Райский уголок. По велению сердца

Несмотря на то, что Филиппа была явно расстроена, она рассмеялась вместе с Фионой.

— Если бы мама бросила отца без присмотра, я бы ужасно волновалась. Наверное, она права, что осталась с ним. Тем более что выборы уже на носу. Ей кажется, что ее присутствие поможет отцу набрать побольше голосов среди избирателей-женщин. Но она дает честное слово приехать сюда в следующем месяце.

— Вот и прекрасно. — Фиона опустилась на диван, жестом пригласив Филиппу сесть рядом. — Ну, иди сюда, расскажи нам, как поживаешь. Хорошо ли тебе отдыхается?

— О, чудесно! Сегодня мы гуляли с Гидеоном. Бедняга Гидеон — кроме Кили, теперь еще и я хожу за ним по пятам!

— Если бы он возражал, то сказал бы об этом. А вот и гонг — нас приглашают к обеду. Интересно, где Джеймс?

— Он был в библиотеке, пока я говорила по телефону. Позвать его?

— Да, пожалуйста, дорогая. — Фиона посмотрела ей вслед с нежной улыбкой. — О Боже, как она выросла за последние несколько месяцев. Флип прямо на глазах превращается в весьма привлекательную молодую леди. Что ты скажешь?

— Извини? — Хьюго поднял голову.

— О Хью, не пора ли покончить с этой глубокой задумчивостью? — с легким раздражением сказала Фиона. — Тебе это вовсе не идет. Хватит хандрить, словно ты потерял гинею, а нашел грош.

Пожав плечами, он вздохнул:

— Я бы не стал возражать, если бы нашел этот грош.

— Хью!

Он слегка улыбнулся.

— Извини.

— Вот так-то лучше. — Фиона протянула ему руку. — А теперь можешь сопроводить меня к обеду, а в качестве искупления ты должен рассказать нам о Мадейре. И при этом побольше улыбайся.

Рассказывая о происхождении вина «Мадера» Филиппе, явно скептически воспринимавшей эту историю, Хьюго продолжал думать о своем, и к середине обеда твердо решил, отбросив всякие условности и нарушив светские правила, прервать свой визит и вернуться в Лондон. Он должен увидеть Рейчел и поговорить с ней наедине. Нужно убедить ее, показать ей, как глубоко он ее любит.

— Я не верю! — Филиппа с недоверием качала темноволосой головой. — Ты хочешь сказать, будто это везение, и они случайно обнаружили, что на качество вина благотворно воздействовало путешествие в тропики и обратно?

Стараясь быть галантным, Хьюго попытался сосредоточиться и продолжил рассказ:

— Да, так оно и было. Это общеизвестный факт. Таково предание. Корабельная качка — и жара, разумеется, что очень важно — превратили обычное вино в нечто совершенно великолепное. Вообще-то говоря, сведения о том, что подобное происходит с некоторыми винами, не было новостью даже для шестнадцатого века. Честно признаться, я не очень хорошо разбираюсь в истории происхождения вин — тебе лучше поговорить с моей матерью. Мне кажется, об этом что-то писал Плиний. Древние римляне тоже подвергали свое вино воздействию тепла… — Хьюго помолчал. — Фиона… — нерешительно начал было он, но Филиппа настолько увлеклась, что не обратила внимание на попытку Хью изменить тему разговора.

— Таким образом, выходит, что вино использовали как балласт? Его возили до Индии и обратно, чтобы получить настоящую «Мадеру»?

К чести Хьюго, ему удалось незаметно для собеседницы вернуться к теме их разговора.

— Да, и многие сорта старых вин «Мадера» назывались именами кораблей, на которых они созревали — «Странник», «Быстрый», «Комета», «Ураган». Таким способом изготавливали вина вплоть до нашего века. Тысячи бочек возили до Индии и обратно даже в 1906 и 1907 году…

— Наверное, бочки были ужасно большие?

— Каждая из них вмещала сорок четыре или сорок пять дюжин бутылок, — ответил за Хьюго сэр Джеймс, которого явно забавляла то ли бесцеремонная напористость юной гостьи, то ли ее неосведомленность. — Каждый год с острова отправляют семь-восемь тысяч бочек. Конечно, закон о запрете на продажу спиртных напитков нанес нам тяжелый удар — ведь самым крупным нашим рынком были Соединенные Штаты. В Англии «Мадера» стала входить в моду лишь после окончания войны за независимость, когда англичане вернулись по домам. — Подняв свой бокал, он рассматривал его содержимое взглядом знатока. — Хотелось бы мне знать, понимали ли те храбрые революционеры, что сражались за сухой закон?

— Фиона… — вновь осмелился привлечь внимание хозяйки Хьюго.

— Я думаю, нет, — заметила прагматичная Филиппа. — Теперь они, наверное, переворачиваются в своих могилах.

— …я полагаю, мне придется завтра вернуться домой.

Фиона проницательно посмотрела на Хьюго.

— Но почему? Ты ведь собирался побыть до среды.

Испытывая чувство неловкости, Хью старался не встречаться с ней взглядом.

— Да, я помню. Но мы закончили все дела, — Он обернулся к сэру Джеймсу: — Не так ли, сэр?

— Безусловно. И ты, и твоя мать проделали большую работу. Еще никогда дела не обстояли столь благополучно.

Хью слегка улыбнулся при этих словах, но эта похвала не коснулась его сердца.

— Мне и в самом деле пора возвращаться, чтобы сообщить обо всем отцу. Его не было дома, когда я прибыл из поездки на остров. — Бросив на Фиону беглый взгляд, он отвернулся.

Выражение ее зеленых глаз не оставляло сомнений в том, что Фиона прекрасно понимала — его неожиданное возвращение в Лондон никоим образом не связано с отцом.

— Мальчики огорчатся. Ты обещал взять их на рыбалку, не так ли?

— Я выполню свое обещание. В следующий раз, когда приеду. Но сейчас… Я действительно должен ехать. — На его лице появилось мальчишеское упрямство. — Есть обстоятельства, которыми мне необходимо заняться.

— И эти обстоятельства не могут подождать? — голос Фионы был спокоен.

Наконец Хьюго открыто встретил ее взгляд.

— Совершенно верно, — ответил он. — Эти обстоятельства не могут подождать.

Он позвонил Рейчел на следующий день, как только вернулся домой. Телефон молчал. Переговорив с отцом, он неохотно согласился пообедать с ним в его клубе. Потом снова позвонил Рейчел. И вновь не получил ответа.

Прежде чем отправиться на свидание с отцом, он попробовал дозвониться еще раз, и неоднократно убегал к телефону во время их как всегда угрюмо-неловкой встречи.

Монотонные гудки звучали в его ушах. Он представил себе телефон Рейчел на маленьком, покрытом шелковой салфеткой столике у кресла. Даже услышал слова, которые не раз произносила Рейчел: «Ах, оставь, Хью, этот звонок для меня не важен».

Он вернулся к отцу, рассчитывая закончить обед и тем самым положить конец бесконечным выспрашиваниям и наставлениям.

— Да, старик умер прошлой зимой, но его сын Льюис, если быть справедливым, гораздо умнее своего отца. Он весьма увлечен модернизацией, но не из тех, кто выплескивает воду вместе с младенцем.

Куда она подавалась? Где ее носит, черт возьми? И терзающий душу постыдный вопрос — с кем она сейчас?

— Льюис приобрел у своего кузена небольшой участок земли к югу от деревни. Он расположен достаточно высоко, чтобы выращивать там…

Лишь позже, когда они уже закончили обсуждать деловые проблемы, Спенсер Феллафилд спросил о своей жене.

— Мама? Да, она прекрасно себя чувствует. Сад просто великолепен. Она пристроила к дому оранжерею — пол выложен плиткой и много диковинных растений. Всё очень яркое, в португальском стиле… — Он больше не мог этого вынести. — Послушай, па, извини, но я ужасно спешу. Ты не будешь возражать, если я сбегу от тебя сейчас? У меня еще много дел. Я еще не со всеми успел встретиться с тех пор, как вернулся. И… — его осенила вдохновенная идея, — я пытаюсь войти в контакт с американцами относительно дерева для новых бочек. Ты знаешь, как непросто иметь с ними дела.

Спенсер Феллафилд кивнул. Он даже не упомянул, хотя бы косвенно, о той тяжелой работе, которую проделал Хью во время своей последней поездки на остров. Сын не услышал от отца ни слова похвалы. Хью и не ожидал ничего иного. Ему не приходила в голову даже мысль об этом. Он не ожидал какого-либо одобрения со стороны отца с тех пор, как стал достаточно взрослым, чтобы понимать значение этого слова. Все, что ему нужно было сейчас — поскорее уйти. Чтобы найти Рейчел.