Саня или двойная свадьба

-- Что?!

-- Мила, вот видишь, хоть один человек искренне переживает за судьбу злосчастной рыбы. Николай, вот ты мне ответь, зачем ты ездишь на рыбалку и зачем она тебе?

-- Рыбалка -- это отдых.

-- От чего?

-- От стресса.

-- Мне кажется, что скорее стресс можно получить, когда насаживаешь несчастного извивающегося червяка на крючок, стоишь в холодной воде, а потом вытаскиваешь из нее ошалевшую рыбешку, ничего не подозревающую о своей дальнейшей судьбе.

-- Саша, в нашей жизни, к сожалению, нельзя добиться того, чтобы одновременно всем было хорошо.

-- Ты сейчас будешь убеждать меня в том, что в мире нет совершенства?

Мы весело смеялись с Николаем. Наш шуточный спор закончился тем, что мы заключили соглашение -- я жарю рыбу, а Николай обещает до конца сезона не привозить ее и не заставлять Милу и меня ее готовить. Вооружившись ножом и сковородкой, я ушла на кухню. Николай вызвался помочь мне. Его помощь выразилась в том, что он рассказывал мне смешные истории, случившиеся с ним во время многочисленных рыбалок. Я хохотала до слез. Самое удивительное, что при этом нам чудом удалось не сжечь рыбу. Николай в нужное время хлопал меня по плечу и указывал на сковородку. Если же я была не в состоянии разогнуться от очередного приступа смеха, то он ловко выхватывал из моих рук лопаточку и сам переворачивал рыбу на сковородке.

Несколько раз на кухню приходила Мила, молча брала что-нибудь из шкафа и уносила на веранду. Пару раз появился Максим, мрачно на нас глянул и удалился на веранду. Даже спиной я чувствовала его осуждающий взгляд, но в меня словно бес вселился, меня просто трясло от веселья, словно я опьянела от смеха.

Наконец, рыба была пожарена, и мы сели за стол на веранде. Но уже через несколько минут стало ясно, что милого застолья у нас на этот раз не получится. Обстановка была какой-то натянутой, хотя все старались поддерживать беседу. Даже вкусная еда, приготовленная Милой, не спасла положения. Мужчины набросились поначалу на еду, но когда первый голод был утолен, Максим принялся лениво ковырять в тарелке, бросая на меня мрачные взгляды. Мила молчала и посматривала по сторонам. Некоторое время мы с Николаем пытались расшевелить компанию, но то ли иссяк его запас анекдотов, то ли усталость дала о себе знать. Короче, вскоре Николай замолчал тоже.

-- Ну, что, мужчины, наелись? -- прервала затянувшееся молчание Мила. -- Идите-ка лучше спать, послеобеденный сон очень полезен, а вы сегодня рано встали.

Николай поднялся, с хрустом потянулся, посмотрел на меня и подмигнул мне, улыбаясь краешком рта.

-- Максим, пошли ко мне. У меня дом пустой, тишина, аж в ушах звенит. А тут милые наши дамы и их назойливые коты тебе толком поспать не дадут, будут болтать и мяукать, мять косточки всем знакомым и выпрашивать рыбу.

Мы с Милой возмущенно хмыкнули. Мила стала шутливо препираться с Николаем. Я подняла глаза и в буквальном смысле поперхнулась под тяжелым осуждающим взглядом Максима. Вскочив со стула, стала лихорадочно собирать тарелки и носить их на кухню. Кухня казалась мне наиболее безопасным местом. Я поставила греть воду на плиту и решила, что лучше подожду на кухне, пока она согреется. Выходить на веранду мне очень не хотелось. На мое счастье, вода согрелась довольно быстро, налив ее в тазик, я опустила в него тарелки и брызнула несколько капель моющего средства для мытья посуды из большого пластикового флакона. В этот момент сильная рука схватила меня за локоть и грубо развернула к себе. Мои пальцы инстинктивно сжались, и из узкого горлышка флакона вырвались крохотные радужные мыльные пузырьки и устремились вверх. Один из них запутался в волосах Максима, другой чуть не сел ему на нос. Я глупо хихикнула, но Максим не был расположен к веселью. Он еще крепче сжал мою руку и, яростно сверкая глазами, буквально подтащил меня к плите. Теперь мы стояли далеко от окна, и с веранды нас было не видно.

-- Я думал, что у тебя хватит совести не кокетничать с Николаем.

-- Я кокетничаю? Да как тебе не стыдно!

-- Мне стыдно? Ты бессовестная, лживая...

-- Ну, скажи, скажи. Так кто я?

Максим сжал губы, было видно, как у него на скулах ходят желваки, а на шее пульсирует вена. В таком гневе я его еще не видела. Даже в ту страшную ночь, когда меня били около его гаража, он умудрился сохранить хладнокровие.

-- Лучше замолчи!

-- Да что я такого сделала?

-- Не понимаешь? Оставь Николая в покое. Он не для тебя. Разве ты не видишь, что он и... Что с тобой говорить! Ты же только на зло все сделаешь.

-- Максим, ты скоро? Пошли спать. Мила дала для тебя плед -- раздался с улицы голос Николая. Максим бросил еще один свирепый взгляд в мою сторону, нервно сглотнул и совершенно спокойным голосом ответил, чуть повернув голову назад: "Сейчас иду". Еще раз мрачно посмотрел на меня, как к полу припечатал, повернулся и вышел.

Глава 16

Что же я такого сделала? Почему он на меня набросился, как сумасшедший? У меня и в мыслях не было завлекать Николая. Это же просто смешно. Мы только смеялись. А со стороны это выглядело, как будто я его... Ой, неужели Мила подумала также? Вот ужас! Нет, этого не может быть. Это глупость. Она же разумная женщина, она не должна так считать.

Усилием воли я заставила себя домыть тарелки, хотя мне хотелось все бросить и бежать на поиски Милы. Меня охватила настоящая паника. Нет, так нельзя, нужно спокойно обо всем подумать. Если Мила на меня обиделась, я дам ей остыть и пойду извинюсь перед ней. Как хорошо, что тарелок было совсем немного; моего терпения едва хватило на то, чтобы торопливо побросать их в сушилку и вылить воду из тазика в раковину. Вытерев мокрые руки, я потерла виски и попыталась успокоиться. Ведь ничего не случилось, это простое недоразумение. Мы поговорим, и все разрешится само собой.

Я осторожно вышла на веранду, Мила сидела в кресле-качалке спиной ко мне. В одних из наших первых приездов на дачу весной мы нашли это кресло в сарае, оно было совсем поломанное. Видимо, Николаю удалось отремонтировать его, как он и обещал.

-- Ты не боишься упасть?

Мила повернулась ко мне. Ее глаза были скрыты за темными солнечными очками, и их выражение мне не удалось разглядеть.