интересно, кого-то может интересовать эта пристройка? Между прочим, ты пихаешь в свой ящик мой пуловер. — Он вылез из брюк и забрал пуловер. — Но ты можешь его надевать, если он тебе нравится. Он вроде тех, которые носит принц Уэльский, я их терпеть не могу.

— Нет, спасибо. Не хочу.

— Знаешь, зови-ка ты меня настоящим именем — Хьюберт, — запальчиво попросил Бланко.

— С такой фамилией, как Виндеатт-Уайт тебе надо привыкать к Бланко. — И Космо увернулся от нацеленного на него кулака друга.

— Я думал, твоего кузена зовут Хьюберт, но поскольку он тебя мало интересует…

— Мой отец тоже был Хьюберт. У нас в семье любят повторять имена. Слушай, здесь такие тонкие стены, как бумага. Послушай-ка.

В коридоре раздались шаги, кто-то постучал в соседнюю дверь. Дверь открылась. Женский голос спросил:

— Мадемуазель? Вы здесь? — Дверь закрылась.

— Да, мадам, я здесь. Девочка прибежала и сказала мне… я никак не ожидала… если бы я знала, что вы сегодня приезжаете, я бы…

— Послали бы Флору встречать? Где она? — Голос звучал резко.

— Я разрешила ей сбегать за цветами для вашей комнаты. Она собиралась обрадовать и удивить вас с отцом. Я дала ей немного денег из карманных на следующую неделю, если точнее.

— Хорошо.

— Это она сама придумала.

— Хорошо, да… Я вижу… Ну, в общем-то, пока ее нет, может, мне лучше поговорить с вами.

— Конечно, мадам. Сядете?

— Лучше постою.

Космо и Бланко замерли. Космо расстегнул рубашку и медленно снял ее, Бланко наблюдал за ним, потом Космо разулся и на цыпочках подошел к открытому французскому окну. Бланко, уже в носках, присоединился к нему.

В соседней комнате Вита Тревельян рассчитывала гувернантку, выдавая ей зарплату и месячное пособие вместо уведомления. Она объяснила, что оставшуюся часть каникул, пока Флора не пойдет в школу, она сама проведет с ней.

— Неплохо, если бы ребенок проводил время и с отцом, — довольно грубо заметила мадемуазель. Вита Тревельян, казалось, пропустила мимо ушей это замечание. Она объявила, что было бы удобнее, если бы мадемуазель упаковала вещи и завтра же уехала. Она договорилась с управляющим, что Флора переберется в одноместный номер.