Разорвать порочный круг (СИ)

Вскоре Болтон отпустил руку и, сделав шаг назад и повернувшись лицом к жене, с интересом спросил:

— Есть новая идея?

Леди Санса с огромным трудом подняла голову и с отвращением и уже успевшим засесть в ней страхом посмотрела в ухмыляющееся лицо мужа. Было мерзко осознавать, что этот ублюдок даже не видел разницы между своей женой и очередной игрушкой. Неужели он не понимал, что Волчица и другие попавшие к нему в руки люди — живые существа с чувствами и эмоциями, и при определенных обстоятельствах в один миг могли обернуться против него и отомстить от всей души? Неужели он думал, что ему сойдет с рук такое обращение с ней?

И Санса, до сих пор не понимая, что же хотел услышать от нее бастард, и уже без былой уверенности тяжело вздохнула и с придыханием произнесла, уповая на правильность своего ответа:

— Он не сделал ничего, чтобы заслужить смерти.

— Совсем мимо, - отрицательно качая головой, произнес Болтон. — И, к твоему сведению, он осмелился оскорбить нас двоих, посмел нарушить военную дисциплину и в добавок провоцировал остальных подняться против меня. Это непозволительно.

Отчитав жену и не беря во внимание испуганный взор, с которым она проводила его руку с ножом, Болтон вернулся к все той же левой ладони, однако в этот раз уже начал разрезать под вопли глотающей слезы боли и обливающейся холодным потом дочери Старка безымянный палец.

Вновь закрывшая глаза Хранительница Севера сперва дернулась в противоположную сторону от Рамси, а затем сжалась от страха, одервенела, и если в начале наказания была еще уверена, что ничего из ряда вон выходящего не произойдет, то теперь была готова взять свои слова обратно и терялась в догадках о том, как далеко мог зайти бастард в своих издевательствах. Охваченная страхом и болью она извивалась всем телом на кресте, пытаясь скрыться от бастарда, и, начиная паниковать все больше, окончательно потеряла способность трезво мыслить, тем самым почти не оставляя себе шансов на то, чтобы суметь додуматься до того, что хотел услышать от нее Рамси.

Когда же рука Сансы была оставлена в покое, девушка издала тихий всхлип и с непониманием и немым вопросом в покрасневших от слез глазах посмотрела на глядящего на нее с равнодушием мужа. Весь его облик говорил о том, что пощады ждать не следовало, вся надежда была на саму себя. С ужасом осознавая это, Волчица сглотнула и закрыла глаза, чтобы выкинуть из головы этот трюм. Ей очень хотелось потерять сознание, однако это бы не стало завершением наказания: пока бастард не получит своего, он от нее не отстанет.

Не без усилий Санса взяла себя в руки, смирилась с тем, что просто так ей этот трюм не покинуть, и попыталась понять, что же могло подтолкнуть ее к тому, чтобы заступиться за незнакомого ей мужчину. Делая глубокий вдох, она вымученно произнесла, уже заранее предполагая, что и в этот раз ответит неправильно, от чего душа уходила в пятки и к горлу подступала тошнота:

— Я не хотела, чтобы ты содрал с него кожу, — и бросила быстрый взгляд на привязанного к кресту юношу, который, не имея возможности видеть происходящее, перепугано вертел из стороны в сторону накрытой мешковиной головой.

— Хорошо, — сказал, кивая головой, Болтон и взглянул на жену немигающими глазами. — Ближе, но все равно мимо, — закончил он, изображая неискреннее сожаление и все так же легко кивая головой.

Новая волна ужаса накрыла дочь Старка. Упав духом, она обреченно повесила голову к себе на грудь и отрешенно взглянула исподлобья на приближавшегося к ней бастарда, что взирал на нее своими безжалостными голубыми глазами и усмехался краешком губ, заставляя своим внешним видом холодеть кровь в жилах Сансы. Все, что, казалось, она знала о муже до этого часа, рассыпалось на крупицы, обернулось неправдой и хотелось завыть от овладевшего ею ужаса.

Болтон же, вдруг кинув быстрый взгляд на залитую кровью руку жены, резко обернулся ко второму кресту с подвешенным на нем воином и радостно предложил Волчице:

— Если ты хочешь, то я могу порезать сейчас не тебя, а его, — и с весельем указал пальцем на плененного копейщика.

В ту же секунду взыгравшее чувство справедливости, глубоко укоренившееся в дочери Старка, и затуманенное сознание подпихнули ее броситься на защиту невиновного, даже несмотря на свою беспомощность и боль, в которой она сейчас находилась. Она должна была сделать хоть что-то.

— Не трогай его! — прокричала обессиленно Санса из последних сил. Она не хочет, чтобы другой человек страдал за нее, не желает падать столь низко. Каждый должен отвечать за свои ошибки, а не перекладывать вину со своих плеч на другие.

— Хорошо, — еще более обрадованно ответил Рамси и с пугающим задором схватил Хранительницу Севера за руку и начал надрезать средний палец.

Яркая вспышка боли пронзила ладонь Сансы, и она, ведомая животным, взвизгивая и теряя былой настрой, завопила:

— Нет! Постой! Нет!

Болтон мгновенно остановился и, убрав нож от ее пальцев и пристально глядя ей в глаза, переспросил:

— Да?

Волчица сперва замялась, посмотрев вблизи в безумные ярко-голубые с расширившимися от возбуждения зрачками глаза мужа и отмечая про себя хищную полуулыбку-полуоскал на его лице. Казалось, что все мысли в одночасье вылетели из ее головы, уступив место страху и смятению. Она пребывала во внутренней борьбе, была неуверена в том, как поступить дальше. Однако затем что-то внутри нее щелкнуло, и к дочери Старка пришло смутное осознание: перед ней стоял Рамси. У него не было причин ее убивать. У него не было резона ее калечить. И, если бы он хотел ее наказать, то поступил бы иначе. Сейчас же Болтон с ней играл, упорно чего-то добивался от нее, поэтому необходимо было сосредоточиться на игре и на бастарде, высматривать подсказки, играть по правилам и выкинуть из головы того мужчину — его уже было не спасти.

С этой мыслью Санса облизнула пересохшие губы и сорванным от криков голосом осторожно произнесла:

— Пусть будет он.

Болтонский бастард расплылся в дьявольской улыбке и, резко метнувшись к столу и поменяв ножи, подскочил к плененному юноше, сдернул с его головы мешковину и под крики о пощаде сделал крестообразный надрез на мизинце. Отвернувшая же голову вбок Волчица закрыла глаза, пробуя отвлечься от невыносимого вида, представшего перед ней, и сосредоточилась на том, что же ей следовало сказать Рамси. Ее мутило, трясло сильной дрожью, и с трудом удавалось думать, ведь все мысли, что только начинали зарождаться в голове девушки, сиюминутно пропадали, смытые с поверхности сознания множеством эмоций, обуявших ее. Ответ пришел ей на ум из самого необычного места: душераздирающих криков несчастного юнца. И Санса, дождавшиь, пока Рамси оставит копейщика в покое и вернется к ней, сказала:

— Потому что я не хотела, чтобы ты навредил ему.

Бастард приподнял вверх брови и, принимая ее ответ, с насмешкой проговорил:

— Намного лучше, миледи, но все равно не то.

Сложив губы трубочкой, будто хотел свистнуть, Болтон вопросительно замахал из стороны в сторону высоко поднятым ножом, указывая острием поочередно то на Волчицу, то на копейщика.

— Его, — произнесла на выдохе та.

Рамси обернулся к юнцу, и, гримасничая, пожал плечами, будто оправдываясь перед ним, мол, так сказала жена, и пошел уверенным шагом ко второму кресту. Очень скоро по трюму разнеслись мужские крики, и Хранительница Севера вновь отвернулась от нелицеприятного зрелища. Однако в этот раз Болтон внезапно отстранился от копейщика и на повышенных тонах окликнул Сансу:

— Эй, ты почему не смотришь?

Дочь Старка, зажмуривая глаза и качая головой, спросила в ответ:

— Зачем ты это делаешь, Рамси?

Болтон раздраженно сжал губы и затем с угрозой в голосе произнес:

— Это моя игра, и вопросы здесь задаю я. Хочешь задавать вопросы — придумай свою игру, — он смерил жену пропитанным холодом взглядом и продолжил. — Так почему ты не смотришь?

Не испугавшаяся угроз мужа Хранительница Севера облизнула губы и, понимая, что от ответа не уйти, спокойно, чеканя каждое слово, проговорила: