Скандал

Салли поспешно замотала головой.

Покончив с фотографиями, Шарон перешла к спортивному разделу и, наконец, летучка завершилась.

- Теперь убирайтесь все отсюда! - завопила Шарон. - И передайте этому расп...дяю Алленби, чтоб немедленно был у меня.

Дверь открыли, и Алленби едва не ввалился в комнату.

- У тебя не новости, а испражнения пьяного моржа, - известила его Шарон, как только уселся на софу. - Ну и хрен с ними, я хотела обсудить с тобой куда более важные вещи.

- Да, босс, - встрепенулся Алленби, проведя пятерней по бороде, из которой посыпались какие-то крошки - остатки завтрака.

- Я внимательно следила за действиями Блэра с тех самых пор, как он воцарился на Даунинг-стрит, - сказала Шарон. - И должна сказать, что кое в чем он преуспел.

И она выжидательно замолчала.

- В чем, босс? - с готовностью спросил Алленби.

- Он уделяет очень много внимания обиженным и угнетенным, - пояснила Шарон. - Пораскинь мозгами. Во-первых, правительство приоткрыла расследование дело о враче, который помогал своим пациентам отправиться на тот свет. Затем в премьерскую резиденцию открыли доступ для бедных и бездомных. Потом последовала шумиха о замалчивании тяжелого положения ветеранов войны в Персидском заливе, и наконец министр иностранных дел начала компанию в прессе по поводу той одиннадцатилетней девочки, которую сперва изнасиловали, а потом и убили в Нормандии. Чувствуешь закономерность?

- Да, босс, похоже на то, - неуверенно произнес Алленби, разглядывая носки стоптанных итальянских туфлей.

- Ничего ты не понял, расп...здяй хренов! - взорвалась Шарон. - А если б ты хоть немного головой подумал, то сообразил: дело обстоит так, словно кто-то долго рылся в газетах и отыскал самые душещипательные события. А потом возвестил на свет, что правительство требует заново расследовать закрытые уже дела, или начинает крестовый поход против допущенной в отношении кого-нибудь несправедливости. На самом деле, все это лажа беззастенчивая рекламная компания, рассчитанная на людей с мозгами улиток. Правительству это ровным счетом ничего не стоит - никому не нужный министр возглавляет очередную комиссию по расследованию, - а реклама грандиозная. Причем, заметь - совершенно бесплатная. А все эти болваны с куриными мозгами прыгают от счастья. Они убеждены, что выбрали правительство, которое о них заботится. Ха! Сдохнуть можно.

- И вы хотите, чтобы я покопался в архивах и извлек на свет божий пару-тройку достойных случаев? - с циничной ухмылкой изрек Грег Алленби.

- Ну да, мать твою! - обрадованно вскричала Шарон. - Обрати внимание на все неразгаданные убийства, в особенности на ет случаи, когда жертвами стали юные девочки, которых сперва изнасиловали или пытали. Мы восстановим картину преступления, заново перескажем самые смачные и красочные подробности, возьмем интервью у родителей, подруг, поместим снимок спальни с постелью убиенной, не тронутой с момента трагедии. Мы развяжем компанию по поиску убийцы, начнем публиковать в газете петиции с воззваниями к правительству, чтобы ему воздали по заслугам. А потом вручим их Блэру. Успех гарантирован на все сто. Минимум усилий и никаких затрат, зато максимальное паблисити и колоссальный моральный успех.

- Босс, вы просто гений! - с непритворным восхищением выпалил Алленби.

На обед в ресторане "Блюпринт" с видом на Тауэрский мост Шарон заявилась в прекрасном расположении духа. Она опоздала на сорок пять минут. Шарон свято верила в необходимость заставлять других ждать, чтобы не забывали о том, насколько она - важная персона.

Успешно покончив с операцией "Потрошитель", как она любовно окрестила акцию по сокращению штатов в редакции Джорджины, Шарон была полностью готова к дальнейшим боевым действиям.

Ребекка Кершоу походила на огородное пугало - длинные мышиного цвета волосы, много лет не ведавшие прикосновения руки парикмахера, потертые туфли, полное отсутствие косметики на лице, пронизанные колечками уши и в довершение жуткого облика - внушительная серьга в носу. На те деньги, что я выплачиваю, могла хотя бы приличным джемпером обзавестись, подумала Шарон. Двадцатипятилетняя Ребекка приходилась троюродной сестрой Дугласу и была в меру талантливой внештатной журналисткой. Шарон довольно часто прибегала к её услугам.

- Ребекка, золотко, ты изумительно выглядишь, - проворковала она, усаживаясь за стол. - Я всегда завидовала женщинам, которые умеют оставаться красавицей, даже не пользуясь косметикой. - Официант принес Шарон её неизменную водку с апельсиновым соком.

Дружба Шарон с Ребеккой была событием отнюдь не случайным. Сестрица Дугласа была отчаянной сплетницей и совершенно не стеснялась распространяться насчет пикантных подробностей из личной жизни своего родственника. А Шарон всегда держала ушки на макушке.

Ребекка заказала салат, а Шарон - жареную рыбу с чипсами, единственное полноценное блюдо, которое она могла позволить себе в течение дня. К концу обеда она поручила Ребекке сочинить шесть статей для "Дейли" и "Санди".

- По возвращении домой я позвоню Джорджине и скажу, чем я сейчас занимаюсь, - сказала Ребекка, наивно верившая, что главред должен знать, на что расходуются средства подведомственной ему газеты.

- О, не беспокойся, золотко, - лисьим голосом сказала Шарон. - Я сама с ней поговорю. Она придет в восторг, когда прочитает твой материал про девушку, которую изнасиловали трое её родных братьев, и которая затем родила ребенка с двумя головами.

- Она родила сиамских близнецов, - возразила Ребекка. - И у них были ещё два тела.

- Лети в Индонезию, Ребекка, и собирай материал, а остальное предоставь мне. Кстати, ты успеешь сдать до конца недели этот нервощекотунчик про дамочку из Манчестера?

- Это ужасная история, - промолвила Ребекка, на глаза которой навернулись слезы. - Бедная женщина влачила ужасное существование в окружении фотографий пяти покойных детей, в то время как шестой, и последний, уже был в больнице, приговоренный к смерти. И у самой бедняжки нашли рак груди.

- Блестяще! - воскликнула Шарон. - Лучше не придумаешь. В таком духе и излагай.