Билет в один конец (СИ)

А сейчас Алиса похожа на маму Фригг, с этим тихим вкрадчивым голосом, уверенностью в своих словах и делах, нежностью, с которой она смотрит и улыбается. Шутер любит улыбаться, но все её улыбки какие-то натянутые, грустные.

- Эти ошибки я должен исправить. Только тогда я себя прощу.

- Знаешь, мне однажды сказали, что ошибок не бывает. События, которые мы притягиваем в нашу жизнь, какими бы неприятными для нас они не были, необходимы для того, чтобы мы научились тому, чему должны научиться. Каким бы не был наш следующий шаг, он нужен для того, чтобы достичь того места, куда мы выбрали идти.

- И кто же тебе это сказал?

- Интернет, - честно призналась Ал, корча рожицу. – Но и там иногда можно найти очень умные советы. Правда, нужно достаточно много времени, что бы эти самые советы понять, а не оставлять их пустыми строчками на мониторе.

- Но ты ведь себя не прощаешь, - вдруг произнёс Тор.

- Я не могу, - она опустила голову, затем отвела взгляд на тёмное низкое небо. – Я тоже должна это исправить. Но я не знаю, смогу ли я простить себя, даже если исправлю их. Не стой там, Клинт! – вдруг позвала она, выставив на стол вторую тарелку. – Голоден?

- Не откажусь, - Бартон вынырнул из тени коридора и сел за стол.

- Присоединяйся к разговору. Сегодня мы обсуждаем погоду и влияние солнечных и пасмурных дней на настроение и мироощущение, - насмешливо-серьёзно сказала Ал, наливая всем троим кофе с молчаливого согласия обоих мужчин.

- Серьёзно, - усмехнулся Клинт, складывая лук на стол. Он никогда не признается, что прервал свою тренировку, едва Джарвис сообщил ему, что “Юная мисс Алиса” уже проснулась и готовит на кухне блинчики.

- Принцесса своё оружие на стол не кладёт! – бросила девушка.

- Что? Какая я тебе принцесса, - смешно надулся лучник, но оружие убрал, повесил на спинку стула, рядом с колчаном.

- Мне так Наставник говорил, когда я тренировалась допоздна и прибегала домой к ужину.

- Всё равно я не принцесса. У нас Тор принцесса, посмотри какие кудри!

Бог Грома только рассмеялся этой шутке, он уже давно привык к этому и не обижался. Друзья не хотели его разозлить или унизить, как тот ётунский царь Лафей, они просто шутили, и почему бы не посмеяться вместе с ними. Алиса немного расслабилась, слушая смех Тора, ей казалось, что она на правильном пути, ведь эти мгновения в новом для неё мире стоили той боли, что она пережила в прошлом. Хотя и мучило её слишком многое.

- Ал, я хотел поговорить с тобой, - теперь улыбка Клинта пропала, он стал абсолютно серьёзен, даже тарелку отодвинул, чтобы не отвлекаться. – На счёт того, что сказал тебе Стив. Он тебя обидел? Ты из-за этого ушла?

- Я хотела успокоиться, - девушка села за стол, предварительно поставив на него три больших кружки ароматного кофе (на этот напиток Тони никогда не скупился, теперь она с ужасом вспоминала тот шлак, что раньше пила). – Не хотела наговорить глупостей. Я извинюсь перед ним.

- Но ведь это обидело тебя, не так ли? Ты из-за этого переживаешь? – настаивал Бартон. Тор хотел что-нибудь вставить, но счёл за благо не встревать. То, что между этими двумя происходит что-то странное, он давно заметил, ещё на Хеликаррьере.

- В какой-то степени да. Когда он сказал, что я официально вступила в команду, я подумала, что он будет считать меня если не равной, то хотя бы близко к этому, - вздохнула Алиса, сдаваясь.

Клинт умеет задавать правильные вопросы, делать правильные выводы, кажется, он знает все ответы наперёд. Но в отличие от Наташи, которая действует окольными путями, он идёт напрямик, сносит все стены, просто берёт то, что ему нужно. Его сложно обмануть, невозможно. Да и не умеет Алиса врать, ещё Френ об этом говорил. Уйти от темы может легко, промолчать на неловкий ответ, спрятав глаза, что могут выдать мгновенно, может, даже язык себе откусить способна. Несмотря на тщедушный вид из неё скверный информатор: она не скажет правды, не солжёт, она, молча, вынесет боль и будет ждать помощи. А надавят сильнее, она готова принять смерть. Методам самоубийства в таких случаях она тоже обучена. Естественно, Чёрной Вдовой.

- Мы никогда тебя не бросим! Никогда, слышишь! – тараторила Нат, в порыве прижимая к себе Алису, когда закончила объяснять эти несложные способы. – Мы больше никого не потеряем!

По иронии, не прошло и полугода, как потеряли Наталью Романову. Алиса Шутер в тот же день потеряла свой инстинкт самосохранения. Нат сожгли, сожгли, как ведьму на костре. Но умирала она, как и жила – с гордо поднятой головой, без единого крика или звука, с таким презрением во взгляде, будто давно этого ждала, словно, ни о чём не сожалеет. Хотя, в её жизни было много сожалений, как сейчас в жизни Алисы.

Алиса молчит, сжимая в руках кружку с остывающим кофе, смотрит немигающим взглядом на вьющийся пар. Тор осторожно встаёт, с невиданной грацией для своего мощного тела выскальзывает из-за стола, да и из кухни тоже. Клинт бросает на него благодарный взгляд и возвращается к девушке.

- Ты специально это делаешь? – от этого вопроса Ал вздрогнула, едва не уронив чашку, и опустила голову ещё ниже.

Мужчина неожиданно оказывается слишком близко, прикасается пальцами к её лицу, заставляя смотреть на себя. От прикосновений по телу разбегаются мурашки, пробивает током по позвоночнику и дальше, до пяток. Алиса вдруг понимает, что отвыкла от таких прикосновений, нежных, осторожных, тёплых. Отвыкла, что прикосновения не причиняют боли, заставляют тянуться к ним, желать ещё. Бартон смотрит ей в глаза, очерчивает пальцем подбородок, скулу, добирается до памятного шрама, зарывается в волосы.

- Ты специально это делаешь? – повторяет вопрос Клинт. – Ты специально бегаешь за смертью. Ты специально хочешь, чтобы тебя ударили сильнее, - и это не вопросы, это уже утверждения. Он осторожно берёт её за руку, поднимает широкий рукав, накрывает ладонью бинт, что закрывает царапины от острых зубов. У неё на внешней стороне ладоней – золотая россыпь веснушек. И Клинту они нравятся.

Это неправильно. Так не должно быть. Он не должен находиться так близко, не должен прикасаться к ней. Потому что Алиса понимает – ей это нравится. Нравятся его прикосновения, его взгляд, нравится то, что она чувствует рядом с ним какое-то волнение, но вместе с тем спокойствие и защищённость. Ощущения сейчас не похожи на то, что пробовал внушить ей Дакен. Там была страсть и похоть, жгучая смесь для человека, выросшего в строгих правилах общины. Сначала женихов гонял Наставник, после его смерти и переезда на передовую стало не до этого. Там бы себе жизнь спасти, не то, что бы другому кому-то её дать.

Клинт наклоняет голову, смотрит исподлобья на задумавшуюся Алису. Ему нравится наблюдать за ней, когда она о чём-то думает или вспоминает. В эти мгновения она полностью погружается в себя, она ничего не видит и не чувствует, а значит можно безнаказанно наблюдать. Только осторожно, ведь назойливое внимание она всё равно почувствует. Вот она чуть закусывает губу, прикрывает глаза пушистыми ресницами, что отбрасывают тень на бледные щёки. Кажется, что она и не живая вовсе, а просто искусно сделанная кукла: маленькая, хрупкая, прекрасная, с тонкой фарфоровой кожей, алыми губами и огромными глазами. Но только самый зоркий в мире человек сможет разглядеть и толстый слой грима, и синяки под глазами, и следы от ссадин, что долго заживают, и вечную затаённую боль в глазах. Бартон обратил на неё внимание ещё в первую встречу, на Хеликарьерре, когда увидел, как быстро и ловко она справляется со своей винтовкой. Кажется, это слишком большое и громоздкое оружие для такой, как Шутер, ей бы подошёл пистолет или даже лук, или холодное оружие, ведь с ножами она тоже хорошо управляется, недаром училась у охотника, но у неё полутораметровая Шальная, едва ли не больше её самой.

Звук посудомоечной машины пронзает тишину, словно умело пущенная стрела. Алиса опять вздрагивает, в её глазах страх и решимость, словно этот механический ящик может что-то сделать кроме своего прямого назначения. Она вообще плохо приспосабливается к разнообразной технике, принимает только наушники, необходимые при работе, да телефон.