Десять мужчин

И вот однажды утром, когда я мчалась в офис после ночи с Любовником, вся в мыслях о Лорде, я споткнулась на тротуаре. С изумлением обнаружив, что ткнулась носом в асфальт, я не сразу осознала произошедшее. Лишь через несколько мгновений до меня дошло, что я больше никуда не бегу. Я не спеша, с удовольствием изучала мозаику из жвачки, раздавленной подошвами, и неизвестно, как долго любовалась бы этими узорами, если бы не прохожий в полосатом костюме и выглядывающим из-под банданы хвостиком. Парень помог мне подняться и растворился в утренней толпе.

Прислонившись к газетному киоску, я разглядывала Найтсбридж — магистраль, ведущую прямо в сердце Лондона, запруженную автомобилями, тряскими такси и автобусами, люди в которых расплющивали лбы о стекло, сальное от тысяч других лбов. Душа земли была слишком далеко отсюда. Словно в тумане, я возобновила путь к офису.

Там реальность вновь напомнила о себе: шеф взревел, что я опоздала, и пожелал немедленно знать, кто посмел покуситься на его тайный запас органических фиников. Я отчитала себя за то, что вовремя не возместила съеденные финики, и засела за диктовку.

О падении я не вспоминала неделю, до того утра, когда, распахивая шторы, потеряла сознание и рухнула вновь. Миг спустя я уже была на ногах и вся в делах — отмахнувшись от очередного сигнала, что моя рваная жизнь медленно, но верно опускает меня на колени.

Обнаженный, теплый Любовник во сне прильнул ко мне. А вот мой сон был не так безмятежен: аккомпанементом к нему служил колокольный звон. В три часа ночи я проснулась от настойчивого телефонного звонка и с трудом оторвалась от Любовника.

— Алло?

— Это я.

Я? Кто — я? — пытался сообразить мой заспанный мозг.

— Дорогая?

Так мог произнести только Лорд.

— У вас все в порядке? — пробормотала я, прежде чем сообразила, что по его голосу этого не скажешь.

— Да. Хм. Нет. Мою машину забрали.

— Кто?

— Полиция. Мне нужно где-то переночевать.

Я молчала.

— Дорогая?

— Да…

— Отлично. Буду через пять минут.

— Вообще-то я не соглашалась…

— Радость моя, пожалуйста. — Просить он не привык.

— Можете лечь на диване.

— О? — выдохнул он, словно получил пощечину.

Глаза Любовника закрыты, руки заброшены за голову. Я окидываю взглядом линию бицепсов, прозрачную кожу на внутренней стороне рук, волоски на груди, отливающие золотом в свете уличного фонаря. Окликаю — шепотом, хотя и собираюсь разбудить. Он открывает глаза, и я понимаю, что он слышал разговор. Я делаю шаг вперед, спотыкаюсь о каркас кровати. Мы с Любовником оба знаем, что легко не будет.

— Лорд в полиции. Ему негде переночевать.

Любовник не сводит с меня глаз.

— А у него что же, в Лондоне никого нет, кроме тебя?

В самом деле. Мне не пришло в голову, что Лорд мог позвонить любому из своих друзей-аристократов или отправиться в отель. Ему удалось вызвать у меня чувство, будто помочь могу лишь я.

— Ты прав. Я не сообразила… но теперь уже поздно. Он будет с минуты на минуту. В этот момент у тротуара над моим подвалом тормозит машина. Хлопает дверца, ни голосов, ни слов прощания, лишь стук каблуков по асфальту. Единственный звук в ночной тиши подталкивает Любовника к действию. Он отбрасывает покрывало, и на фоне простыни передо мной предстает его обнаженное тело, столь совершенное, что я впервые понимаю смысл тех давнишних слов о красоте, рождающей страх. Опустив глаза, я слежу за голыми ступнями — Любовник направляется к ванной, открывает дверь, и я вдыхаю затхлый воздух вечно влажного помещения.

В спальню Любовник возвращается одетым: белая рубашка, у воротничка порванная, синие джинсы, черный свитер и куртка, из-под которой по дороге к выходу он вытягивает волосы. Он уходит молча, как опечаленный, но послушный пес. Я провожаю его до лестницы. Он открывает входную дверь, сквозняк хлещет меня по лицу и поднимает вихрь в моих мыслях. Я уже готова вернуть Любовника, сказать, что устрою Лорда на диване, а утром отправлю восвояси, а потом мы займемся любовью, как всегда… Дверь за Любовником захлопывается. Я падаю на диван и молюсь, чтобы он на крыльце не столкнулся с Лордом. Но я еще полчаса сижу в темноте в ожидании ночного гостя и думать могу только о том, что подать Лорду на завтрак.

Следующим вечером Любовник ни словом не обмолвился о визите Лорда, но за его внешней уступчивостью скрывалось растущее недовольство. Что-то между нами не ладилось, и причина была во мне. А Лорд тем временем все смелел. Наступил октябрь — недолгое межсезонье между поло и охотой, а Лорд, вместо того чтобы отправить всех пони на конюшни, оставил нескольких у себя в загоне и пригласил меня покататься верхом. Для меня он выбрал самого крупного и быстрого пони. Я была в ужасе.

— Ну же, радость моя! Сезон закончился, они все устали. Далеко он с тобой не убежит! — подбадривал меня Лорд, которому все было нипочем: сам он будто сливался с седлом.

Мои мольбы и страх его только заводили, но меня спасла хромота одной из лошадей. Пускать вскачь ее теперь было нельзя, только шагом. Шли недели, лошадка выздоровела, я привыкла к седлу, и когда Лорд приглашал к себе, мы чудесно проводили дни: верхом объезжали желтеющие поля и говорили, говорили о его жизни, о моей жизни.

В калейдоскопе событий легко было забыть, что мои дни на Чешем-Кресчент сочтены, но мысль о необходимости подыскивать квартиру меня постоянно точила, а с приближением крайнего срока буквально парализовал страх. Лондон означал для меня только Найтсбридж и Мэйфер, районы недоступные для девушки с моими средствами. В конце концов я все же купила карту города, вечернюю газету и за ужином с Любовником отважилась посмотреть в лицо будущему.

— Клэпем-Джанкшн. Одна спальня. Все необходимое рядом, — читала я объявления. — Как это — все необходимое рядом?

— Ну, прачечная, станция метро и все такое. Будем соседями. Это недалеко от дома, который я переделываю, — воодушевился Любовник.

— А где это?

— В Клэпеме, само собой. — Он ткнул пальцем в место на карте к югу от реки, где удручающе плотно змеились железнодорожные пути. Челси в поле зрения не было. О Найтсбридже и говорить нечего.

— А мне нравится вот здесь. — Я открыла другую страницу, всю в зеленых прямоугольничках. Может, вид из окна на парк примирит меня с чужим районом города?

— Это Клэпем-Коммон. Тебе по карману снять комнату. К тому же остановка 137 автобуса прямо у твоего офиса.

Слишком далеко. На целую автобусную поездку дальше, чем мне хотелось. Я закрыла карту.

— Давай ужинать.

Любовник купил копченых устриц, подогрел на сковороде со специями и выложил на тосты из бриошей. Запили мы все это бутылкой вина, а на десерт был бельгийский шоколад и отличный секс.

Посреди ночи я проснулась вся в поту. Мне приснился кошмар: золотые шнуры прочно удерживали меня на рельсах, я извивалась, пытаясь вернуть себе свободу, а на путях уже грохотал поезд. Машинистом был Любовник. Я умоляла остановиться, но поезд все надвигался и через миг задавил бы меня, если бы я не проснулась. Внизу живота разлилась тупая боль; я легла на бок и притихла, думая, что боль вызвана кошмаром и скоро пройдет. Час спустя боль стала невыносимой. Подвывая как кошка, я растолкала Любовника. Он помог мне одеться, на руках дотащил до машины и отвез в больницу, где в ожидании врача я лишилась чувств.

В шесть часов следующего утра к моей кровати с бряцаньем подкатила тележка.

— Чаю, котик? — Нянька в когда-то белом халате протягивала мне чашку с бесцветной бурдой.

— Нет, спасибо. — От слабости я даже голову не могла приподнять. Бумажная наволочка пропиталась потом и прилипла к щеке. — У вас другого белья нет?

— Только бумажное. — Нянька забряцала дальше со своим «Чаю, котик?».

Ночная боль исчезла столь же загадочно, как и появилась, но меня держали на капельнице, пока доктора выясняли, что же в моем организме дало сбой. На выходные Лорд ждал меня к себе, поэтому ближе к вечеру, собравшись с силами, я подтащила капельницу к телефону и оставила на автоответчике Лорда поток слезных извинений. После чего вернулась в постель — слишком слабая, чтобы даже думать, и благодарная, что выбора у меня нет: поневоле приходилось наблюдать, как жизнь (и больничная еда) идет мимо.