Она есть... Любовь (СИ)

Что ж, они были счастливы, как она и хотела. Я исполнил своё обещание. Даже больше, я нашёл доказательства невиновности Учиха Итачи, и Саске обрёл свою семью с полной чашей счастья после появления их детей на этот свет. А мне - Учиха Мадаре - больше нечего было делать в этом мире, моя телесная оболочка умирала, и я попросил у неё прощение за ту грубость.

Она осталась тем самым ангелом, которого я полюбил: она не винила меня, не отпрянула от рассыпающегося старика, не отпрянула от неприязни… От этого ангела исходили лишь любовь и уважение. Странно, но я хотел в тот момент, чтобы она никогда больше не увидела меня настоящего. В этот момент я одёрнул себя и осмелился озвучить свою последнюю просьбу:

- Хината-чан, дочка, поцелуй меня…

К моему удивлению, она слегка растянула уголки своих пухлых губок и склонилась над моим немощным телом, прикрыла свои жемчужно-серые глаза и легонько, мимолётно коснулась своими губами моего лба. Этими самыми губами, которые я так любил терзать до тех пор, пока она не почувствует вкус своей крови, этими самыми губами, которые я нещадно разбивал, стоило ей хоть раз заикнуться о своём ненаглядном, этими губами, которые… которые я так люблю и жажду…

В тот момент я радовался лишь тому, что они ничего не помнят о той вечности, из которой они вырвались по моему же обещанию и в которую скоро снова вернутся. Они меня сейчас не презирали, а она даже любила…

Что без тебя мне эта вечность?

Моих владений бесконечность?

Пустые звучные слова,

Обширный храм - без божества!

Я дождался того момента, когда их телесные оболочки стали разрушаться, но они до сих пор любили друг друга настолько сильно и нежно, что сама Смерть не хотела их разлучать, находя различные предлоги для того, чтобы обойти их дом стороной.

И вот, спустя ещё целое десятилетие она [Смерть] была вынуждена забрать их души: произошло очередное землетрясение, и старческие тела раздавил перевернувшийся автобус. Душу Учихи я забрал сразу, он не смог бы искупить все свои пороки и убийства за прошлое существование, прожив даже десять жизней праведником. Как только я был уже уверен, что её душа будет снова моей, как только я протянул к ней руку, Хината испуганно закричала какие-то слова вроде “нет” и “не хочу”.

Для меня это был удар ниже пояса. Я, Творец их судьбы, Повелитель этого прогнившего мира, который лишь местами держится на крохотной надежде в любовь и защиту в загробном мире Иисуса, Царь познания… я! Я! Столько долго ждал лишь её одну! Позволил ей прожить долгую жизнь с ним в новых телах! Самолично пришёл за ней, с мольбой протянул ей руку, а она…

Мой разум помутился, рассудок исчез напрочь, и лишь гнев с яростью диктовали то, что я делал. Я рванул к ней, но… не смог её коснуться. Её поднял тот, кто ранее склонял передо мной голову, припадая на колено! Её взял на руки этот ненавидимый мне Архангел Михаэль! Этот воспеваемый людьми представитель Третьего Лика! Из-за него ещё целых триста лет я не видел дорогой мне души. Я уже отчаялся когда-либо её увидеть, но…

В русском языке существует замечательный сочинительно-противительный союз “НО”, который способен перевернуть всё вверх ногами.

В мои владения явился Муж Божий, Габриэль, принеся в этот раз благую весть не для человеческой дочери, а для меня: Хината не могла найти себе счастья в рае, зная, что её любимый страдает в Пекле, поэтому вымолила у самого моего Отца позволить поменяться ей местами с этим недостойным её!

Как же я был счастлив, мне казалось, что я снова обрёл утраченную когда-то давно мною силу любви и света, однако это ощущение продлилось лишь несколько секунд. Мне надо было дать ответ до тех пор, пока этот Архангел здесь не умер. Безусловно, я согласился.

Я увидел своего ангела лишь в междумирье. Она была свободной, Саске же шёл на цепи. Стоило мне её увидеть, как в груди что-то дрогнуло. Я щёлкнул пальцами, и кандалы с моего пленника упали. Он не успел поверить своей свободе, как ринулся на встречу бегущей к нему девы.

- Саске-кун! - шептала она, а по её щекам скатывались хрустальные слёзы.

- Хината, - пересохшими и огрубевшими от жара пламени губами он собирал эти прозрачные капельки, попутно произнося её имя.

- Ты должен идти к ним, - улыбнулась она ему своими прекрасными глазами, напоминавшими иней своими радужками.

- С тобой? - в его чёрных, уже практически безжизненных глазах пробудился какой-то блеск. Она ничего ему не ответила, лишь в каком-то извинении растянула уголки губ, как бы говоря, что всё хорошо, не о чем волноваться.

Наверное, мы - представители света и тьмы - стояли у этой лестницы около недели по человеческим меркам времени, прежде чем она смогла его уговорить. Я впервые был так зол, что существует место, где никто кроме смертных и Смерти находиться не может, но я ждал её. Я знал, что она придёт ко мне.

Да, она стала медленно спускаться ко мне, я уже протянул к ней руку, а цепи дрожали, готовые сковать её и утянуть в мои покои, после чего я смог бы упиваться ей вечность, но… произошло то, чего ещё никто не видывал, да и никто никогда не ожидал бы увидеть.

За мгновение до того, как моя маленькая овечка навеки стала бы моей рабыней, этот безумец рванул её назад и бросился на меня. Конечно же, цепи его тут же скрутили, и этот ублюдок оказался в моих владениях. Вот тогда-то все увидели мою “истинную”, сгнившую за всё это время личину.

В её глазах был ужас, но не из-за моей внешности, а из-за осознания произошедшего. Она бросилась в ноги к привёдшему её сюда ангелу с просьбами позволить ей ещё раз поговорить с Саске, мол он поймёт свою ошибку, но все её попытки были тщетны. Этот крысёныш сам сделал свой выбор, за что теперь жутко поплатится, ведь я потерял её теперь навсегда!

Когда я вернулся к себе, то не поверил собственным глазам.

У моего трона стоял Отец, а все мои слуги пали перед ним на колено.

- Сын мой, я пришёл сюда, чтобы забрать одну душу в свой хор, - сообщил он мне.

- Нет, - взбунтовал я, прекрасно понимая, о чьей душе идёт речь. - Ты обещал мне, что я буду править Семь Дней, а они ещё не истекли. Он будет всё это время мучиться за свой поступок!

- Не перечь, - мягко пресёк Он меня. - Я пришёл не для того, чтобы спорить с тобой, а для того, чтобы свершить замысел мой.

Он исчез, исчез и Отец. Никто не шелохнулся. Они понимали, что я сорвусь на первом же, кого замечу. Я же стоял как вкопанный, пытаясь справится с собой, но всё было напрасно. Я остался один, а он был рядом с ней из-за этого глупого самопожертвования этого идиота, который, прыгнув в ад ради любимой, попал в рай.