Несколько шагов до прыжка (СИ)

— Примерно, — выдохнул он, понимая, что мысли путаются, и обсуждать всю эту ситуацию он больше не хочет. — Но…

Она снова рассмеялась и вдруг резко толкнула его в грудь, роняя поперёк кровати:

— Но — ты прав — в мире есть множество куда более интересных занятий.

Отвечая на поцелуй, Криденс подумал, что он точно один из самых счастливых людей на этой планете.

~

Ньют стоял рядом с Персивалем, почти касаясь его плечом. Куини — тоже довольно близко, и частенько прикусывала нижнюю губу. Тина и Ричард, откатавшие свою программу в прошлой разминке, сидели на трибуне для спортсменов и наставников, и на лёд не смотрели. Как, впрочем, и Персиваль с Кунии и Ньютом: просмотр чужих прокатов за несколько минут до начала собственного всегда сбивал. Как бы соперники ни откатали.

Тина с Ричардом пока шли третьими. Олова уже не выйдет: их непременно сместят, но…

Стадион вдруг охнул, и Персиваль всё-таки глянул на лёд. Соперники как раз поднимались, намереваясь продолжать программу. Двойное падение. Кажется, с прыжка. Серьёзно.

— Перси, — Ньют говорил с лёгкой хрипотцой — волновался. Но, судя по всему не очень сильно. — Перси, мы пока сядем.

— Конечно, — отозвался он, с огромным трудом поборов искушение взять Ньюта за руку. Просто на секунду. — И не смотрите.

— Не будем, — Куини даже не улыбнулась, просто глянула серьёзно и уселась рядом с сестрой, тут же обнявшей её за плечи и зашептавшей что-то, Персиваль не слышал.

Сам он на лёд смотрел, уже не отрываясь. Сильная пара, вчера они были пятыми в таблице, сегодня вытянули предпоследний номер в последней разминке, но падение…

И ещё одно падение. Очень неудачный выброс.

Стадион взвыл, Персиваль сжал кулаки. Соперники явно нервничали, а нервничая после двух ошибок, можно наляпать ещё больше. Не то, чтобы он на это надеялся — неспортивно, бесчестно — но если они не сместят Тину и Ричарда, будет очень неплохо. Потому что Ньют и Куини, получившие первое место по итогам короткой программы, точно отодвинут товарищей по команде на строчку ниже.

Текущий прокат закончился недокрученным вращением, пять с половиной вместо шести. Персиваль выдохнул сквозь зубы.

Оценки.

Пятые.

Тина неверяще смотрела на большой экран над катком, Ричард ухмылялся так, что не улыбнуться в ответ было невозможно.

Ньют и Куини взялись за руки, ещё только выходя на лёд.

— Даже малое золото — это уже замечательно, — выговорил Персиваль, пока они стояли у бортика. Напутственная речь всегда имела значение. Особенно теперь. — Но я верю, что оно может стать большим.

Куини коротко и нервно рассмеялась. Ньют серьёзно кивнул, скользнул пальцами по бортику чуть вперёд, к Персивалю, и убрал ладонь.

— Но вы молодцы в любом случае, — продолжал Персиваль. — Просто помните это все чёртовы пять минут.

— Мы и не забывали, — Куини склонилась вперёд и поцеловала его в щёку. Он вернул ей поцелуй, потянулся и сжал плечо Ньюта. Как бы ему ни хотелось сделать наоборот, здесь были камеры.

Они отвернулись и направились к центру катка. Краем глаза Персиваль увидел, как к нему подходят Серафина, Тина и Ричард, но только дёрнул подбородком, показывая, что знает об их присутствии. Сам он «все эти чёртовы пять минут» постарается даже не моргать.

Стадион орал, приветствуя его фигуристов, и Персиваль в который раз за сезон ощутил законную гордость. Чёрт, давно бы так.

Ладно-ладно. Не до этого.

Когда зазвучала музыка, и Ньют с Куини вскинули руки в первом движении, Персиваль даже вздрогнул. Слишком неожиданно, слишком… ярко, хотя он видел это далеко не впервые.

Шаги, такие синхронные, что если бы не разница в росте и не перспектива, можно было бы на секунду подумать, что на льду один человек. Заход на риттбергер, прыжок, блестящий выход, никакого видимого расхождения. Поддержка, долгая и высокая. Снова шаги… прыжок… выброс… ну давайте же, давайте!..

…Зал взревел, казалось, задолго до того, как Ньют и Куини закончили программу выходом из параллельного бильмана. Так взревел, что Персиваль на секунду оглох, что голос диктора затерялся среди оваций, что Серафина рядом поморщилась, не прекращая при этом улыбаться. Ричард за спиной тоже орал, да и сам Персиваль бы, пожалуй, не отказался.

На лёд летели цветы и игрушки, Ньют и Куини махали руками — раскрасневшиеся, ошарашенные, счастливые.

Их не отпускали почти минуту.

Персиваль осознал, что отбил к чёртовой матери ладони, и надо бы уже перестать хлопать, только когда Куини с Ньютом были почти у бортика.

На нём повисли с двух сторон, и спина немедленно отозвалась болью, но после такого проката это не имело ни малейшего значения. По крайней мере, прямо сейчас. Можно и к массажисту сборной сходить.

Конечно, он предпочёл бы массаж от Ньюта, но требовать этого от него сейчас или вообще сегодня было бы, пожалуй, верхом кощунства.

— Мы сделали, сделали! — запыхавшийся, мокрый, до одури правильно пахнущий, Ньют даже подпрыгивал, не прекращая обнимать Персиваля. Оно того стоило. — Перси, мы!..

Похоже, он растерял все слова. Персиваль осторожно отстранил его — Куини уже обнималась с Тиной, да и вообще, пора было идти и ждать оценок. Мандраж снова накатил, пока ещё слабый, но за секунду до того, как огласят баллы, Персиваля будет колотить. Проверено. Даже несмотря на такую удачу.

— Вы, Ньют, невероятны, — Персиваль сжал его плечо, улыбаясь счастливому лицу. — Откатаете так на мировом — и бронза у вас точно будет. Минимум.

Куини радостно схватила его за руку:

— А мы откатаем! Я уверена, что откатаем!

— Вот и правильно, — подала голос Серафина. Они уже усаживались, чтобы в следующую секунду напрячься в ожидании. Пусть пока и приходилось улыбаться: велась съёмка. — В конце концов, вера в себя — это основа.

Ньют помахал зрителям рукой, Куини через секунду — тоже. На коленях у неё лежал какой-то непропорциональный плюшевый заяц — в розовом сарафане и с бантом на одном ухе. Ну и фантазия у производителей…

— Куини Голдштейн и Ньют Скамандер…

Куини завизжала вместе со всем стадионом так, что у Персиваля опять заложило уши, Серафина порывисто её обняла. Сам Персиваль чувствовал, как кружится голова — изумление и радость оказались безумно сильны. А Ньют сидел рядом, приоткрыв рот, и, похоже, не мог поверить ни в то, что видел, ни в то, что слышал.

Первые. Первые, чтоб вас всех. Золотые призёры. Чемпионы страны.

Плюнув на всё и вся, Персиваль взял Ньюта за плечи и слегка встряхнул — привести в себя, дать осознать, помочь убедиться в реальности случившегося.

— Мы победили, да? — едва слышно выдохнул Ньют, всё ещё пялясь вперёд — на экране развернулась турнирная таблица с их именами в первой строчке. — Нет, мы правда?..

— Я же говорила, что у нас будет минимум серебро! — гордо отозвалась Куини, и Персиваль, опомнившись, отстранился от Ньюта. Мать его, они всё ещё были на стадионе! — А ты — «бронза», «бронза»…

Ньют тихо рассмеялся в ответ, поднялся вместе с остальными — и без лишних слов стиснул Персиваля в объятиях. Тот даже охнул — настолько оно оказалось крепким и сильным — но молча обнял Ньюта в ответ.

От малой бронзы — до большого золота. За год.

После церемонии награждения им будет, что праздновать.

И наедине с Ньютом — тоже.

Тем более.

========== Глава 10 ==========

Самолёт в Южную Корею уже почти набрал высоту. Честити дремала у окна, Геллерт расслабленно глядел в пространство — наверное, тоже собирался отключиться, но Криденс твёрдо решил ему этого не позволить. По крайней мере, пока

Он глянул через плечо в щель между кресел. Альбус сидел позади, и если говорить тихо, то он их не услышит. Отлично.

Криденс опустил ладонь на предплечье Геллерта, стараясь не морщиться: блестючая ткань его костюма была не самой приятной на ощупь. Стремление Геллерта сиять — вечно, всегда и во всём — иногда раздражало очень и очень сильно.

— М? — Геллерт повернул голову в его сторону. Криденс покосился на всё ещё дремлющую Честити и пробормотал, сильно понизив голос: