Разорвать порочный круг (СИ)

Рамси не торопился с объяснениями. Он не спеша подошел к стулу, повесил на его спинку принесенный плащ, и лишь затем, обратив свое внимание к жене, произнес повелительным тоном:

— Раздевайся до белья.

Санса нервно сглотнула, однако не от того, что придется предстать перед воинами в пододежки, а из-за укрепившейся в голове мысли, что Болтон все-таки решил ее высечь. Что ж, чему быть, того не миновать.

Она сбросила с себя теплый плащ, разделась до белья, что доходило ей до колен, однако плечи и руки не прикрывало, и аккуратно сложила снятое платье на стул, не желая его помять. От прикоснувшегося к ее коже холодного воздуха по телу побежали мурашки, и Волчица, стараясь согреться, потерла руками плечи и скрестила руки на груди. Болтон же, дождавшись, когда жена разденется, подошел к кресту и подозвал ее к себе.

Хранительница Севера нехотя двинулась к Рамси, думая про себя, что, наверное, сейчас испытывала такие же ощущения, как люди, поднимающиеся на эшафот: будто проживала последние мгновения своей жизни.

Как только она встала возле мужа, он, хлопая рукой по стойке креста, приказал гвардейцам:

— Подвесьте ее.

Воины беспрекословно кинулись выполнять отданную лордом команду и, приподняв под локти Сансу, привязали ее руки и ноги к кресту. Девушка стойко прошла через все действо и со спокойствием наблюдала, как мужчины суетились вокруг нее, прилаживая путы. Коль скоро они закончили, Рамси отослал их из трюма и, встав перед Сансой, произнес:

— Тебе надо подумать над своим поведением.

После этих слов бастард приблизился к Волчице и, накинув ей на голову плотную мешковину, молча покинул этот отсек.

Оставшись одной, дочь Старка нервно покрутила головой из стороны в сторону, проверяя, можно ли найти хоть какой-нибудь зазор или щелочку в мешковине, однако все было напрасно. Сквозь плотный материал пробивались лишь отблески горящих свечей и то совсем тусклые и едва ли различимые. Наконец понимая, что увидеть она ничего не может, Хранительница Севера кинула это занятие и, обуреваемая страхом, задергалась на кресте. Крепкие путы прочно удерживали ее на месте, и после непродолжительного панического сражения с ними, тяжело дыша и всё еще пребывая в сильном беспокойстве, она обвисла на кресте. Горячие слезы потекли из глаз.

Санса уже сожалела о том, что решилась вмешаться в разборки Рамси с копейщиком, и винила себя за то, повела себя неблагоразумно. Из-за необдуманного поступка, совершенного в порыве гнева, ей приходилось теперь в страхе дожидаться своего наказания, при мыслях о котором её охватывала паника — в этот Болтон непременно отрежет ей один из пальцев.

Полустоять, полувисеть приходилось в очень неудобном положении. Широко расставленные ноги быстро устали, а от приступки, на которой стояла девушка, стали болеть стопы. Задранные вверх и привязанные к стойкам креста руки моментально затекли, а упиравшиеся в твердую деревянную поверхность локти потихоньку начинали болеть. Ко всему прибавлялось ощущние холода и сырости. Одним словом, положение Сансы было далеко не из удобных…

Шли минуты, и царившая в трюме тишина начинала давить на уши все больше. Плач Сансы уже давно стих, слезы высохли на лице. К ней наведалась усталость, а вскоре за ней — скука, и девушка, решив себя чем-нибудь занять, начала перебирать в голове названия всех замков Вестероса, вспоминать знамена и названия домов. Вскоре она стала делать это вслух, чтобы хоть как-то разорвать гробовую тишину…

Через какое-то время дочь Старка, устав говорить, замолчала и погрузилась в собственные мысли. Она придумывала, как бы предпочла убить Болтона, предоставься ей такая возможность. Первой идеей было скормить его собакам. Жестоко, но справедливо. И не надо кровью руки марать. Убийство посредством ножа или меча Хранительница Севера изначально отбросила: слишком просто и быстро, никаких продолжительных страданий. Бастарду бы это тоже не понравилось, он сказал бы, что это скучная и совсем не запоминающаяся смерть. Приказать содрать с него кожу? Можно, однако удовольствия от такого убийства будет мало. Да и пришлось бы передать это задание постороннему человеку — содрать кожу Волчица сама бы не смогла. Что там еще? Превратить его в Вонючку? Было бы забавно, но речь сейчас шла именно об убийстве, да и кто сможет “натренировать” его, как Грейджоя? Может, заморить голодом? Неинтересно. Отравить ядом, да таким, чтобы бастард перед смертью помучился? Подойдет…

Перечисление всех возможных видов казни вскоре наскучило Сансе, и она, ни о чем не думая, просто зависла на веревках, перенося свой вес с гудящих ног на руки…

Минуты ожидания постепенно превратились в часы. Свечи догорели, и трюм погрузился в кромешную темноту. Отплывший из порта корабль покачивало на волнах, и девушка незаметно впала в дрему. Сон был беспокойным и урывистым; холод пробирал до самых костей и не давал надолго заснуть. Начали болеть и руки с ногами…

Санса не знала, сколько времени прошло с ее заключения, но, судя по всему, довольно много. Однако сейчас дочь Старка волновали проблемы и поважнее: ей уже давно хотелось пить, да и в животе начало подсасывать. Наверное, сейчас время ужина… Сколько же ей здесь висеть?…

Еще чуть позже Волчица озаботилась новой незадачей. Ей начинало хотеться по-маленькому…

Время шло, и желание справить нужду никуда не исчезало, а лишь усиливалось. Санса нервничала все больше и безостановочно ерзала на кресте, ища возможность освободиться от пут. Как и следовало ожидать, работу гвардейцы выполнили на славу, не подкопаться, не отвязаться…

Хранительница Севера не могла сказать, как долго она терпела, однако в одно мгновение ее тело вышло из-под контроля, и она, к своему стыду и ужасу, позорно обмочилась. Санса зажмурилась и плотно стиснула зубы, стараясь ни в коем случае не расплакаться, но все же издала пару всхлипов, хотя, в целом, сумела сдержать слезы. Она чувствовала себя разбитой… Конечно, дочь Старка осознавала, что не было ее вины в произошедшем, но на душе от этого легче не становилось. Более того, капли мочи попали на подол пододежки, и та теперь мерзко воняла…

Пытка продолжалась еще много часов. За это время Санса явно успела простудиться, и сейчас мучилась больным горлом и тяжестью в голове. Ее било в ознобе, а тело безбожно ломило. Не стоило забывать и о первоначальных неудобствах, которые со временем лишь ухудшались: пересохшие от жажды губы потрескались, а затекших рук и ног вовсе нельзя было почувствовать. От накопившейся усталости создавалось впечатление, будто сознание затянуто дымкой, что искажала ощущения и восприятие.

По этой причине Хранительница Севера сперва не поняла, показалось ли ей, что кто-то вошел в трюм, или нет. Ее сомнения были быстро развеяны, когда она вскрикнула от неожиданности, облитая из ведра слегка тепловатой водой. Она шумно задышала, ее сердце бешено заколотилось от пережитого шока, а буквально через мгновение на нее вылили вторую порцию воды.

Кто это делал, понять было невозможно, однако эта деталь интересовала девушку менее всего. Ведь как это знание могло помочь ей? Да никак. Рамси ее не отпустит, гвардейцы не отпустят, так чего суетиться почем зря? Она и так уже измученна и с трудом мыслит, непроизвольно проваливается в сон и даже не замечает этих моментов. Сейчас же ей просто страшно и хочется, чтобы все закончилось.

……………………..

“Старые боги, услышьте меня…” — в полубессознательном состоянии взывала к всевышним силам дочь Эддарда Старка.

Она уже давно перестала различать границы между сном и явью, сумбурные мысли перемешивались с воспоминаниями из далекого прошлого, а воображение вырисовывало чудные картинки. Не отдавая себе отчета, Санса, словно заскучавшая лошадь, мотала головой из стороны в сторону, иногда закидывала ее назад, а затем вешала на грудь…